Юлия Власова - Каллиграфия Страница 24

Казалось, он готов был смириться, совершенно безучастно наблюдая, как Туоно отдает приказания стражникам и те подходят, чтобы взять его, человека-в-черном…

«Слабак, — подумалось ему. — Ничтожество. Ты и вправду ничтожество, если не можешь за себя постоять. Без меня ребятам ни за что не обнаружить осиное гнездо мафии, они только зря потратят время. Уж хотя бы ради этого следует побороться за свою жизнь! Ради замысла и ради… неё».

— Джулия, отчего тебе не спится в столь поздний час? — поинтересовалась Лиза, подавляя зевоту и присаживаясь на диван подле подруги. Та одернула край своей шелковой сорочки, даже не взглянув в ее сторону.

— Голова трещит, в мыслях полный бардак, — пожаловалась она. — Попробуй тут, усни!

— Можешь поделиться мыслями со мной, — предложила Лиза. — Если переложить часть груза на другого, становится легче…

— Боюсь, я взвалила на свои плечи непосильную ношу. Того и гляди, раздавит, — Джулия стиснула виски и зажмурилась. — За какой конец потянуть, чтобы размотался клубок? Как вычислить координаты преступного штаба, если даже не знаешь, с чего начать?

Лиза слушала, и морщинки на ее лице постепенно разглаживались. Так вот, в чем загвоздка!

— А потом, — безотрадно продолжала Венто, — что-то неладно с моим научным руководителем. Если раньше я испытывала к нему симпатию, то теперь от нее и следа не осталось.

— Как корова языком слизала, — ввернула Лиза.

— Фу, какое гадкое выражение! — скривилась Джулия. — Но, в общем, так и есть. Между нами словно разверзлась пропасть… Нет, скорее встала стена. А построил ее не кто иной, как синьор Кимура. Только подумать, сам воздвиг, а бочки на меня! Мол, отчего это ты меня дичишься, отчего смотришь, как снежная королева… Тьфу, тошно! С больной головы на здоровую!

— У вас пропало взаимопонимание, — заключила Лиза. — Ты подозреваешь его, он недоволен тобой. От этого расстройства есть хорошее лекарство. Правда, оно устраняет сомнения, а не горечь…

— О чем ты говоришь?

— О книге предсказаний, конечно! Мы с Джейн ее уже опробовали. Составит любой прогноз, хоть на месяц, хоть на год. Нипочем не ошибётся!

— Отведешь меня к книге? — в раздумьи спросила Джулия.

— Обязательно! Но завтра. А там я тебе еще кое о чем расскажу, — подмигнула Лиза. — О средстве по разматыванию клубков (хи-хи).

— Ну, не томи! Я же точно теперь не засну!

— Ладно, ладно. Так вот, — с заговорщическим видом начала россиянка. — У Донеро, моего учителя, есть одна диковина: кеплеровская подзорная труба о двух линзах. А примечательна она тем, что через нее всё как на ладони видно. Я подозреваю, что с ее помощью можно даже рассмотреть, что делается внутри Бермудского треугольника! Кроме шуток.

— Это прямо какая-то ночь откровений! — воскликнула Джулия, и тут обе девушки явственно различили, как в средней комнате кто-то бухнулся с кровати на пол.

— Клеопатра, — шепотом сказала Венто. — Никак не свыкнется с нашими «удобствами». А насчет подзорной трубы… Можно будет ею попользоваться?

— Думаю, с Донеро я договорюсь. Он уступчивый, — сказала Лиза и потянулась, заведя руки за затылок. — О-ох, ты как хочешь, а я отправляюсь на боковую.

«Счастливых редко посещает бессонница, — пробормотала Джулия, когда она скрылась в дверях. — А мне чувства подсказывают, что скоро я сделаюсь глубоко, глубоко несчастной».

Он мог бы расправиться с путами в мгновение ока, но отчего-то медлил. Следовало изучить противника, прежде чем кидаться на него с кулаками. Конвойных он в счет не брал. Эти бравых, мускулистых парней, которые сейчас так невозмутимо вышагивают рядом, можно только пожалеть. А вот с Туоно следует быть настороже. Его тучная комплекция не более чем прикрытие для мощных, развитых мышц. Кристиан по опыту знал, что лучше переоценить соперника, чем недооценить, а потому заранее просчитывал ходы. В этом поединке объявление шаха и мата должно быть его прерогативой.

От кабинета директора их отделяли считанные метры, когда Кимура нанес первый удар. Его охранники одновременно впечатались в стены коридора и обмякли, точно марионетки. Туоно, шедший впереди, резко обернулся и тотчас получил зуботычину. Обезумев от ярости, он набросился на врага, но тот успел увернуться и наградил его ударом по предплечью, заставив взвыть от боли. Продолжительные тренировки в саду не прошли даром, и медитации принесли свои плоды. Кристиан атаковал соперника, оставаясь неуязвимым. Но кое-чего он всё же не учел: чудовищной массы Туоно. Когда кровь ударяла в голову, он становился неуправляемым и именно в такие моменты был по-настоящему опасен. Буйвол, перед которым машут красной тряпкой, немногим отличался от него по свирепости, и когда Туоно сбил Кристиана с ног, исход поединка, казалось бы, стал очевиден. Кимура отлетел к стене, и в этот миг силы изменили ему.

— Щенок! Артачиться вздумал?! — с пеной у рта прохрипел Туоно и вцепился неприятелю в горло. Ослабить эту мертвую хватку стоило Кристиану неимоверных усилий, и, если бы не спасительный прием, жизнь его оборвалась бы в этом мрачном коридоре. Теперь уж заместитель директора и не рад был, что связался с человеком-в-черном, да тот крепко держал его за руку, где, чуть ниже локтя, под разодранной рубашкой, предательски темнела татуировка. Таким знаком отмечали приближенных Морриса Дезастро.

— Зачем? — с нажимом спросил Кимура. — Кой прок топить своих?

Вместо ответа Туоно заскулил, корчась от невыносимой пытки: еще немного, и ему вывернули бы руку.

— Говори, чего ты хотел добиться? — упорствовал инквизитор, понемногу смягчая нажим.

— Ты двойной агент, ты же и двойной изменник. Погубив тебя, я возвысился бы в глазах Морриса и отличился бы перед Деви, — неестественно улыбаясь, проговорил Туоно. — Но если ты меня выдашь, — он бросил затравленный взгляд на дверь кабинета директора, — заруби себе на носу, я этого так не оставлю.

— Патовая ситуация, — пробормотал Кристиан, выпуская руку противника, который тотчас подхватился и отбежал от него на безопасное расстояние. На лице Туоно был написан неподдельный ужас: как в таком тщедушном теле может таиться столько силы! Кимура был непобедим. В своем черном плаще, при блеклом свете ламп, он внушал тем больший трепет, чем в большем пребывал спокойствии, и казалось, с ним не совладать даже войску. Но то было обманное впечатление. Поразмыслив в одиночестве, Туоно быстро пришел бы к такому заключению, но он редко размышлял, часто предавался слепому гневу и видел подвох там, где его не могло быть. Об этой слабости заместителя мало кто догадывался. Истории о его храбрости передавались из уст в уста, от одного поколения студентов к другому, и никто бы не подумал, что перед легендарным Туоно могут встать непреодолимые преграды. Тем паче, что эти преграды он выстраивал в своем воображении. Ему, как и всякому стратегу, надлежало бы держать воображение в узде.