Печать Соломона (книга вторая) (СИ) - "О. Бендер" Страница 24

— На какое же? — Уриил, все ещё ожидая внезапного подвоха, осторожно подошёл к брошенному им же мечу и, слегка поднапрягшись, выдернул его из напольной доски.

Ответ Валентина был прерван душераздирающим скрипом одной из входных дверей. По всей видимости, те из них, что располагались внизу, не обладали тактом и деликатностью своих вышестоящих товарок.

========== Глава 8 / Фобос ==========

Сколько великих дел совершено лишь для того,

чтобы исправить маленькие ошибки.

Наполеон Бонапарт

…9 дней назад…

Акриил сидел за столиком, терпеливо выслушивая велеречивые излияния расположившегося напротив него Зорки, и медленно терял сознание. Суть беседы он потерял ещё минут двадцать назад. Собственно, и самого ищейку смысл им говоримого волновало мало. С того момента, как его новый шеф фактически объявил отставку Акриила и полную зависимость его участи от итогов расследования, посланник Центра резко поменял свой подход, перейдя от холодной отстраненности и скупых угроз к навязчивому дружелюбию. Выпытав у купидона его излюбленные места досуга, директор Эйден, как тот сам рекомендовал себя называть, принялся с завзятой регулярностью таскать туда своего нового подчинённого, заводя длинные и зачастую бессвязные беседы о пережитых им исторических эпохах, мировых войнах, последствиях глобализации и прочей совершенно бессмысленной чепухе, которой и у Акриила хватило бы на пятерых.

Всем этим трепом, чередующимся с пространными рассуждениями о миссии Центра в современном мире, новый начальник сопровождал скрупулезное изучение толстенных папок с отчётами Акриила по всем операциям его отделения за добрые полтора года. Все происходило чрезвычайно доброжелательно и с непременными реверансами в сторону административных талантов купидона, однако тот, все это время исправно сидевший в кресле напротив и демонстрирующий несвойственное ему спокойствие, прекрасно осознавал, что находится по-прежнему на допросе. Лишь декорации слегка изменились, и теперь его пытаются не запугать, а усыпить, выдав гильотину за стол переговоров, а выдергивание ногтей за добрую дружбу.

Он и сам, за неимением на своей стороне силы или хотя бы в достаточной мере устрашающего вида, вёл допросы именно подобным образом. Или, по крайней мере, делал бы так, приди кому-нибудь в голову идея хоть раз задействовать его в качестве дознавателя. И только теперь самому купидону довелось ощутить, насколько мерзко в подобных случаях чувствовала себя жертва «дружбы» со следователем. Чего именно пытался добиться Зорка и догадывался ли он хоть о чем-нибудь, Акриил не знал, но на всякий случай помогать тому не планировал, умело впадая в подобие комы всякий раз, как наступало время очередного выездного «заседания». Естественно, мысль предать Центр, ему, как идейному конформисту, жгла мозг похлеще каленого железа, ведь это означало, что в покое его не оставят ни теперь, ни в самом отдаленном будущем. С другой стороны, Центр он, по сути, уже предал, выдав секретную информацию посторонним, да и предшествующие тому события вряд ли добавляли ему очков в глазах нанимателей. А они — купидон знал это достоверно — жестоко карали и за менее тяжелые проступки. Так что ничто теперь не мешало ему сыграть роль двойного агента до конца. Авось удастся и сбежать!

Разумеется, пришел к этой мысли Акриил далеко не сразу — предшествовал тому целый ряд соображений: скорбных, бессвязных и перемежающихся с попытками пожалеть себя и свою тяжкую долю. О последней и о том, как избежать в ней самого худшего, купидон думал в последнее время не переставая. Сотни раз прокручивал в голове события, приведшие его в стылый погреб, где человек с промораживающим душу взглядом пытал его, отрезал палец, а после сам вернул его обратно. Акриил про себя усмехнулся: в какой-то степени это было даже честно. Тот же Зорка тоже, несомненно, хотел что-нибудь ему отрезать. Только, почти наверняка, голову, да ещё и желательно так, чтобы купидон все сделал сам, лишив своего начальника необходимости возиться с острыми предметами и оттирать кровь с манишки.

При таком раскладе пытки в подвале можно было, изрядно прищурившись и надравшись до нужной кондиции, счесть за благородство. А вот некоторые приказы, поступавшие ему из Центра, смущали, как на них ни посмотри. Ведь следить за этим несчастным засранцем Уриилом — не важно, жив тот сейчас или нет, — было приказано именно ему. Более того, не просто следить, а наблюдать, как негласно посаженный под домашний арест падший постепенно съезжает с катушек. После чего известить начальство о том, начал ли ангел пускать слюни или же принялся убивать все живое вокруг себя. Тогда ему, разумеется, и в голову не пришло ослушаться приказа, но теперь, когда все летело к чертям, его самоанализ повредить уже никому не мог.

Еще больше сомнений купидону добавило предательство Сироэля и последующее убийство им собственной напарницы. С этой парой агентов Акриил работал около полутора лет, хоть и близки они, по понятным причинам, не были: Сироэль презирал купидона и в лучшем случае терпел свое подчиненное положение, стараясь пореже самому себе об этом напоминать, а Марууна, учитывая ее историю, и вовсе не стремилась заводить новые знакомства. Тем не менее купидону всегда казалось, что между этой парочкой существует нечто большее, чем только работа. Не любовь, понятно, иначе мятежный ангел давно бы уже лишился крыльев — тут старинное проклятие ангельского рода как всегда срабатывало исправно. Но что-то, чему Акриил до сих пор не мог дать названия, держало их друг возле друга — некая болезненная нужда, преодолеть которую никто из них был не способен. По крайней мере, так казалось купидону. Что заставило Сироэля пойти на подобный шаг, он не знал, но это почти наверняка было связано с делами их организации и вряд ли было чем-то хорошим.

В общем, как ни крути, а даже Акриилу было приятнее ощущать себя пусть и бесполезной, но все же частью некоего абстрактного добра, а то, что на данную минуту происходило внутри Центра, добром не выглядело. Придя таким образом к относительному согласию с собственной совестью и немудрящими моральными устоями, купидон вновь переключил внимание на своего начальника, который в это самое время дотошно изучал составленный Акриилом список доступных для привлечения сотрудников и — о, великое чудо! — делал это молча.

— Что ж… — Зорка отложил стопку листов в сторону и отпил из своего бокала. Кормили в этом заведении неплохо, как и во всех предыдущих, где он успел побывать. И это, пожалуй, было единственное, в чем на сидящее перед ним подобие спецагента можно было положиться. Возможно, давно уже стоило перепрофилировать того в кулинарные критики, не дожидаясь, пока он наломает всех этих дров. Мужчина, конечно, сделал пару дежурных комплиментов в адрес педантичности купидона, но извлечь хоть что-то полезное из всех его отписок было решительно невозможно.

С тоской в глазах Эйден ещё раз оглядел помещение, в котором они находились. Нынешний ресторан представлял собой большое полуподвальное помещение со сводчатыми потолками, стилизованное не то под вигвам, не то под монгольский чум. Столы и глиняная посуда были сделаны нарочито небрежно, прикидываясь ручной работой. Похвальное старание, которое нельзя было не отметить. Наконец, отложив мысли о чревоугодии и высоком вкусе, мужчина продолжил:

— Не сильно впечатляет. Сорок пять спецназовцев, из них двое посвящённых. И едва ли кто-то из них обладает значительной подготовкой. — Зорка вздохнул и воззрился на ерзающего под его взглядом собеседника.

— Как я вам и говорил, господин директор, — купидон развёл руками и скорчил жалостливую моську. — Это все, с чем мне приходится здесь работать.

— Действительно, вы это говорили! — В голосе Эйдена прорезалось раздражение.

— Да, кхм… Конечно. — Ангел стушевался. — Но я все еще не понимаю, зачем это нужно. Не похоже, что нам предстоит с кем-то воевать в ближайшее время.

— Вы так считаете? — Мужчина насмешливым взглядом окинул потеющего купидона. — В таком случае, что вам известно о нашей агентурной сети в центральной зоне?