Алексей Федосов - Лекарь Страница 26

— Анисовая и гвоздичная вода.

— А другие что используют.

— Гуфран, умывается водой настоянной на ванили и имбире, а Фархана розмарином.

— А господин Рагим?

— Наш муж не пользовался благовониями.

Я подошел к Гафуру, — Либо сам сходи, или во дворе найди Ибрагима, мне нужно, чтобы подушки из комнаты Гуфран принесли сюда.

— А зачем нам подушки? И там будет десяток, что все тащить?

— Все, все, давай иди, потом спорить будешь. — С этими словами я отправил Гафура выполнять поручение. Когда за ним закрылась дверь, я повернулся к Инаам и хотел продолжить задавать вопросы. В глаза мне бросилась бледность, разлившаяся на её лице.

«Девочка- то волнуется, побледнела!! Не ужели то что я ищу находится там?»

— Инаам, вытяни вперед обе руки и раздвинь пальцы.

— А за чем?

— Женщина делай, что тебе говорят или ты скрываешь что-то? Почему вы так разволновались?

Она молча вытянула вперед руки, пальцы слегка подрагивали от напряжения, словно она старалась изо всех сил сдержать дрожь, которая волнами накатывала на них.

— Опустите. У вас дрожат руки. Будете и дальше говорить что ничего, странного не нашли, при уборке? А может вы видели что-то, что очень вас напугало, но вы хотите это скрыть. Может вы, расскажите. Сейчас принесут подушки из комнаты Гуфран, я их проверю и если обнаружу что это не её подушки у меня появиться подозрение что вы ….

— НЕТ!! Я ничего НЕ ДЕЛАЛА!

— Что вы не делали?

— Я ничего не делала. Я не убиралась утром в комнатах и не знаю все ли на своих местах.

— Кто вам запретил это делать?

— Я сама не пошла, после ссоры с Гуфран, оставалась в своей комнате, пока не пришли и не сказали, что нашли мужа нашего, а потом принесли его в дом.

— А может вы знаете, кто это сделал, но молчите и хотите скрыть, выгораживая человека вам небезразличного.

— Я никого не выгораживаю! Я говорю правду, Аллах, тому свидетель. Какую вам принести клятву, что я не лгу.

— Не торопитесь с этим, иначе наказание будет очень суровым, когда выяснится что вы клятвопреступница.

— С кем вы разговаривали у ворот, когда мужа вашего не было дома? Кто брал вас за руку, а вы позволяли ему это сделать, хотя вам известно, что верная жена должна всеми способами противиться тому, что сторонний мужчина касается её.

— Стойте юноша не торопитесь, я отвечу на это обвинение, — Старый судья поднялся со своего места, — Она разговаривала со своим братом. Я могу это подтвердить, здесь нет прелюбодеяния.

— А откуда вы знаете, что это был именно он?

— Знаю! Я сам его и посылал сюда, он был послан с приглашением и должен был передать: что я прошу Рагима почтить своим присутствием мой дом.

— Гафур знает об этом?

Кади молча кивнул головой. Немного постоял, и опять сел на свое место, махнул рукой, разрешив мне продолжать.

Я в молчании сделал несколько шагов по комнате, предположение, что его убил, кто со стороны начало шататься и грозило рухнуть.

«Ладно, Мухаммад, вопрос неверности пока отложим, остается еще знахарка сидящая за пологом, что она скажет?»

Я остановился напротив заплаканной Инаам и кивнув головой, на свои раздумья, продолжил задавать вопросы, верней хотел. Открылась дверь, пятясь задом в комнату, вошел Гафур, тащивший в охапке целую гору подушек.

— Куда? — только и смог просипеть полузадушено из-под этой груды.

Я указал на угол, махнув рукой.

— Господин Мухаммад, что вы хотите в них найти? — Афдал заинтересованно смотрел на всю эту кучу.

— Сегодня при осмотре кровати Рагима, я не нашел его подушек, верней нашел, но не все. Не хватает двух штук. Я думаю, что на них должна быть кровь.

— Вы точно знаете, что на них что-то может быть или это ваше предположение?

— Я уверен.

— И как вы думаете их найти?

— Осмотрю все в этом доме.

Я прошел к наваленной куче и стал осматривать, откладывая в сторону. Когда на полу осталась только одна, а вторая была в руках, мне улыбнулась удача. Все осмотренные подушки были старые, вата в них свалялась, а это как новенькая. Я достал нож и аккуратно надрезал по шву. Заглянул вовнутрь, — О! Вот оно.

Я вытряхнул вату на пол, она рассыпалась, явив нам, комочки бурого цвета, вывернул на изнанку, изнутри явственно просматривалось пятно. Бросил остатки подушки на кучу, нагнувшись, взял последнюю.

— Это ничего не доказывает, вам не кажется что вы не там ищите, это могло случится с Гуфран в нечистые дни. — Судья, смотревший за моими делами, решил заговорить.

— Афдал, я это все знаю. И знаю, как подобает женщине себя вести и что делать. Или вы хотите сказать, что она нечистоплотна?

Он замялся, потом продолжил, — Я не это хотел сказать, а то что ….

— Вы уже сказали что хотели, А вот и вторая нашлась, — С этими словами я вывернул еще одну подушку, предоставив её содержимое на обозрение.

— Я еще раз повторяю, это ничего не доказывает. — Судья не собирался сдаваться, требуя точного доказательства.

Я взял одну целую, отложенную ранее, выпотрошил её, осмотрел содержимое и понюхал, оно пахло ванилью и имбирем. Взял горсть ваты из других, они не пахли ничем, почти ничем.

Подошел к Афдалу и протянул ему. — Чем пахнет? Это и вот Это.

— Ну буду я всякую мерзость нюхать, — Он отстранил мою протянутую руку. — Гафур проверь! Тот послушно сунул нос в комки ваты, в один и в другой.

— Что скажешь?

— Вот этот, господин Афдал, пахнет ванилью и имбирем, а это не пахнет ни чем, но есть легкий запах мужского пота.

— Ты уверен? Хотя мне это говорит только то что любимая жена ухаживала за мужем и увидев что подушки испачканы, заменила их своими, а эти хотела постирать но вы принесли их сюда и пытаетесь сейчас подать это как её вину в убийстве.

— Она, не могла, это, сделать. — Дрожавшим голосом встряла в наш спор Инаам.

— Тебя не спрашивают, женщина, когда спросят, тогда и ответишь, сиди и молчи. — Старый судья, отвернулся от неё. Потом опять повернулся, пожевал губы, — Вот шайтан, с мыслей сбила, говори, разрешил он.

— Он ей талек сказал.

— Какими словами? И когда это было?

— Он сказал ей: Ты отлучена. И было уже два раза произнесено это, через два дня наступал черед третьего раза.

— Почему он потребовал развода с Гуфран? Хотя … не отвечай. Гафур приведи сюда Фархану.

— Господин Мухаммад, давайте отложим пока ваши вопросы. Мне кажется, что ваши подозрения могут оказаться правдой. Был у меня подобный случай лет сорок назад, жена мужа убила при последнем талеке. Как сейчас помню, он собрал родных всех и при них объявил жене: я тебя отпускаю. Она вышла, потом вернулась с узелком и попросила проводить до ворот, а там испросила разрешения обнять его в последний раз. Он согласился, а она ему кинжал в живот воткнула, потом себя убила. Вот так.

Мне на ум пришла еще одна идея.

— Инаам, скажи, а каким рукоделием ты занимаешься!

— Я шью одежды и вышиваю, но это мы делаем все вместе по вечерам, после того как исполнили что заведено порядком.

— А есть у вас такие большие иглы, — Я показал какие.

— Да есть.

— А для чего она нужна?

— Ну когда нужно проткнуть очень толстую кожу, то её и используем.

— А на ней случайно не деревянная ручка? Какая она по виду

— Нет, не деревянная, а по виду напоминает маленькую грушу, такую удобно в руке держать. Иначе просто неудобно кожу прокалывать.

Я покопался в своей сумке, нашел веточку и протянул её, — Покажи.

Она сжала кулачок, вставила между пальцами, указательным и средним, — Вот так.

С легким скрипом открылась дверь, пропуская Гафура и Фархану.

Афдал слушавший мой разговор с Инаам, прошел к своему месту, сел и внимательно посмотрел на Фархану севшую напротив.

— Почтенная нам открылись новые подробности, и я хочу задать вам несколько вопросов, вы должны на них ответить честно и подробно.

— Вы знали, что муж ваш Почтенный Рагим, сказал жене Гуфран: талек.

— Да знала.

— Вы можете поведать, что послужило причиной такому деянию?

— Она родила мертвого ребенка, три года назад, а после этого так ни разу не забеременела.

— А ваши дети?

— Наши дети, старший сын погиб на службе у эмира, а младшие умерли во младенчестве. Муж мой еще не старый мужчина посоветовался со мной и взял Гуфран в надежде продолжить род свой, но она не способна дать ему дитя и тогда он женился на Инаам. Но и эта девочка пока не принесла радости в дом наш, и не принесет, умер господин наш….

— Принесу, я кажется … меня уже две недели по утрам тошнит, а после еды дневной рвало, несколько раз и … — Инаам наклонилась и что-то зашептала Фархане, глаза которой потухшие было засветились счастьем. Она порывисто обняла младшую, крепко к себе прижав.

— Аллах, Милостивый и Милосердный! Благодарю Тебя за то, что ты сделал.