Виктор Болдырев - Гибель синего орла. Приключенческая повесть Страница 26

Решаю пересечь остров на вельботе, выйти в широкую внутреннюю протоку и забраться в самое сердце Колымской дельты. Колыма изливается в море тремя протоками: Морской — восточной, Чукочьей — западной и Походской внутренней. Сюда мы хотим пробраться по Глухой виске, пересекающей остров Седова.

Раздвигая веслами тонкие стебли водяной осоки, проникаем на вельботе в Глухую виску. «Витязь» с трудом помещается в узкой протоке, но глубина ее остается необычайной: длинным шестом Пинэтаун по-прежнему не достает дна. Глубокая вода кажется темной, словно чернила. Торфяные берега в зарослях высокой водяной осоки отвесно обрываются в воду.

Лавировать парусами не удается. Протока изгибается крутыми петлями, и попутный ветер часто становится встречным. Приходится садиться на весла. Порой и весла упираются в берега. Берем шесты и, отталкиваясь от торфяных бугров, гоним вельбот дальше.

На карте Седова протока обозначается голубым пунктиром. Положив перед собой компас, веду абрис, рисуя все изгибы Глухой виски. Узкое ее русло постоянно разветвляется, и боковые протоки уходят куда-то в глубь острова. Придерживаюсь западных рукавов — так быстрее пересечем остров и выйдем к дальним, неисследованным островам Колымской дельты.

Но вот протока становится прямее. Вельбот быстро идет под парусами. Издали, вероятно, кажется, что «Витязь» скользит по зеленому океану тундры. Раздутые паруса пугают птиц. Гуси и утки взлетают с воды и улетают прочь. Птицы окрепли после линьки и уже поднялись на крыло.

С любопытством осматриваем берега виски. Плоская, как стол, равнина тянется к дальним горизонтам. Высокий берег Восточной тундры теряется в туманном отдалении. Колымы не видно, кругом блестят озера, извитые плесы висок. Не верится, что находимся в дельте, на острове. Кажется, что континентальная тундра окружает нас.

На Западе, там, где зеленая равнина сливается с бледным небом, одинокой пирамидой выступают скалы; их каменный купол находится в центре дальних островов. Этот купол мы видели с Чукочьего мыса во время плавания к устью реки Белых Гусей, и вот теперь «Витязь» приближается к нему.

Глухая виска, образовав крутую излучину, впадает в широкую протоку. Утренний туман клубится над рекой, открывая вдали низкий берег таинственного Дальнего острова и мрачную скалу каменного купола. Сторожевой башней поднимается эта скала над пустынными островами.

С большим волнением осматриваю в бинокль скалистый остров. Исследователи еще не ступали на эти берега. Неизведанная земля манит нас к себе с необычайной силой.

Походская протока, где мы плывем, в старину называлась Русской. Этой протокой триста лет назад прошли на Колыму первые русские мореходы с устья Алазеи и много лет ходили караваны кочей, освоившие морской ход между Леной и Колымой. В 1649 году Михаил Стадухин с вольницей взбунтовавшихся казаков, бежавших на Колыму из Якутска, громил в Русской протоке, у Дальнего острова, купеческие караваны…

Пристать к Дальнему острову не удается: берег заваливают выбеленные водой бревна плавника. Они громоздятся кучами, словно рассыпанные гигантские спички. Протока подмывает тяжелые бревна, покрытые скользкой тиной, и они нависают над водой, образуя темные ниши и пещеры.

Пинэтаун влезает на мачту и осматривается. Завалы плавника покрывают низкий остров сплошь на многие километры.

Колыма ежегодно выносит в море тысячи кубометров древесины. Особенно много плавника величественная река несет в половодье, в годы больших разливов. Морские течения разносят плавник по всему побережью, отлагая его местами в огромном количестве. Дальний остров, очевидно, является одним из таких мест.

Наши надежды не оправдались — выпас оленьих стад на Дальнем острове невозможен: олени не смогли бы пробиться через непроходимые завалы плавника.

Высокий северный мыс Каменного острова разрывает кольцо мертвого плавника там, где внутренняя протока вливается в море. Решаю обогнуть мыс и осмотреть северо-западную часть Дальнего острова, заслоненную скалами.

Подтянув шкоты, с попутным ветром быстро плывем к выходу в море. Остров, погребенный под плавником, остается позади. «Витязь» выносится на простор морского залива. Дельта Колымы оканчивается. Перед нами лениво плещут свободные волны океана. Совсем близко чернеют скалы Каменного острова.

На вершине мыса, высоко над водой, виднеется знак. Гидрографической вышки в этих пустынных водах, вдали от морских путей, быть не может. В бинокль различаю высокий покосившийся столб с массивной перекладиной наверху и косо укрепленной ниже балкой.

Крест!

«Витязь» быстро приближается к черному мысу с крестом и вскоре пристает к узкой галечной отмели у подножия отвесных скал. Наше внезапное появление встревожило обитателей птичьего базара. Тысячи птиц с оглушительными криками поднимаются в воздух. Чайки взлетают ввысь, затем стремительно падают, почти касаясь крыльями парусов.

Высокие стены утесов в белых пятнах птичьего помета служат единственным приютом морским чайкам. На всех выступах, в трещинах и расщелинах скал гнездятся птицы. Одни еще сидят на яйцах, другие кормят рыбой птенцов или дерутся из-за добычи, выхватывая друг у друга куски рыб и жадно проглатывая их. Часто появляются хищные коричневые поморники. Пользуясь суматохой, они налетают на гнезда, оставленные матерями, и схватывают беззащитных птенцов.

Причаливаем.

Пинэтаун остается на вельботе. Захватив бинокль, лезу на вершину крутого мыса. Путь к вершине труден. Приходится карабкаться по гладким плитам базальта, отдыхать в глубоких трещинах и на узких карнизах. Наконец выбираюсь к подножию громадного деревянного креста. Квадратные балки, почерневшие от времени, потрескались. На высоте человеческого роста, у косой перекладины, темнеет выжженная, полустертая надпись:

…августа 25 дня, 1740 года…

Вот так находка… Это неизвестный памятный знак русского мореплавателя Дмитрия Лаптева.

Пестрые подушки лишайников украшают куполообразную тундру острова. Повсюду виднеются массивные плиты песчаника.

Глухой гул поднимается снизу. Наклоняюсь над краем скалы.

У подножия утеса кипят волны, плескаясь брызгами. В воде мимо мокрых камней проносятся с удивительной быстротой клочья пены. Погода остается тихой, и ярость волн необъяснима. Сверху кажется, что Каменный остров плывет в океан, крутым утесом рассекая волны. Иллюзия движения столь явственна, что на миг закружилась голова…

Сильный стрекочущий звук заставляет обернуться. В двух шагах, на плоском камне, сидит пушистый зверек грязновато-серого цвета, с большими ушами и длинным хвостом, похожий на крошечную, измазанную в грязи лисичку. Склонив голову набок, он острыми глазами смотрит на меня без тени страха. С минуту мы сидим друг против друга — большой человек и крошечный зверек у подножия черного креста, высоко над морем.