Сергей Минцлов - Клад Страница 26

Юру они застали вбивавшим кол в прибрежный песок. Волнение в заводи было сравнительно небольшое, тем не менее лодка колыхалась, грозя уплыть с места стоянки. Юра привязал ее и присоединился к своим.

Выбрав защищенный от продолжавшего накрапывать дождя уголок под соснами, компания разделась и вошла в воду.

Александр, осторожно ощупывая отлогое дно ногой, вошел последним. И вода и воздух были теплы, как парное молоко.

После купанья занялись стиркой давно нуждавшегося в этом белья и развесили его у костра под деревьями.

Зашел разговор, что делать. Желание продолжать поиски на островке Александр не изъявил больше; решили переждать непогоду и ехать дальше.

Непогода ли, неудача ли и утомление сказались — только настроение духа сделалось у всех невеселое. Даже Роман охватил руками колени, опустил на них голову и крепко задумался. Да и было с чего. Последний опыт показал все их бессилие перед взятой на себя задачей. Если б наверное даже могли они знать, что на таком небольшом, сравнительно, пространстве, как их островок, зарыть клад, — они все же не в силах были бы найти его: потребовались бы года, чтоб шаг за шагом изрыть землю. Что же им делать дальше, на огромных городищах? Не пустая ли затея весь поход их?..

Роман поднял голову, молча поглядел на лицо Саши и прочел, что и того обуревают такие же мысли.

Юра и Степка, лежа на животах и болтая ногами, мирно беседовали о ловле различных рыб.

— Ничего, Саша! — отрывисто сказал Роман, — займемся курганами! Наверное, добудем что-нибудь!

Саша усмехнулся.

— Именно что-нибудь! — вполголоса ответил он. — Нам нужно много, а не что-нибудь, не такие пустяки, какие отрыли уже!..

Белье просохло; все оделись и отправились к шалашу. Остаток дня прошел в бездействии.

Дождь усилился; всем было томительно скучно. Один только Степка спал, как сурок, зарывшись в теплый мох у задней стены шалаша; храп его и однообразное посвистыванье ветра да шум леса нагоняли еще пущую тоску на всех. Наконец стало темнеть; подошел желанный гость — сумерки.

Мало-помалу уснули все. Среди ночи Александр ощутил что-то мокрое, капавшее на висок его, и проснулся. Лил дождь; шалаш протекал местами; мрак висел непроницаемый; лес гудел под напорами ветра; слышался сильный перебой дождя, прерываемый скрипом сосен да плеском волн о находившиеся неподалеку обрывистый берег.

Александр передвинулся на сухое место, положил руку под щеку, и прежние горькие думы о грозящей им неудаче с новой силой пробудились в нем. Не скоро заснул он, а когда проснулся, брезжило уже утро, такое же тусклое и дождливое, как минувший день.

Саша встал и вышел из шалаша. Заволокшееся серой мутью небо не обещало скорой перемены в погоде. Кругом все было мокро, ходить было почти нельзя, — ноги вязли и расползались на глинистом грунте.

Оставалось одно — лежать и скучать в шалаше. Промокший Александр забрался опять в него; братья его и Степка проснулись.

Лица у всех, даже у Степки и Юры, хмурились.

Подошел полдень; погода все не разгуливалась. Лежать в шалаше сделалось для всех нестерпимым. Саша первый предложил «плюнуть» на все и ехать дальше. Юра и Степка дружно подхватили его предложение.

— Все едино ведь, — мрачно добавил Степка, тряхнув головой, — утонуть ли нам аль землей быть задавленным! Живы все одно не вернемся!

— Да наконец, сколько же времени мы просидим здесь? — сказал Саша. — У нас его немного; посидим здесь с недельку, — с аукциона продадут Лунево!

Роман сдвинул брови: замечание Саши попало в самое больное место его. Он взял свои заметки и углубился в них. По приблизительному расчету вышло, что имение Софьи Степановны, ставшее теперь главной целью их странствований, находилось не больше, как в одном дне пути вниз по течению. Роман свернул бумаги и отправился к берегу посмотреть на реку. Волны ходили значительные, тем не менее, ветер дул попутный, стало быть, волны били бы в корму и страшны не были.

Взвесив все за и против отъезда, Роман вспомнил последние слова Саши, махнул рукой и, быстро подойдя к шалашу, решительно заявил:

— Едемте!

Поднялась шумная возня; все оживились. Сборы были недолгие. Саше пришла в голову мысль устроить для защиты от дождя невысокий навес над лодкой; тотчас же нарубили длинных палок, изогнули их, приделали концы к противоположным бортам, затем заплели получившийся свод ветками, и похожее на кибитку убежище было готово. Мешки уложили под лавки. Юра позвал Кучума, и братья уселись. Степка, стоявший в воде с засученными выше колен штанами, отвел нос лодки от отмели и, оттолкнув, вскочил на него; камыши зашелестели, и лодка, колыхаясь, поплыла по заводи.

— Прощай, островок! — воскликнул, махая фуражкой, Юра. — Господа, мы забыли окрестить его! Как назвать его?

— Островом обвалов! — проговорил Роман.

— Островом неудач! — мрачно сказал Саша.

— Утопленников! — вставил Степка и вдруг захохотал и замотал головой. — Как это я с лодки-то того… сверзился!

— А по-моему, надо назвать его островом тайн! — воскликнул Юра.

— Верно! поддержал Роман.

— Да здравствует Остров тайн! — закричал Юра. — Ура-а!… — и в ту же минуту ткнулся носом в плетенку, закрывавшую добрых три четверти лодки. Они входили в фарватер; волны подхватили и закачали лодку.

Роман не выпускал руля; малейшая оплошность, и первый же удар волны в борт опрокинул бы их утлое суденышко.

Беспредельная, буро-желтая поверхность Оки казалась изрытой ямами; волны, набегая одна на другую, обгоняли их. Под лодкой клокотало.

— Будет буря, — с тревогой сказал Роман, вслушиваясь в клокот этот. — Поглядите-ка кто-нибудь, каково небо?

Юра вынырнул из-под навеса, огляделся кругом и заявил, что небо серо по-прежнему и подозрительных туч нет.

Лодка быстро неслась по течению. На далекие живописные берега никто не смотрел; глаза всех были прикованы к волнам. На гребнях их стала показываться белая пена — зайчики. Под шум волн и свист ветра в ветвях навеса путешественники, предусмотрительно сварившие утром всю рыбу, кое-как закусили.

Качка увеличивалась.

Роман передал руль Юре и вышел сам взглянуть на небо. Волны превратились уже в бугры. Лодка стремительно взлетала на них и еще быстрее скользила в разверзавшиеся между ними пропасти.

Казалось, вот-вот обнажится дно и почти отвесно падавшая лодка ударится в него носом и разлетится в щепки. Все крепчавший ветер рвал шипевшую пену и далеко разносил ее и брызги воды. Лицо и непокрытые, развевающиеся волосы Романа намокли в одну минуту.

Плыть дальше было безумием. Но поворот к берегу грозил не меньшей опасностью: переходивший в бурю ветер и волны разом могли перевернуть вверх дном лодку; весла были почти бесполезны. Оставалось нестись по течению и понемногу забирать и забирать к одному из берегов.