Томас Майн Рид - Гвен Винн. Роман реки Уай Страница 26

Поедая лосося с помошью ложки – в хозяйстве мисс Мердок нет ножей для рыбы, – священник демонстрирует отличный аппетит и называет рыбу «хрустящей». Он говорит по-английски как на родном языке, владея даже диалектизмами, в том числе и херефордскими.

С улыбкой приняв похвалу, браконьер разрезает лосося и распределяет его по тарелкам. Ему помогает служанка, с не очень чистыми руками и острыми ушами.

На столе хорошее вино; хотя поставщик продовольствия обладает жетоким сердцем, в «Уэльской арфе» есть обладатель более нежного сердца: хозяин харчевни у переправы Рага верит в обязательства уплаты по кредиту. И потому поставляет свое лучшее вино. Посетители «Арфы», внешне невзрачные и грубые, неплохо разбираются в винах, там часто можно услышать, как заказывают шампанское, а некоторые знакомы даже с «клико», как любители из самых аристократических клубов.

Благодаря эстетическим вкусам этих посетителей, Льюин Мердок может ставить на свой стол вина лучших сортов. Вначале с рыбой легкое бордо, затем с беконом и овощами шерри, и наконец шампанское, когда принимаются за фазана.

В это время разговор заходит на тему, которая раньше не обсуждалась, Начинает его сам Мердок.

– Итак, моя кузина Гвен выходит замуж? Вы в этом уверены, отец Роже?

– Хотел бы я быть так уверен, что попаду на небо.

– Но что он за человек? Вы нам не сказали этого.

– Нет, говорил. Вы забыли мое описание, мсье, – нечто среднее между Марсом и Аполлоном, сила Геркулеса; он способен произвести столько потомков, сколько произошло из головы Медузы, достаточно, чтобы обеспечить Ллангоррену наследников до конца времен. Вы не получите свою собственность, даже если доживете до возраста Мафусаила. Ах! Могу вас заверить, выглядит он прекрасно; рядом с ним сын баронета, с его румяными щеками и соломенными волосами, не имеет ни одного шанса, даже если бы этого воинственного незнакомца ничего не рекомендовало. Но это не так.

– А что еще?

– Способ, которым он представился леди. Он был вполне романтический.

– Как же он представился?

– Ну, познакомились они на воде. Похоже, мадмуазель Винн и ее комапьонка Лиз были в лодке одни. Весьма необычно! И вот какие-то парни – углекопы из Форест Дина – оскорбили их; а спас их от оскорблений некий джентльмен, рыбачивший поблизости, – не кто иной как капитан Райкрофт! При таком способе знакомства мало кто не сумел бы развить его – и даже закончить браком, если бы пожелал. А с такой богатой наследницей, как мадмуазель Гвендолин Винн, не говоря уже о ее личном очаровании, мало кто из мужчин не захочет этого. И то, что гусарский офицер – капитан или полковник, точно не знаю, – добьется своего, я не сомневаюсь, как в том, что сижу за этим столом. Да, этого человек будет хозяином Ллангоррена, как я сижу за этим столом.

– Вероятно, так и будет – должно быть, – отвечает Мердок. Говорит он неторопливо и так, словно его это мало интересует.

Олимпия выглядит разочарованной, но не Роже. Впрочем, она тоже успокаивается, посмотрев на священника и увидев его ответный взгляд, словно говорящий: «Подожди». Сам священник намерен подождать, пока вино не завершит свою работу.

Поняв намек, женщина молчит, она сохраняет внешнее спокойствие и невинный вид, хотя в сердце у нее злоба ада и обман дьявола.

Она сохраняет это внешнее спокойствие, пока не заканчивается последнее блюдо. На стол ставят десерт, бедный и однообразный, – его выставляют только для видимости. Уловив взгляд Роже и его незаметный кивок в сторону двери, женщина церемонно кланяется и выходит.

Мердок раскуривает свою пенковую трубку, священник – бумажную сигарету – он носит их с собой в портсигаре, – и некоторое время они курят и пьют вино; разговаривают тоже, но не о том, что прежде всего занимает их мысли. Кажется, они боятся затронуть эту тему, как будто могут испачкаться. И только после нескольких стаканов вина набираются храбрости. Первым этого достигает француз; однако начинает он осторожно и не прямо.

– Кстати, мсье, – говорит он, – мы забыли, о чем разговаривали, когда нас пригласили к столу – замечательный обед, доставивший мне большое наслаждение, несмотря на ваше пренебрежительную оценку меню. Ваш английский бекон превосходен, а зелень великолепна, и помидоры тоже. Вы говорили о неких происшествиях или обстоятельствах, связанных с вашей смертью. Что же это было? Надеюсь, не наводнение! Конечно, на вашем Уае бывают неожиданные паводки; может, дело в них?

– А при чем тут они? – спрашивает Мердок, не понимая, куда клонит священник.

– Потому что в таких паводках иногда люди тонут. Это бывает даже часто. Не проходит и недели, чтобы кто-нибудь не упал в воду и там и остался – пока жив, во всяком случае. С ее водоворотами и быстрым течением это очень опасная река. Удивляюсь, как храбро по ней плавает мадмуазель Винн, – как она неосторожна.

Странная интонация и особое ударение на слове «неосторожна» дают Мердоку возможность понять, куда клонит собеседник.

– Она очень смела, – отвечает он, делая вид, что не понял. – А насчет неосторожности ничего не могу сказать.

– Но молодая леди безусловно неосторожна – даже безрассудна. Доказательство – то, что она отправилась на реку одна. Последовавшее может сделать ее более осторожной; но все равно плавание в лодке – опасное занятие, и на воде многое может случиться. Река непостоянна и капризна, как сами женщины. А что если ее лодка как-нибудь пойдет на дно, и она будет в ней?

– Это было бы плохо.

– Конечно. Однако, мсье Мердок, на вашем месте многие в таком случае не горевали бы, а радовались.

– Несомненно. Но какой смысл говорить о том, что вряд ли произойдет?

– О, вы правы! Но все же несчастные случаи с лодками встречаются так часто, что и с мисс Винн может произойти что-нибудь подобное. Жаль, если так и будет – большое несчастье! Но есть и другие соображения.

– Какие же?

– А такие, что Ллангоррен останется в руках еретиков, имеющих на это лишь отдаленное право. Если то, что я слышал, правда, у вас не меньше прав, чем у вашей кузины.Лучше бы поместье принадлежало истинному сыну церкви, каким являетесь вы, мсье.

Мердок принимает этот комплимент с гримасой. Он не лицемер; но все же у него сохраняется какое-то уважение к церкви: он регулярно посещает часовню отца Роже и проходит все церемонии и коленопреклонения, как итальянский разбойник, который, перерезав кому-нибудь горло, опускается на колени и начинает молиться, услышав колокола благовещенья.

– Очень бедный сын, – отвечает он, наполовину улыбаясь, наполовину хмурясь.

– Вы имеете в виду в мирском смысле? Я знаю, что вы не очень богаты.