Артур Конан Дойл - Долина страха Страница 27

- Это все разговоры. Мне нужны доказательства!

- Поживешь тут дольше, получишь сколько угодно доказательств. Хотя я забыл, ты же сам из их числа. И скоро сделаешься таким же, как все они. Но придется тебе искать другое жилище, мистер. Я не могу оставить тебя здесь. Хватит с меня того, что один из этих злодеев приходит сюда и ухаживает за моей Этти, и я не осмеливаюсь выставить его вон. Но чтобы еще и жилец у меня такой был?! Так что ты ночуешь у меня последний раз!

Макмердо одновременно получил отказ от пансиона и был отлучен от любимой девушки. В тот же вечер, застав ее в гостиной одну, он сообщил ей горестную новость.

- Твой отец дал мне сроку до завтрашнего утра, - пожаловался он. - Я бы не стал особенно печалиться, если бы лишился просто комнаты, но дело в том, Этти, что, хотя я знаю тебя только неделю, ты - светоч моей жизни, и жить без тебя я не могу.

- Тише, мистер Макмердо, не говорите так! - оборвала его девушка. - Разве я не сказала, что вы опоздали? За меня сватается другой, и если я и не дала ему согласия тут же выйти за него замуж, то и больше ничьего предложения принять не могу.

- А если бы я был первым, Этти, мог бы я рассчитывать?

Этти закрыла лицо ладонями.

- О, если бы только ты был первым! - всхлипнув, проговорила она.

В тот же миг Макмердо упал перед ней на колени.

- Заклинаю тебя Богом, Этти, ни слова больше об этом! - воскликнул он. - Неужели ты хочешь погубить свою и мою жизнь ради того, чтобы выполнить то обещание? Послушай своего сердца, красавица!

И он сжал ее белую руку своими смуглыми ладонями.

- Скажи, что согласна быть моей, и мы вместе отстоим свое право!

- Но не здесь.

- Здесь, здесь!

- Нет, Джек! - Он уже обнял ее. - Здесь это невозможно. Ты не можешь увезти меня отсюда?

На минуту на лице его отразилась борьба.

- Нет, дорогая, об этом не может быть и речи.

- Но почему нам нельзя уехать?

- Нет, Этти, я не могу уехать.

- Почему?

- Я никогда не смогу смотреть людям в глаза, если буду чувствовать, что был изгнан. Да и чего нам бояться? Разве мы не свободные люди в свободной стране? Раз ты любишь меня, а я тебя, кто посмеет встать между нами?

- Джек, ты не знаешь. Ты слишком недолго здесь пробыл. Ты не знаешь Болдуина. И Макгинти с его «метельщиками».

- Да, не знаю. Но я не боюсь их! - ответил Макмердо. - Мне приходилось жить среди грубых людей, и вместо того, чтобы бояться их, я добивался того, что они боялись меня, всегда, милая моя Этти! Если эти люди, как утверждает твой отец, совершают здесь, в долине, где их отлично знают по именам, преступление за преступлением, почему же никто из них не привлекается к суду? Ответь-ка мне на это, дорогая!

- Да потому, что никто против них не осмеливается свидетельствовать. Ему потом и месяца не прожить. И еще потому, что всегда найдется кто-нибудь, кто будет утверждать, что обвиняемый в это время находился за тридевять земель от места преступления. Неужели ты об этом не читал, Джек? Я думала, про здешнее положение пишут все газеты Америки.

- Кое-что читал, не спорю. Но думал, это просто так, больше сочиняют. Может, у этих людей есть причина для таких действий? Может, они - жертвы несправедливости и не имеют другого способа постоять за себя?

- Ради бога, Джек, я не могу это слышать! Точно так говорит и он.

- Болдуин? Он именно так рассуждает?

- Да. И потому он мне так отвратителен. Ах, Джек, теперь я могу сказать тебе правду. Я его терпеть не могу, но и боюсь. Боюсь за себя, а еще больше за отца. Знаю, с нами случится большая беда, вздумай я отказать ему. Вот почему я стараюсь держать его на отдалении полуобещаниями. Но если бы ты согласился уехать со мной отсюда, мы бы захватили с собой отца и жили бы до скончания века свободные от власти этих дурных людей.

Снова на лице Макмердо отразилась борьба, и снова он остался тверд, как гранит.

- Ни малейшего вреда не случится с тобой, Этти, ни с тобой, ни с твоим отцом. А что до дурных людей, вдруг ты решишь, что я такой же, как они, если не хуже?

- Нет, нет, Джек! Тебе я во всем доверяю.

Макмердо горько рассмеялся.

- Боже милосердный! А ведь ты меня совсем не знаешь! Ты, чистая душа, даже представить себе не можешь, что сейчас творится у меня в душе. Но смотри-ка, кто это пришел?

Дверь распахнулась, и вразвалку, по-хозяйски в салун вошел молодой парень, красивый, развязный, одного примерно возраста и роста с Макмердо. Из-под широкополой черной фетровой шляпы, которую он, входя, даже не потрудился снять, на красивом лице с орлиным носом свирепо и властно сверкнули ледяные глаза, устремленные на сидящую у печи пару.

Этти всполошилась, вскочила.

- Рада видеть вас, мистер Болдуин, - проговорила она. - Вы нынче раньше, чем мы ожидали. Проходите и присаживайтесь.

Болдуин, уставя руки в боки, разглядывал Макмердо.

- Кто такой? - буркнул он.

- Это мой друг, мистер Болдуин, наш новый постоялец. Мистер Макмердо, позвольте вам представить мистера Болдуина.

Мужчины хмуро кивнули друг другу.

- Возможно, мисс Этти говорила вам о наших с ней отношениях? - сказал Болдуин.

- Я так понял, что никаких отношений между вами нет.

- Вы так поняли? Теперь, может быть, поймете иначе. Я сообщаю вам, эта барышня - моя, а вам представляется возможность убедиться, что сейчас прекрасная погода для прогулки.

- Благодарю, но у меня нет настроения сейчас гулять.

- Нет настроения? - В злобных глазах Болдуина зажегся огонек бешенства. - Может, вы в настроении подраться, мистер Постоялец?

- А вот это пожалуйста! - вскочил на ноги Макмердо. - С превеликим удовольствием.

- Ради бога, Джек! О, ради всего святого! - в отчаянии воскликнула бедная Этти. - О, Джек, Джек! Он тебя изувечит!

- Ах, он, оказывается, уже Джек? - Болдуин выругался. - Вот до чего дошло!

- Тед, умоляю, не сердись! Ради меня, Тед, если ты меня хоть когда-нибудь любил, прояви благородство и снисхождение!

- Я думаю, Этти, если бы ты ушла и оставила нас самих уладить это дело, мы бы быстро разобрались, - спокойно заметил Макмердо. - А, может быть, вы, мистер Болдуин, согласились бы выйти со мной прогуляться? Погода прекрасная, и поблизости за поворотом есть неплохая открытая площадка.

- Я разделаюсь с тобой, не замарав рук, - отозвался его противник. - Ты еще пожалеешь, что переступил этот порог!

- Зачем же откладывать?

- Я сам выберу время, мистер. Ты мне не указ. Видал вот это? - Он вдруг отвернул обшлаг и обнажил на руке выше запястья странный знак, похожий на клеймо: круг и в нем треугольник. - Знаешь, что это такое?

- Не знаю и знать не хочу!

- Ничего, узнаешь, за это я ручаюсь. Притом скоро. Возможно, мисс Этти кое-что тебе объяснит. А что до тебя, Этти, ты приползешь ко мне на коленях - слышишь, моя милая? На коленях! И я назначу тебе наказание. Что посеяла, то и пожнешь, уж я об этом позабочусь!