Уилбур Смит - Наемник Страница 28

— Прыгайте! — закричал Брюс в сложенные ладони. — Прыгайте, пока вагон не набрал скорость. Может быть они его не слышали, может быть были слишком потрясены, чтобы принимать какие-либо осознанные решения, но ни одна фигура на платформе не пошевелилась. Вагон катился вниз все быстрее и быстрее городу и банде генерала Мозеса.

— Что мы можем сделать, босс?

— Ничего. Стрельба вокруг Брюса сменилась тишиной, и каждый человек на поезде, даже Хендри, провожали взглядом удаляющийся вагон. Брюс увидел, как Боуссье поднял на ноги свою жену, обнял ее. Они оба смотрели на Брюса. Боуссье помахал рукой и снова застыл. Андре, без каски, тоже смотрел на Брюса, но никаких жестов руками не делал. Через равные промежутки времени тишина нарушалась громом выстрела орудия, но Брюс почти не замечал его. Он увидел как бандиты ворвались на станцию. Вагон, замедлив ход, подъехал к перрону и резко остановился, ударившись в амортизаторы в конце рельсов. Бандиты облепили его, как муравьи тело жука, Брюс услышал приглушенные звуки выстрелов, увидел, как блестят штыки на солнце, и отвернулся. Они почти достигли вершины холма. Но Брюсу облегчения это не принесло. В горле давили спазмы, глаза наполнялись слезами.

— Бедняги, — прошептал рядом с ним Раффи, и в этот момент еще один снаряд попал в поезд. Они услышали звук удара и почувствовали сильный толчок. В этот раз где-то впереди, около паровоза. Раздалось шипение выходящего пара, скорость поезда замедлилась. Но они уже проехали гребень холма. Город скрылся из виду. Скорость увеличилась, когда они покатились вниз по противоположному склону. По количеству пара Брюс понял, что паровоз получил смертельную рану. Он включил передатчик.

— Машинист, вы слышите меня? Как серьезны повреждения?

— Еще не знаю, капитан. Слишком много пара и давление падает очень быстро.

— Постарайтесь спустить поезд с холма. Абсолютно необходимо проехать пересечение с автомобильной дорогой. Если мы остановимся по эту сторону, они смогут добраться до нас на грузовиках.

— Я постараюсь, капитан. Они быстро съехали со склона, но на ровной местности их скорость замедлилась. Сквозь клубы пара Брюс рассмотрел пересечение с шоссе. Они проскочили его со скоростью порядка тридцати миль в час. Когда поезд, наконец, остановился они были примерно в трех-четырех милях от переезда и скрыты от дороги стеной леса и тремя поворотами.

— Не думаю, что они будут нас здесь искать, но мы все-таки устроим засаду в миле отсюда на путях.

— Эти арабы нас преследовать не будут, босс. У них там женщины и полный бар выпивки. Они протрезвеют только дня через два-три.

— Ты, наверное, прав, Раффи. Но рисковать не будем. Устрой засаду…

14

Андре де Сурье держал у своей груди каску, как шляпу на похоронах. Ветер приятно ласкал его длинные, мокрые от пота волосы. В его ушах звенело от удара снаряда в поезд, но он слышал и приглушенный плач одного из детей, и успокаивающий голос матери. Он смотрел на удаляющийся поезд и видел на крыше второго вагона фигуру Брюса Карри и рядом с ней огромный торс сержанта Раффи.

— Они не могут нам помочь, — тихо произнес Боуссье. — Они бессильны,

— он поднял руку в прощальном салюте и резко опустил ее. Будь мужественна, любовь моя, — сказал он своей жене, — прошу тебя, будь мужественна, — она прижалась к нему. Андре выпустил каску из рук. Она со звоном ударилась о металлический пол платформы. Он вытер пот со лба дрожащей рукой и повернулся в сторону поселка.

— Я не хочу умирать, — прошептал он. — Не сейчас и не так, пожалуйста, не сейчас. Один из жандармов безрадостно рассмеялся и подошел к пулемету. Он отодвинул в сторону Андре и принялся стрелять по крошечным бегающим фигуркам людей на станции.

— Нет! — пронзительно крикнул Андре. — Не делай этого. Не сопротивляйся. Они нас всех убьют, если ты будешь стрелять.

— Они нас убьют в любом случае, — засмеялся жандарм и выпустил длинную очередь. Андре двинулся к нему, может быть, чтобы оттащить его от пулемета, но силы оставили его. Его руки, с нервно сжимающимися и разжимающимися пальцами безвольно повисли. Его губы задрожали, затем открылись и испустили крик ужаса.

— Нет! — закричал он. — Только не это! Господи, сжалься надо мной! Спаси меня! Не допусти моей смерти! Прошу тебя, господи. Он судорожно вцепился в борт платформы. Вагон замедлил свой ход. Андре разглядел подбегающих людей с винтовками, черных людей в рваной и грязной форме. Лица искажены, хищные рты широко раскрыты в похожем на волчий вое. Андре выпрыгнул на перрон. От удара о бетон у него сбилось дыхание, он упал, потом попытался встать на четвереньки, держась руками за живот и силясь что-то кричать, но удар прикладом между лопатками снова повалил его на землю. Над ним кто-то закричал по-французски:

— Он белый, оставьте его для генерала. Не убивайте его. — Его опять ударили прикладом, на этот раз — по голове. В полубессознательном состоянии он валялся в пыли и смотрел, как бандиты стаскивают с платформы остальных. Черных жандармов они пристрелили сразу же, а потом со смехом соревновались между собой в искусстве резьбы штыком по мясу. Двое детей тоже не мучались. Их вырвали из рук матерей, схватили за ноги и ударили головой о борт вагона. Старый Боуссье пытался сопротивляться, когда с его жены начали срывать одежду, но получил удар штыком в спину и две пули в голову. Все это произошло в первые минуты, до прихода офицеров, к этому времени в живых остались только Андре и четыре женщины. На глазах Андре женщин обнажили. Он с ужасом наблюдал, как их распяли прямо на бетоне, как скотину перед клеймением. Как мужчины начали выстраиваться в очередь, заранее расстегивая брюки, покрытые у некоторых свежей кровью.

Но потом появились два человека с красными шевронами на груди, судя по командному тону — офицеры. Один из них выстрелил в воздух из пистолета, а потом, добившись внимания, обратился ко всем с пламенной речью. Это возымело эффект и женщин утащили в отель. Офицер подошел к лежащему Андре, склонился над ним и, схватив его за волосы, повернул к себе лицом.

— Добро пожаловать, красавчик. Генерал будет очень рад. Жалко, что твои белые друзья улизнули, но один это все-таки лучше, чем ничего.

Он заставил Андре сесть, заглянул ему в лицо, а затем в ярости плюнул в глаза. — Уведите его. Генерал побеседует с ним позже. Они привязали Андре к одной из колонн на террасе отеля. Он мог через большие окна холла видеть, что они делали с женщинами, но не мог себя заставить видеть это. Он все слышал: к полудню крики превратились в стоны и рыдания, к вечеру все женщины замолчали. Но очередь бандитов у передней двери не исчезала. Некоторые вставали в нее по три-четыре раза. Все были абсолютно пьяны. Один весельчак ходил с бутылкой ликера в одной руке и бутылкой виски в другой и, прежде чем снова встать в очередь, останавливался перед Андре.