Луи Буссенар - Похождения Бамбоша Страница 28

Кроме того, она учила его хорошим манерам, умению элегантно одеваться, объясняла, как вести себя с дамами полусвета, не столько для того, чтобы внушить им обожание, сколько ради того, чтобы не стать их жертвой.

Удивительная вещь — эта женщина, жившая когда-то на широкую ногу, а потом впавшая в нищету, вновь обретя богатство, не стремилась, как большинство бывших распутниц, к удовлетворению своих прихотей и страстишек. Она не любила ни собак, ни попугаев, ни желторотых юнцов, ни кошек, ни карточных игр. Ее захватывали и приводили в восторг темные делишки Бамбоша, умом и сердцем она вникала в его преступления, как если бы ей доставляло удовольствие смотреть, как страдают и трепещут его жертвы.

Действительно, эта старая мерзавка из любви к искусству, с неистовством неофита[56] пристрастилась к преступлению.

Скоро мы увидим ее в деле.

Итак, достопочтенная баронесса де Валь-Пюизо жила со своим сыном Гастоном.

Они занимали роскошно меблированные апартаменты в четвертом этаже по улице Прованс.

Бытовало мнение, что баронесса очень богата, но скупа — это позволяло объяснить в глазах общества перепады то туго набитого, то пустого бандитского кошелька.

Она обожала своего сына, прощала ему все проделки, но случалось и такое, что вдруг снимала его с денежного довольствия.

Тогда друзья-приятели и компаньоны по развлечениям замечали, как он, изменив своей главной страсти, исчезал куда-то на несколько дней.

Гастон проводил это время вдвоем с матерью, замаливал грехи, обещал не играть ни во что, кроме безика[57], и старательно притворялся пай-мальчиком и примерным сыном.

Вот тогда-то он с отчаянной смелостью и невиданной ловкостью задумывал и воплощал замыслы, приносившие ему моментальное обогащение.

Кстати говоря, сколь бы значительны ни были награбленные суммы, хватало их, по причине бездумной расточительности, не надолго.

Его всепоглощающей страстью была игра, и игроком он был отменным.

Странное дело — этот разбойник, ни во что не верящий, не имеющий ничего святого и не любивший ничего, кроме игры, никогда не передергивал в картах.

Обожая игру как таковую, он не испытал бы от нее никакого удовольствия, если бы для того, чтобы фортуна не отворачивалась от него, приходилось прибегать к шулерским приемам. Потому и случалось ему порой быть в большом проигрыше, а карточные долги он платил очень аккуратно и не моргнув глазом.

Однако во все, что бы он ни делал, Гастон вкладывал столько ума и кипучей энергии, что, знай кто-либо всю подноготную его жизни, не мог бы удержаться от вывода: «Да если с умом пустить в оборот даже часть награбленных им сумм, можно в течение нескольких лет стать миллионером!»

И это была чистая правда. Но как не может волк исполнять обязанности овчарки, так же и человек-хищник не может работать, умножать, думать, жить и действовать как все прочие смертные.

К тому же жизнь отщепенцев, ловля рыбки в мутной водице, преступление, подлость неодолимо влекли к себе Бамбоша.

Как разбогатевшую шлюху влечет обратно в грязь, из которой она вышла, так и Бамбоша безумно тянуло в кабаки, к продажным девкам, в вертепы, посещаемые всяческим уголовным отребьем.

Прыжок из высшего света в клоаку — такой контраст приятно щекотал нервы, доставлял ему волнующее и пикантное наслаждение.

Он родился главарем, и зачастую ему нравилось на протяжении одного дня превращаться из светского льва барона де Валь-Пюизо, одного из первых среди золотой молодежи Парижа, в бандита Бамбоша, который хлебал прямо из котелка и кому доводилось сиживать над плошкой подогретого вина в компании бражников-головорезов, безоговорочно признававших его своим главарем и слепо ему повиновавшихся.

Но это главенство далось ему не сразу. Первое место надо было завоевать.

Две удачные или, если хотите, очень неудачные дуэли обеспечили ему в кругу товарищей по развлечениям репутацию человека опасного.

Однажды он выстрелом в лоб на месте уложил из пистолета молодого атташе бразильской дипломатической миссии — причиной размолвки послужила девица легкого поведения, бывшая Бамбошу совершенно ни к чему.

Месяц спустя он затеял ссору, в которой опять была замешана женщина, с известным спортсменом, фехтовальщиком. Его он тоже убил наповал прямым уколом в правую подмышечную впадину.

Две эти смерти вызвали страшную шумиху. Все хотели знать, действительно ли господин де Валь-Пюизо такой ловкий дуэлянт или к нему просто благоволит судьба.

Он зазвал любопытных к себе и там очень просто, безо всяких усилий, перестрелял три дюжины тарелок.

Час спустя, в окружении все тех же любопытных, он явился в школу фехтования и победил не только самых умелых любителей, но и преподавателей.

Начиная с этого дня он прослыл среди светских шалопаев человеком опасным, — выходя из школы фехтования, Гастон бросил небрежно:

— Скука меня берет, когда приходится драться… Я выхожу на бой только с целью самозащиты, поэтому, чтобы не утруждаться, мне для поединка всегда требуется серьезный повод.

Убив за один месяц двоих, он таким тоном произнес слова «серьезный повод», что это всеми присутствующими было принято к сведению.

Почти в тот же период он стал героем другого приключения, еще более трагического, так как оно повлекло за собой жесточайшую дикую борьбу безо всяких правил и условий.

Однако здесь уже действовал не элегантный светский шаркун барон де Валь-Пюизо, а опасный бандит Бамбош в шелковой каскетке и накладных бакенбардах.

В тот вечер он зашел в один из притонов Монмартра, в грязный вертеп, который полиция терпит лишь затем, чтобы от случая к случаю вылавливать кого-нибудь оттуда. В его намерения входило повидать там двух безоговорочно преданных ему мерзавцев, сообщить им пароль и дать задание выполнить одну довольно грязную работенку.

Беседуя с Черным Редисом и Соленым Клювом, двумя своими приспешниками, он услышал пронзительные вопли.

Кричала женщина, и слышны были звуки звонких пощечин.

Дверь распахнулась, на пороге возникла растрепанная девушка с разорванным корсажем, кричавшая: «Спасите!»

— Ты гляди, — бросил Соленый Клюв, — это Фанни вопит. Ее Франсуа-Камнелом на халтурку послать хочет. А она упирается. Вот он ее уму-разуму-то и учит. Да еще как учит! Только перья летят!

Тут женщина заприметила среди бражников Бамбоша, и он показался ей не таким омерзительным, как другие, видимо, потому, что под обличьем сутенера сохранял некую долю светского лоска.

Она кинулась к нему и душераздирающим голосом взмолилась: