Хмурый Ленинград - Руслан Георгиевич Илаев Страница 28

— Ну что, Руслан Георгиевич, мы свою задачу выполнили, Лесичко низвергнут, Погорелко переведен на новое место службы. Иссе Магометовичу результаты доложены. Вы свободно можете покинуть данное лечебное учреждение. Приказ о Вашем отстранении от работы и подписка о невыезде аннулированы. Какие будут Ваши пожелания и предложения?

— Илларион Бесоевич, а сколько человек в Вашей группе?

— Нас всего пятеро, со мной.

— Могу ли я пригласить вас в полном составе в китайский ресторан, устал, видите ли, безмерно от столь длительного лежания и воздержания.

— В нашей группе все мужчины, язвенников и трезвенников не наблюдалось, уверен все согласятся и одобрят Ваше предложение.

— В таком случае, Илларион Бесоевич, я сейчас проеду домой, приведу себя в порядок, затем в девятнадцать часов встречаемся у памятника Петру Первому в парке на набережной, это рядом с гостиницей, где вы остановились. Китайцы открыли неплохой ресторан в Кронштадте и место выбрали удачное, недалеко от парка и центра города.

— Руслан Георгиевич, я на служебной машине. Давайте- ка подброшу Вас к дому и как раз время сократим для Ваших личных бытовых услуг.

Предложение мною с радостью было принято, и через пятнадцать минут я оказался в окружении своих родных- мамы и сына. Убедившись, что они здоровы, вкратце изложил им события последних трех недель. Объяснил, что сегодня буду отмечать победу с друзьями из Москвы, приду поздно. После чего принял ванну и побрился.

…В ресторане пили долго и шумно. Перезнакомился со всей группой Мамиашвили, а через полчаса от их сдержанности не осталось и следа. Улучшив момент, попросил китайцев поставить мой диск с песней "Осетинка" в исполнении Феликса Царикати, станцевал для гостей под его музыку. Затем гости танцевали для меня, смешно повторяя мои движения. Присоединились к нам еще девушки из зала, они тоже танцевали вместе с нами. Было очень весело и свободно. На следующий день я проводил моих новых друзей на Московский вокзал, а сам пошел на работу в 102 поликлинику Кронштадтского гарнизона.

…В 2017 году, просматривая новости, обнаружил в интернете короткую заметку. «Журналист и соучредитель газеты «Новый Петербург» Николай Андрущенко умер в больнице через месяц после избиения неизвестными. Журналист был избит неизвестными 9 марта. Скорая помощь доставила его в Мариинскую больницу Петербурга в состоянии комы. Известно лишь то, что Андрущенко направлялся на деловую встречу, отмечает «Фонтанка». Смерть журналиста подтвердила директор издания «Нового Петербурга» Алевтина Агеева».

Хмурый Ленинград

В сентябре 1998 года мне позвонил Владимир Яковлевич Дзоциев, предупредил, что находится в Кронштадте по своим служебным делам и что скоро будет в поликлинике. Минут через тридцать он действительно влетел ко мне в кабинет. Это была его коронная манера — делать все стремительно: говорить громко, тыркая при этом собеседника в грудь или плечо; хохотать, не стесняясь, над своими и чужими шутками; демонстративно ухаживать за совершенно незнакомыми женщинами, дарить им внезапно цветы, а затем попросить у них номера телефонов. И ведь давали ему номера, но что дальше происходило, мне неведомо. Дзоциев родился в Грозном, отец его приехал из Северной Осетии, когда чеченцев выслали в Казахстан. Женился на местной еврейке, и на свет появился Володя.

Помню, он мне как- то рассказывал, что окончил факультет журналистики заочно при Ленинградском государственном университете. Молодой Вольдемар сразу же был принят на радио, диктором Выборгского района Ленинграда. Через десять лет вступил в брак с ленинградской финкой, у него две дочери. Старшая проживает в Австрии вот уже лет пять. Младшая дочь Владимира Яковлевича живет с родителями, но они года два, как в разводе, хотя и живут в одной квартире. Владимир Яковлевич работает в должности начальника отдела администрации Выборгского района по радиовещанию более тридцати лет. В его районе проживает полтора миллиона ленинградцев. Администрация расположена рядом с Финляндским вокзалом, недалеко — корпуса Военно- медицинской академии, где я учился на факультете руководящего медицинского состава.

После занятий я частенько захаживал к Владимиру Яковлевичу, у них на первом этаже здания администрации сытная и довольно дешевая столовая для своих служащих. Там- то я и рассказал Дзоциеву о своей встрече на юбилее с Таймуразом Казгиреевичем Бокоевым, а также о разговоре с ним по избранию в Законодательное собрание Санкт- Петербурга в нынешнем году. Известил Владимира Яковлевича и о том, что Бокоев обещался поддержать мои выборы финансами. Изумился Дзоциев моей дерзости, что я решился баллотироваться на столь высокий уровень, но пообещал мне в самое ближайшее время прозондировать почву в центральной избирательной комиссии Законодательного Собрания и определить мои шансы на победу.

И вот прошло десять дней, а он уже в Кронштадте, и, наверняка с новостями по выборам. Зная слабость Владимира Яковлевича и его занятость, я быстро переоделся, мы немедля направились в ресторан Дома офицеров. Заказали салат, мясные блюда и водку. Выпили по одной.

— Ты, когда- нибудь слышал о Мезиной, что работает в Центральной избирательной комиссии Законодательного собрания, — начал Дзоциев, глядя на меня еще трезвыми глазами, и не дожидаясь ответа, продолжил, — так вот, она родом из Орджоникидзе, родилась там и росла. Затем окончила юридический факультет Ленинградского государственного университета. Вышла здесь замуж за работника прокуратуры и осталась на постоянное место жительства. Она ждет нас завтра в ЦИКе на Исаакиевской площади дом 6. Возьми удостоверение личности офицера и все свои дипломы и госнаграды.

— Послушай, Владимир Яковлевич, а зачем тебе сегодня уезжать в Ленинград. Оставайся у меня ночевать, а завтра отсюда и двинем вместе в ЦИК к Мезиной. Как ее там по имени, отчеству? — спросил я у Дзоциева.

— Екатерина Борисовна, — повеселел Владимир Яковлевич, — в таком случае смело продолжим начатое …

Утром я позвонил своей секретарше Раисе Ивановне, которой безгранично доверял и предупредил что буду к обеду:

— Ключи и печать передайте Алексею Николаевичу, он за меня остается- они в ящике стола.

На флоте взаимозаменяемость и доверие особо ценятся. Мой заместитель Сергеев, подполковник медицинской службы, обладал этими качествами в полной мере.

Мезина оказалась красивой, стройной женщиной, лет тридцати пяти. Лицо смуглое и продолговатое. Внешние данные говорили о маме осетинке. Что, впрочем, впоследствии подтвердилось.

Екатерина Борисовна внимательно рассмотрела представленные мной документы. Затем протянула мне сложенную вдвое анкету и предложила ее сразу же заполнить. Я ее внимательно прочел и принялся заполнять. Недвижимости и личного автомобиля у меня