Владимир Беляев - Чекисты. Книга вторая Страница 29

— Слава Иисусу!

— Навеки слава, — вразброд ответили ему чабаны.

А тот, что играл на флояре, сердито сказал:

— Что же ты, человече, бога славишь, а тую машину на нас направил?

Понимая, что ссориться со стариком нельзя, ибо вряд ли тогда будет получена желанная брынза, Мономах ответил небрежно:

— А я могу машину и за плечо повесить! — И он закинул автомат за плечо, а сам присел на корточки, разглядывая освещенные отблесками огня суровые лица чабанов. Одно из них привлекло внимание больше всего. Ведь это тот самый молодой бандит Орест, который был в охране Хмары.

— Тю, Орко, здоров був, друже! — воскликнул Мономах и протянул ему руку.

— Когда-то был Орко, а теперь по-людски зовусь, — пробурчал молодой чабан. — А ты кто такой?

— Та я же Мономах! — громко воскликнул пришелец. — Вместе с тобой в отряде Хмары были! Ах, правда, зарос я весь, не удивительно, что ты не признал меня!

— У Хмары?! — воскликнул бывший Орест, сразу вскакивая на ноги. — Мало мне жизни испортил сам Хмара, так ты еще хочешь ее портить?! — И обоими кулаками ударил по голове сидящего на корточках Мономаха, свалил его на спину, прижал телом. — Вяжите его, хлопцы, это известный тип!

Быстро и проворно, как овцу, связали чабаны Мономаха.

Издали эту сцену наблюдал Смок, хотел было стрелять, но потом инстинкт самосохранения взял верх, и он, закинув за плечо автомат, ушел в темноту, подальше от отблесков костра, разложенного посреди поросшего густой травой и цветами горного луга…

Прошло несколько дней. Голодный, проклиная все на свете, оставшись снова один, пробрался Смок Черным лесом на опушку, пошел краем ее дальше.

Большая просека привела его снова к людям. Ему был хорошо виден освещенный солнцем большой двор леспромхоза, на котором сидели в ожидании получки лесорубы. Многие из них уже вырядились в нарядные кожушки. Одни дымили цигарками и прокуренными люльками, другие играли в подкидного дурака на траве. Пожилой лесоруб, тасуя карты, спросил сидящего перед ним партнера:

— Чего они так задерживают получку?

— Не знаешь? — ответил партнер. — Новый бухгалтер Чепига — большой аккуратист. Закрылись с кассиром в бухгалтерии и проверяют еще раз все деньги…

— Поскорее бы уже проверили да открыли форточку, — сказал пожилой лесоруб, показывая на закрытое отверстие кассы, вырубленное в бревенчатой стене дома.

А тем временем с другой стороны дома Смок осторожно влез в окно, пошел, стараясь не скрипеть половицами, по длинному и пустому коридору.

— Ну, Тымиш Зенонович, а теперь трешки пересчитаем, и можно выдавать! — сказал кассир, принимаясь за пачки с зелененькими бумажками. Он не услышал, как скрипнула за спиной у нового бухгалтера дверь и на пороге возник Смок.

— Кто пикнет — пуля! — прошипел тот.

Метнулся было в сторону Чепига, но Смок, указывая ему на стул, приказал:

— Сидеть! А ты, — кивнул он на кассира, — пакуй бумажки в чемоданчик…

— Не буду! — простонал кассир.

— Давай пакуй! Быстро! — наводя автомат, прошипел Смок.

— Это ж трудовые деньги, тяжело заработанные! — запричитал старик.

Чепига схватил стул и замахнулся было на Смока, но тот успел выстрелить и ранил Чепигу в руку. Старик кассир распахнул окно и крикнул лесорубам:

— Сюда, хлопцы, на помощь!

На его крик и на выстрел сорвались со своих мест рабочие. Они мчались к бревенчатому дому, а Смок, успев захватить грязными пальцами пачку денег, быстро пробежал коридором, выскочил в окно и, ломая валежник, скрылся в лесу…

Уже открылась на горизонте Одесса с ее Большим фонтаном, знаменитой лестницей, кораблями, стоящими в порту, и пляжами Лузановки. Идет к воротам Одесского порта белоснежный уютный теплоход “Петродворец”, вьются крикливые чайки за его кормой.

И часу не прошло, как “Петродворец” был уже притянут к пирсу. Сразу по двум трапам гуськом с баулами и легкими чемоданами двинулись разноплеменные пассажиры. Негры и греки, итальянцы и арабы…

Стрела теплохода медленно опустила на причал “Волгу”. Задрав голову, посасывая сигару, Василь Оксиюк следил за спуском машины.

…Вот машина мягко опустилась на покрышки и чуть покачнулась. Грузчики освободили стропы, такелажные приспособления, и стрела взметает вверх.

— Добре! — с удовольствием замечает Оксиюк и, разорвав блок сигарет “Честерфильд”, великодушно наделяет сигаретами грузчиков. Он отдал грузовому помощнику оплаченный документ на машину, завалил в багажник чемоданы и, сев за руль, дал газ.

Лавируя среди ящиков груза, возвратившаяся довольно необычным способом на родину из столицы древней Греции синяя “Волга” вырвалась на улицы Одессы.

Изредка поглядывая на план города, разложенный у него на коленях, Оксиюк проехал по городу, задержался у Главного почтамта и, не заходя внутрь, купил в киоске у входа пачку конвертов и почтовые марки. Потом он провел машину по Дерибасовской. В одном месте он остановил машину и попил воды с клюквенным сиропом. В другом, затормозив машину и выскочив из нее, он спросил у загорелой крепконогой одесситки:

— Скажите, пожалуйста… Как проехать на… — он заглянул в путевой блокнот, — на “барахолку”?

Трудно, очень трудно далось заморскому гостю это сложное русское слово.

Кокетливая одесситка улыбнулась его произношению и показала направление. Оксиюк игриво послал ей уже из кабины воздушный поцелуй, и синяя “Волга” помчалась дальше по накаленной солнцем одесской улице…

Вскоре после появления Оксиюка в Одессе в кабинете полковника Прудько в Киеве раздался телефонный звонок. Хозяин кабинета снял трубку и, выслушав то, что ему сообщили издалека, сказал:

— Приехал?.. Один приехал… На машине… Маршрут до Львова? Вот это номер! А вы сверили фотографии?.. Да, я позвоню туда… Спасибо…

В контрольно-пропускном пункте, или сокращенно КПП, одесского порта после ответа Киева было праздничное настроение. Его начальник, полковник пограничных войск со значком почетного чекиста на мундире, положил трубку и, взяв в руки фотографию, сказал сидящему перед ним офицеру:

— Приятной новостью мы порадовали полковника Прудько… Благодарил!.. Ну и память же зрительная у вас, товарищ Новосельцев. Так быстро распознать такую птицу, да еще в советской машине!

— Пограничная память, товарищ полковник, — скромно улыбнулся похвале Новосельцев, следя за тем, как сидящий напротив него начальник вертел в руках фотографию, на которой изображен улыбающийся Оксиюк в форме военно-морского флота США. — Не зря я столько лет прослужил в Мурманске… Встречались с ним там не раз в дни войны, но тогда он звался Смитом и по-русски на людях не говорил.