Николай Внуков - Один Страница 3

Отсюда, из-под дуба, весь остров лежал подо мной, как географическая карта в атласе.

Совсем небольшой. Вытянутый наподобие лодки. В той стороне, где у лодки нос, далеко в море уходила узкая полоса камней. Вода там была белой, будто туда нанесло лед. Я догадался, что это пенятся среди камней волны.

Другая сторона острова слегка закруглялась - ну прямо корма. Два каменистых мыса выдавались в море справа и слева от <кормы>, образуя бухточку, и я сразу узнал место, куда меня принесло вместе с ящиком. Присмотревшись, я даже увидел камень, на котором сидел, пока сохла одежда.

Здорово повезло! Если бы меня смыло с катера в стороне <носа>, я ни за что бы не вылез на берег. Там меня действительно размололо бы среди камней...

По правой стороне острова от <кормы> до <носа> тянулась узкая, усыпанная большими камнями отмель. В некоторых местах камни поднимались так высоко, что берег становился непроходимым. Хотя нет, все равно вровень с водой шла ленточка более ровного места. Там, наверное, можно пройти вдоль всего берега.

Левая сторона сплошь заросла деревьями.

Горизонт замыкался вокруг острова огромным туманным кольцом. И нигде - ни слева, ни справа, ни позади - не было видно ничего, кроме голубовато-серой глади моря и очень синего неба над головой. И солнца, которое жгло. Правда, наверху зноя и духоты не чувствовалось - здесь гулял ветер, который налетал на остров, казалось, со всех сторон сразу. Сначала это было приятно: ветер, нет духоты, нет комаров, которые жалят до волдырей. Но через несколько минут я замерз.

Больше на вершине делать было нечего.

Я подобрал палку и начал спускаться к роднику.

ДОМ

Буль... буль-буль... буль-буль-буль... буль...

Приятно слушать голос воды, смотреть, как она течет из трещины в камне, и сознавать, что ты попал в приключение, о каких пишут в книжках.

Никогда я не думал, что со мной может произойти такое, о чем даже не осмеливаешься мечтать. Море, небо и остров и ничего больше. И все это на день или на два - твое! Ты можешь делать что хочешь - ловить рыбу, охотиться на птиц, исследовать незнакомую землю, купаться сколько душе угодно. Красотища!

Свой собственный остров, а?

Я хозяин всего: этой горы с дубом, бухточки, каменных осыпей, кустов, ручейков, леса, птичьих гнезд. Я могу сам называть красивые уголки острова, мысы, бухты, заливчики. Я уверен, что они еще никем не названы и никем хорошо не исследованы. Да наверное, и подробных карт таких островков не составляют. Кому это нужно! На лоцманских картах очерчена береговая линия, а что внутри острова - никого не интересует. Я был уверен, что мой остров - необитаемый.

Если бы на нем жили люди, я бы сразу заметил это с вершины горы.

Я взглянул на небо.

Солнце уже довольно низко скатилось к горизонту. Скоро вечер, а потом ночь.

И тут меня будто ударило: где же я буду спать? Не в этой же траве на камнях! Надо искать дом. Обойти кругом гору и посмотреть, не найдется ли какой-нибудь пещеры.

Я очень отчетливо представил себе эту пещеру: небольшая, светлая, с сухим песчаным полом. У одной стены выступ, на котором удобно сидеть. На выступ я навалю сухой травы и сделаю замечательную постель. На ночь перед входом буду зажигать костер...

Я обогнул родник и направился влево, продираясь сквозь плотные кусты. Ну и кустики! Вроде бы не высокие, а идти сквозь них... Тут и шиповник с кривыми колючками, которые прямо вцепляются в одежду, прокалывают ее насквозь и царапаются, как живые. Тут и даурский орех. И еще что-то, тоже колючее до невозможности. Надо взять повыше, там, кажется, заросли пореже.

Но и повыше не было лучше.

Я блуждал среди кустов, описывая полукруги, выбирая, где зелень пониже, и почти не продвигался вперед.

Пещера открылась неожиданно. Я чуть не влетел в провал между двумя камнями. Но какая это была пещера! Тесная, сырая, как погреб, мрачная. Вместо пола осклизлые зеленые камни. Потолок узким треугольником уходил во тьму, и из этой тьмы что-то капало. Не то что жить - заглядывать в такую пещеру было неприятно.

Я снова начал проламываться через заросли и неожиданно вышел на полянку, сплошь покрытую оранжевыми с черными крапинками цветами. Лепестки цветов завивались, как стружка, и я, глядя на них, почувствовал, как в животе что-то пискнуло и тягуче сжалось.

Я прекрасно знал эти цветы и то, что находилось под ними в земле. Когда я с отцом ходил в сопки, я специально искал саранки и выкапывал из земли сочные, мучнистые луковицы. Вкуснее их не было ничего на свете. А если поджарить луковки на сковородке со сливочным маслом...

Только не так уж много я находил саранок на сопках. Отец сердился, когда я набивал луковицами карманы. Он говорил, что из-за таких любителей, как я, саранка становится сейчас редким растением и, наверное, скоро будет занесена в <Красную книгу> и за каждую луковицу будут штрафовать не меньше чем на десятку.

А здесь этих саранок было как сорняков!

Я открыл нож и подкопал один стебель.

Ну и луковка! Величиной с теннисный шарик. Мне еще не доводилось видеть такие.

Содрав верхнюю грязную пленочку, я сунул клубень в рот. И только сейчас понял, что зверски хочу есть. Ведь я не успел позавтракать утром. Отец еще спал, когда я выскочил на палубу, чтобы посмотреть море.

Эх, вкуснота-то какая!

Я объедался клубнями до тех пор, пока не стало тошно. Накопал еще про запас.

Пока возился на полянке, солнце опустилось еще ниже и теперь косыми лучами било через кусты. С горы потянуло холодом. Я взглянул на вершину. Она стала зыбкой, призрачной. На ней быстро сгущался туман.

Наконец я обогнул гору. Склон ее закрыл солнце. Здесь был уже вечер.   Трава   густо   брызгалась   росой,   и   джинсы   сразу   промокли.

В кедах захлюпало. Никаких пещер больше не попадалось. Я понял, что здорово сглупил:  гору не обойти и за день. Зря только вымок.

Снова повернул к солнцу.

Через час был опять у ручья.

Снял джинсы, отжал их покрепче и натянул на ноги.

Бр-р!

Брючины облепили колени и бедра, как пластырь. Понесла же меня нелегкая на теневую сторону! Нет, больше никуда не пойду. Проживу как-нибудь без пещеры.

Я открыл нож и начал срезать ветви для шалаша. Шесть самых длинных и толстых связал капроновым шнуром наверху, а нижние концы их заострил и воткнул в землю. Потом промежутки между длинными палками заложил в несколько слоев ветвями с листьями. Старался укладывать ветки по скату шалаша так, чтобы листья концами свисали вниз и перекрывали друг друга, как черепицы. Если пойдет дождь, вода будет скатываться по листьям, не попадая внутрь. Так учил меня отец.