Эдгар Берроуз - Тарзан неукротимый Страница 3

Темные тучи бежали по небу, изредка приоткрывая Горо-луну и предупреждая о надвигающейся грозе. В глубине джунглей тени туч создавали почти осязаемую густую темноту, которая для вас или для меня была бы пугающей с ее загадочными звуками и шорохами. Временами наступала зловещая тишина, заставлявшая животных настораживаться в предчувствии опасности, иной раз мнимой, но чаще вполне реальной. Тарзан шел, не испытывая страха, но стараясь все время быть начеку. Он вспрыгнул на свисающие ветви дерева, но какое-то чувство подсказало ему, что на пути затаился Нума, приготовившийся к прыжку. Он слегка свернул в сторону, чтобы избежать ненужного столкновения с Буто-носорогом, пробирающимся навстречу. Когда, наконец, он вскарабкался на дерево, луна уже скрылась за тяжелыми тучами, а поднявшийся ветер раскачивал верхушки деревьев и поглощал звуки джунглей. Выше и выше поднимался Тарзан к небольшой площадке, устроенной им из ветвей во время своих предыдущих путешествий.

Тьма сгустилась: все небо было задернуто толстым слоем черных туч. Вдруг человек-обезьяна остановился. Его чувствительные ноздри расширились, затем он с быстротой молнии прыгнул на ветви вверх в темноту, ухватился за одну из них, раскачался и устремился еще выше. Что заставило его предпринять эти действия? Вы или я, наверняка, ничего бы не заметили, но когда Тарзан прыгнул вверх, даже мы смогли бы услышать громкий рык, а когда на мгновение выглянула луна, мы увидели бы некую темную массу на платформе, к которой стремился Тарзан. Когда наши глаза привыкли бы к темноте, мы увидели бы, что эта темная масса – пантера Шита.

В ответ на кошачье урчание, низкое и столь же свирепое, человек-обезьяна издал грозный рык. Он предупреждал, что пантера заняла логово, принадлежащее другому. Однако Шита не собиралась уступать и, подняв оскаленную морду, уставилась на бронзовотелого Тармангани. Человек-обезьяна медленно продвинулся вдоль ветки, пока не оказался прямо над пантерой.

В руке Тарзан сжимал охотничий нож своего давно умершего отца – оружие, давшее ему превосходство над другими обитателями джунглей. Он надеялся, что ему не придется пустить его в дело, так как знал, что многие конфликты разрешаются угрожающим рычанием. Подобный прием запугивания противника хорош и в джунглях и в других местах. Лишь когда дело касается любви или пищи, животные нападают без раздумий.

Тарзан прислонился к стволу дерева и навис над Шитой. Пантера-захватчик села, и ее открытая пасть оказалась в нескольких футах от лица человека. Тарзан ткнул ножом прямо в морду Шите.

– Я Тарзан из племени обезьян, и это мое логово. Уходи, или я убью тебя!

Хотя он говорил на языке больших обезьян, вряд ли Шита поняла его слова, но сообразила, что безволосая обезьяна прогоняет ее с удобного места. С быстротой молнии она откинулась назад и попыталась лапой достать обидчика. Такой удар мог бы снести половину лица, но Тарзан оказался проворнее. Тогда рычащая пантера вскочила на все четыре лапы, не собираясь уступать удобную платформу неизвестному пришельцу. Тарзан достал свое тяжелое копье и ударил острием в рычащую морду. Шита отбила копье лапой. Разъяренная кошка решила броситься на обидчика, но каждый раз натыкалась на острое копье. Тарзан колол ее в самые уязвимые, болевые точки тела, и терпению Шиты пришел конец. Она запрыгнула на ветку, где стоял Тарзан.

Теперь они стояли лицом к лицу, и пантера уже предвкушала скорое мщение и сытный ужин впридачу. Безволосая обезьяна с тонкими лапками и слабыми ножками не сможет оказать ей серьезного сопротивления. Толстая ветка согнулась под тяжестью двух тел. Шита осторожно поползла вперед, Тарзан, рыча, отступил немного назад.

Ветер крепчал, началась буря, гигантские деревья раскачивались, вдруг раздался угрожающий треск, и ветка, на которой стояли противники, надломилась.

Лунный свет не пробивался сквозь тучи, и лишь короткие вспышки молнии освещали разыгравшуюся драму. Тарзан подался еще немного назад, но ветка кончалась и отступать дальше было некуда. Пантера, обезумевшая от нанесенных ран, забыла об осторожности, и Тарзан решил напасть на нее. Издав звериный рык, слившийся с раскатами грома, он бросился вперед. Шита защищалась одной лапой, судорожно цепляясь за ветку другой. Человек-обезьяна, увернувшись от когтей, прыгнул на спину разъяренного зверя и всадил ей в бок свой нож. Взвыв от ненависти и боли, Шита обезумела. Она попыталась сбросить обезьяну со своей спины, визжа и кидаясь из стороны в сторону. Через мгновение она потеряла равновесие, и оба врага, не разжимая смертельных объятий, рухнули на землю. Ни на секунду человек-обезьяна не выпускал кошку из своей мертвой хватки.

Битва вступила в решающую стадию, когда, согласно закона джунглей, она могла закончиться лишь с гибелью одного или обоих противников. Шита – кошка, поэтому она приземлилась на все четыре лапы. Человек-обезьяна своим весом прижал ее к земле. Длинное лезвие вновь впилось ей в бок, пантера попыталась подняться, но не смогла этого сделать. Тарзан почувствовал, как тугие мышцы пантеры вдруг обмякли. Шита была мертва.

Поднявшись, человек-обезьяна поставил ногу на тело поверженного врага, поднял лицо к громыхающему небу и при вспышке молнии издал жуткий победный клич обезьяны-самца. Избавившись от непрошенного гостя и отстояв свою территорию, он собрал кучу веток и листьев, устроился поудобнее и, невзирая на раскаты грома и вспышки молнии, моментально уснул.

II. ПЕЩЕРА ЛЬВА

Дождь лил в течение суток не переставая, и тропа, по которой шел Тарзан, оказалась размытой. Было холодно и неуютно, но Тарзан-дикарь упрямо продвигался по лабиринту мокрых джунглей. Дрожащая среди мокрых листьев обезьяна-ману заворчала при его приближении, но Тарзан не обратил на нее внимания. Даже львы и пантеры пропускали рычащего Тармангани, не решаясь встать у него на пути.

На следующий день выглянуло солнце, Тарзан немного согрелся, и настроение его улучшилось. Однако он все же больше напоминал зверя, настойчиво и упрямо пробиравшегося вперед на юг, где надеялся снова обнаружить следы немцев. Он находился сейчас в Германской Восточной Африке и рассчитывал добраться до гор западнее Килиманджаро. Он хотел пересечь их, затем повернуть на восток и вдоль южной стороны горной цепи выйти к железной дороге на Танга. Учитывая опыт, приобретенный среди людей, Тарзан полагал, что немецкие войска будут развивать наступление именно в этом направлении. Спустя два дня, добравшись до южных склонов Килиманджаро, он уже ясно различал грохот канонады, доносившийся с востока.

Вторая половина дня выдалась хмурой и пасмурной. Когда он проходил через узкое ущелье, несколько тяжелых капель дождя упали на его обнаженные плечи. Тарзан глухо заворчал, выражая свое недовольство и принялся осматриваться в поисках убежища, поскольку изрядно промок и замерз. Ему хотелось поскорее добраться до места боевых действий, ибо он знал, что там немцы сражаются против англичан. На миг грудь его наполнилась гордостью при мысли, что он англичанин, но затем он раздраженно тряхнул головой.