Майн Рид - Охотничий праздник Страница 3

Наши мулы и лошади были привязаны на открытой местности, и длинные веревки позволяли им пастись на значительном пространстве. Наши две палатки были поставлены рядом, так что вход в них был со стороны ручья, а сзади они были защищены фургоном. Между палатками и фургоном мы разложили костер, а по обеим его сторонам вбили колья, раздвоенные на концах, куда поместили длинную перекладину для котелков: это была кухня нашего Ланти. Позвольте мне несколько подробнее описать нашу первую стоянку, которая была, так сказать, типичной, и все последующие походили на нее. Конические палатки старой модели всегда ставились одна возле другой. Для их установки требовалась всего одна жердь.

Ужин был уже почти готов, и в такие минуты Ланти занимал среди нас самое почетное место: наклонившись над огнем, он жарил кофе, помешивая его железной ложкой, вода в котелке начинала уже закипать, и оставалось только поставить на горячие угли большую сковородку с ветчиной, нарезанной ломтиками. Наш друг Томпсон сидит на колоде и, раскрыв свою коробку от шляпы, вынимает оттуда щетки и гребенки. Этот обстоятельный англичанин успел уже помыться, расчесать свои волосы, усы и бакенбарды, а также почистить зубы и даже ногти. Это называется путешествовать со всеми удобствами. Что касается кентуккийца, то он занят совершенно другим делом; в одной руке у него нож, а в другой — продолговатый предмет темного цвета: это настоящий табак Джемса Ривера, и кентуккиец, приготовляя свою жвачку, приятно проводит время перед ужином.

Но где же доктор? А он отправился к ручью за водой, чтобы разбавить ею свой коньяк. Надо полагать, что доктор уже основательно приложился к бутылочке, так как круглые глаза его неестественно блестят, и он кажется необыкновенно веселым. Безансон и его ученый друг заняты сортировкой собранных растений и укладыванием их для просушки в большую кипу бумаг. Разговор этих двух естествоиспытателей очень занимателен, но в эту минуту каждого больше интересуют свои собственные дела. Проводпики сидят около фургона. Мика чистит свое ружье, а Редвуд перекидывается шутками с негром. Что касается меня, то я был весь поглощен заботами о моем любимом коне и смазывал ему копыта жиром, чего в будущем я, может быть, и не смогу делать за недостатком времени. К счастью, мой любимец в этом и не особенно будет нуждаться, так как за время путешествия его копыта успеют достаточно огрубеть.

В воздухе несколько свежо, а потому мы охотно откликаемся на приглашение Мики сесть вокруг костра и выпить кофе. Каждый из нас, не исключая и проводников, приносит с собой тарелку, ножик и чашку, после чего мы жадно набрасываемся на еду и быстро уничтожаем весь приготовленный для нас ужин. Несмотря на усталость, мы все очень веселы и наслаждаемся новой для нас обстановкой. После ужина начался перекур, и кое у кого во рту появились сигары, но большинство довольствовалось скромными трубками. Доктор, обладавший прекрасным тенором, не заставил себя долго просить спеть, и мы с удовольствием послушали его. Нет сомнения, что никогда еще такой мелодичный мужской голос не пробуждал эхо этой пустынной местности.

Несмотря на все это, усталость взяла свое и мы забрались в палатки для отдыха. Но предварительно пришлось спутать лошадей. Мы сделали это не из-за боязни воров, а просто потому, что в начале путешествия лошади легко пугаются и мчатся обратно к тому месту, откуда они выехали. Это было бы непоправимым несчастьем, но большинство из нас были опытные и бывалые путешественники, и потому были приняты все меры, чтобы избежать подобных неприятностей. В этот раз мы не оставили часового у своего лагеря, но мы отлично знали, что скоро наступит время, когда эта мера предосторожности станет неизбежной.

Глава III. ПРИКЛЮЧЕНИЕ БЕЗАНСОНА

Человек, путешествующий в прериях, всегда встает с восходом солнца. Нам прежде всего предстояло сложить палатки и постели, позаботиться о завтраке и тогда уже седлать лошадей. Ланти разложил костер. Вода для кофе уже закипала, и с большой сковороды распространялся по всему лагерю запах, который был для нас приятнее всех благовоний Аравии. Все собрались вокруг огня, где Томпсон еще заканчивал чистку своих ногтей, кентуккиец приготовлял табак для жевания, доктор успел уже подкрепить себя добрым глотком из оловянной фляжки, Безансон укладывал растения, в чем ему помогал Адюбсон, покуривая свою длинную трубку, а я хлопотал около своего коня.

Через полчаса завтрак был окончен, палатки и посуда уложены в фургон, лошади оседланы, мулы взнузданы, и мы тронулись в путь. Но сегодняшняя езда не походила на вчерашнюю, так как теперь попадались топкие места и многочисленные холмы, густо поросшие кустарниками. Пришлось переезжать через несколько речек, и все это так затрудняло наше движение, что в этот день мы проехали всего двадцать миль. Опять пришлось остановиться лагерем, не убив и даже не увидев никакой дичи. Мы почувствовали себя несколько разочарованными, тем более, что даже наши проводники, несколько отставшие от нас, возвратились в лагерь с пустыми руками.

Наш второй лагерь, как и первый, был расположен на берегу небольшой речки. Вскоре после остановки Томпсон взял свое ружье и отправился в путь. На небольшом расстоянии от лагеря он заметил болотистое место и надеялся раздобыть там нескольких куликов. Нам долго ждать не пришлось, и вскоре четыре выстрела, следовавшие один за другим, возвестили, что англичанину посчастливилось напасть на какую-то добычу, иначе он попусту не стал бы тратить свои заряды. И действительно, через несколько минут англичанин возвратился в лагерь, неся трех птиц, которые с виду очень походили на куликов. Томпсон и думал, что ему посчастливилось убить куликов, но Адюбсон вывел его из заблуждения, объявив, что принесенные птицы американские ржанки. Но для нас было все равно, как они назывались, важно то, что мы могли приготовить из них жаркое. Мясо этих птиц оказалось довольно вкусным, и нам оставалось только пожалеть, что его было очень мало.

После ужина у нас завязался разговор о разных птицах, водящихся на американских болотах, и, наконец, речь зашла об ибисе.

При этом Безансон упомянул, что индейцы часто приносили ибисов в Новый Орлеан и продавали их там как американских ржанок. Это, по словам Адюбсона, был белый ибис, очень распространенный в Соединенных Штатах. Но попадаются два других вида этих птиц: лесной ибис, очень похожий на того, которому поклонялись египтяне, а также красный ибис, встречающийся реже других. Наш ученый спутник, знавший наперечет всех американских птиц, сообщил нам много интересных подробностей о привычках красного ибиса. Когда Адюбсон окончил свою речь, в разговор вмешался молодой креол, говоря, что ему на ум приходит удивительное происшествие, которое с ним приключилось на охоте за красным ибисом. Мы, конечно, попросили рассказать нам об этом, на что молодой ботаник охотно согласился.