Олесь Донченко - Карафуто Страница 3

— Вы говорите о малярии?

— Таежные болота — страшная вещь.

Дорошук протер пенсне и снова склонился над картой, делая пометки в записной книжке. Почувствовав шаги сына, он оглянулся и кивком головы подозвал его.

— Как тебе кажется, дорогуша, что за чудовище ты видишь перед собой?

Володя взял в руки карту Сахалина и тотчас весело ответил:

— Рыба! Настоящая рыба!

— К тому же очень вкусная. Все это смахивает на осетра. Два полуострова — Ноторо и Сиретоко — это, бесспорно, его хвост, две половинки хвостового плавника. Ну, а залив Тарайка образует еще один плавник.

— Хвост — это японский Карафуто[2], — заметил геолог. — Вы должны были изучать это в школе.

— Полагая, что это именно японский хвост, наш «Сибиряк» должен его обойти, — сверкнул стеклышками пенсне Дорошук. — Как известно, у каждого животного голова всегда была более важной частью, чем хвост.

Он обнял сына за плечи и взглянул в окно каюты.

— Ого, море начинает седеть. Не исключено, что ночью нас немного покачает.

Руководитель экспедиции академик Иван Иванович Дорошук был известный не только на своей родине, но и далеко за пределами Советского Союза. Это он нашел нефть на дне Каспийского моря, открыл богатейшие медные залежи в Казахстане, новые месторождения золота в холодной Якутии, огромные залежи серы в песчаной пустыне Средней Азии. Он тонул в ледяной воде северных рек, ходил без троп по сибирской тайге, оказывался на краю гибели в безводных песках.

Газеты и журналы рассказывали о последнем происшествии, случившемся с академиком. Экспедиция под его руководством разведывала в пустыне нефть. Все поиски были напрасны. Экспедиция попала в жуткие условия — пять суток у людей не было во рту ни капли воды. Изнемогая в раскаленных песках, они уже не могли ни идти, ни ползти. Вдруг совсем рядом перед их воспаленным взором сверкнуло на солнце озеро. Это не было марево. Вода блестела на расстоянии двух десятков шагов — рукой подать. Из последних сил помешавшиеся от жажды путешественники поползли вперед. Там было спасение, была жизнь! В самом деле, среди песчаных дюн лежало большое озеро. Черная вода отбивала на ровной, словно полированной, поверхности ослепительное солнце пустыни. И тут из сухих глоток вырвались отчаянные хриплые проклятия:

— Проклятие! Это — нефть!

Черное озеро было озером смерти.

И только один человек нашел в себе силы сказать:

— А все же мы нашли нефть!

Это был академик Дорошук.

Экспедиция не погибла. Полуживых людей разыскал в сыпучих песках самолет.

Суровая природа не сломила отвагу и энергию геологоразведчика. Ежегодно он открывал новые богатства, новые месторождения нефти, угля, железа. Весь научный мир чудесно знал этого человека с острой клинообразной бородкой, с пепельными волосами оттенка опаленной солнцем травы, человека, который умеет работать без отдыха и у которого всегда наготове смех в голубых близоруких глазах, скрытых за неизменным пенсне в золотой оправе.

С первого же дня плавания на «Сибиряке» Володя подружился с штурманом Хоттой. Это был низенький и резвый японец, родом с острова Хоккайдо. В тысяча девятьсот восемнадцатом году батальон, где Хотта был солдатом, послали на советский Дальний Восток. Но как только молодой солдат сошел с крейсера «Ивами» на пристань Владивостока, им овладела мысль о более близком знакомстве с большевиками, о которых он читал в подпольной листовке. Грузчик с Хакодате, он ненавидел холеных офицеров, слишком ярко напоминавших ему хозяев, у которых он работал, едва-едва зарабатывая на обед. Плоский нос Хотти был рассечен гибкой цепью надсмотрщика портовых пакгаузов — память на всю жизнь.

Прошел еще год. Японские интервенты не успевали посылать в восставшие села карательные отряды. Партизаны наседали со всех сторон. В тайгу к партизанам пришли трое японских солдат-дезертиров. Они принесли с собой пулемет и мешок с головой японского офицера. Одним из этих солдат был Хотта. Вместе с бородатыми повстанцами он воевал против интервентов. Японцы бежали, Хотта остался в стране, которая стала его родиной. Он вступил в Коммунистическую партию, был матросом на ледоколе, а сейчас плавал штурманом на «Сибиряке».

Володя с разрешения капитана часто заходил в штурманскую рубку. Хотта сыпал морскими терминами и очень радовался, что нашел прилежного ученика. Володя чудесно знал теперь, что такое спардек, бак, шкафут, рангоут, такелаж, фок-мачта… [3]

— У меня сын — старый морской волк, а я этого, представьте себе, до сих пор не знал, — шутил Дорошук.

Любознательный по природе, Володя сделал открытие, что существует настоящий морской язык, выучить который не так-то легко. Одних морских узлов было великое множество, и моряк должен не только знать названия, но и уметь быстро вязать каждый из них.

Хотта с готовностью демонстрировал перед мальчишкой свое умение за секунду выполнить самый сложный узел. Он совсем не удивился, что Володя, присмотревшись, тоже быстро связал несколько морских узлов.

— Капитан будешь! — уготовил Хотта.

Но интереснее было разговаривать с Хоттой на японском языке. У Володи с пятого класса был школьный товарищ, японец. От него он научился многим словам, а с седьмого класса начал серьезно изучать японский язык. Дорошук очень поощрял сына к этому.

Смешно было наблюдать, как Хотта старался медленно, очень медленно произносить слова, помогая себе в этом притопыванием ноги и размеренными движениями рук. Он очень радовался, что Володя понимал его.

Вечером, когда Володя остался в каюте вдвоем с отцом, Дорошук вдруг спросил:

— Сын, ты что, забыл?

Геолог вынул из портфеля какие-то бумаги и начал перелистывать их на столе.

— Что именно, отец?

— Так и знал, что забыл. Помнишь, я когда-то говорил тебе об одном интересном документе?

Володя схватился и быстро сел возле отца.

— Совсем не забыл, но тогда ты ничего не рассказал, только пообещал, что сделаешь это позже.

— Вот я и хочу сейчас показать тебе кое-что.

Из груды бумаг Дорошук вынул тетрадь и подал сыну.

— Прежде чем ты прочитаешь это, — сказал он, — выслушай несколько слов. Дело в том, что это — дневник учителя. Два года тому назад этот дневник попал в краевой геологический комитет. Оригинал дневника погиб при невыясненных обстоятельствах. Возможно, его украли. Но у меня была копия, вот она. Пожалуйста, читай. Времени у нас достаточно.

Володя раскрыл тетрадь. Страницы были заполнены аккуратно напечатанными на машинке строками. На полях виднелись карандашные пометки, вероятно сделанные рукой отца. Вмиг мальчишка углубился в чтение.