Луи Буссенар - За десятью миллионами к рыжему опоссуму Страница 3

Верные своему обязательству, аборигены довели нас до Балларата. куда мы прибыли буквально нищими.

Напоследок эти дети природы горячо пожелали нам всяческого благополучия. Три дня спустя мы были в Мельбурне.

Глава II

Затем доктор с увлечением рассказал нам о золотой лихорадке, охватившей Мельбурн двадцать лет назад, о том, как, баснословно разбогатев за короткий срок, золотоискатели, которым повезло найти слитки, за один вечер просаживали в казино целые состояния.

Его рассказ прервал свисток. Утреннее солнце поднималось на горизонте, и его золотисто-кровавый диск отбрасывал лучи, разгонявшие дымку, нависшую над рейдом. Машина нашего судна работала под сильным давлением, и пар вырывался из предохранительных клапанов. Якоря медленно поползли вверх, пароход несколько раз качнуло, и он величественно двинулся к берегу. Лоцман, поднявшийся на борт накануне вечером, вел его по фарватеру между коралловыми рифами. Еще несколько минут, и мы ступим на землю.

– А теперь, господа и дорогие друзья. – закончил доктор Стивенсон, благодарю за внимание. Страна, которую вы увидите, очень изменилась за двадцать лет, и вы сможете сравнить свои впечатления с тем, о чем я вам рассказал.

Позвольте проститься с вами. Через несколько минут я должен буду доложить представителям карантинной службы, что на борту нет больных: к нам приближается лодка с членами медицинской комиссии, судя по желтому флагу, который держит матрос.

Приглашаю всех завтра к себе на Коллин-стрит, "Скотс-отель". Я угощу вас жареной бараньей ножкой и ростбифом – отведаете свежайшего колониального мяса, по которому соскучились ваши желудки и которое, не сомневаюсь, вы оцените.

Глава III

Я отправился на борту "Твида" в Австралию не в качестве эмигранта, моряка или репортера, который не останавливается ни перед какими жертвами, чтобы поразить читателя сообщениями о событиях и фактах во всех концах планеты.

Не будучи ученым, я обладаю достаточными познаниями, чтобы живо интересоваться всем происходящим в природе. Я люблю эксперименты, и мое единственное желание – увидеть, чтобы узнать. Хотя я путешествую ради удовольствия, мои странствия никогда не бывают бесплодными. Я побывал в четырех частях света как натуралист-любитель и особенно как охотник, и мне уже приелись пампасы, джунгли и саванны. Австралия же, страна почти неизвестная в Старом Свете, притягивала меня. Поэтому-то я и сел на пароход в Глазго, желая увидеть собственными глазами чудеса, описанные английскими авторами. Плавание протекало исключительно благополучно. Никаких волнений в негостеприимных морях, которые повергали в ужас первых мореплавателей: всего лишь пустяковая непогода в тропиках, но ее наш пароход выдержал играючи.

Наконец я ступил на австралийскую землю. Не могу сказать ничего нового о Мельбурне; его описаний – истинных или с долей вымысла – великое множество. После безумия молодости Мельбурн с годами посерьезнел. Это уже "состоявшийся" город. Все было прекрасно, но я проплыл на пароходе 6 тысяч лье не для того, чтобы смотреть, как европейцы, особенно англичане и немцы, топают по асфальту, наводняют бары и позволяют себе невинные шалости. Я жаждал экзотики, а вовсе не пребывания в городе, скроенном по образцу своих европейских собратьев. если не считать ужасного китайского квартала.

Однако случай, эта Полярная звезда скучающего человека, осчастливил меня: я встретил трех джентльменов, которых знавал в Мадрасе, и встреча с ними сулила мне новые удовольствия.

Ярые спортсмены майор Харви, морской лейтенант МакКроули и лейтенант Робартс были всегда готовы оседлать чистокровного коня и гонять без удержу по самым фантастическим местам, есть что придется и спать под открытым небом.

Однажды вечером, когда мы ужинали в каком-то казино, зашел разговор об охоте на гигантских кенгуру. Тут же решив отправиться в экспедицию, мы быстро обо всем договорились, ибо, как истые путешественники, не терпели канители. Отъезд был назначен на следующий день – 22 января.

Я зашел попрощаться с доктором Стивенсоном, откровенно сказав ему, что здесь я задыхаюсь и потому предпочитаю экзотику пустынь, вольную жизнь и свежий воздух.

– Куда же вы намереваетесь отправиться? – осведомился он.

– На север, – ответил я. – Уезжаю завтра с восходом солнца в компании трех славных друзей, все верхом. Беру своих собак. Отправляемся за 120 лье отсюда к сэру Риду, охотнику на кенгуру. Как видите, предстоит отличная прогулка!

– По Австралии не прогуливаются, – нахмурился он. – По ней блуждают и часто умирают от голода среди благоухающих рощ, столь же опасных, как полярные льды или песчаные пустыни. Хочу дать вам несколько советов, которые вы оцените позднее. Повторяю, остерегайтесь обширных пустынь, которые будете пересекать, – они опаснее африканских, ибо здесь склонны пренебрегать предосторожностями, которые принимаются в других местах. Не бойтесь нагрузиться провиантом, особенно водой. Иногда можно проехать 100 лье и не найти ни капли влаги. И еще: благополучие путешественника часто зависит от ног его коня. Ну, ладно. Счастливого пути! – И он пожал мне руку.

На следующий день, только мы погрузили в специальные вагоны лошадей и собак, собираясь добраться по железной дороге от Мельбурна до Эчуки, как ко мне подошел какой-то человек и передал маленький упакованный ящичек, на котором было написано: "Г-ну Б. от его старого друга доктора Стивенсона (не открывать ранее чем через месяц после начала путешествия или в случае большой опасности)".

Адмирал предоставил моим друзьям отпуск. Вскоре мы прибыли в Эчуку, откуда в отличном настроении отправились к сэру Томасу Риду, владения которого находились в десяти днях пути в сторону от железной дороги.

Свора, заботу о которой я поручил Сирилю, моей правой руке, состояла из десяти превосходных вандейских собак. Багаж тащил мул. Каждый из нас запасся компасом – в Австралии это абсолютно необходимо.

В качестве проводника мы взяли старого аборигена Тома, питающего собачью преданность к майору, который некогда спас ему жизнь.

Скотоводческое хозяйство с обширными пастбищами, именуемое в Австралии "стоянка", принадлежавшее скваттеру note 4 сэру Риду, носило название "Три фонтана". Вокруг дома постоянно царили шум и оживление. В первом дворе стояли шесть огромных повозок, крытых брезентом, почти все длиной 6 метров , на четырех колесах, с одним дышлом, в которое впрягаются 10 лошадей.

О нашем приезде сообщили хозяину, и он вышел нам навстречу. Это был на редкость симпатичный старик лет шестидесяти, с волосами белыми как снег, голубыми глазами и добрым, грустным лицом. Вместе с ним подошли два молодых человека, старший – лет двадцати пяти, другой на несколько лет моложе.