Юрий Вознюк - Таежная одиссея. Страница 30

Рысь третьи сутки не притрагивалась к пище, и только замерзшей в банке воды стало немного меньше. Я несколько раз ходил ночью проверять петли и наконец вытащил из одной зайца. Я бросил его в клетку к рыси, и к утру он исчез. Теперь можно было надеяться, что рысь выживет.

На следующий день я принялся изготавливать задуманные петли. У нас нашелся тонкий стальной тросик, который вполне подходил для приспособления. Собственно, все орудие состояло из нескольких концентрически расположенных петель, сходящихся к одному концу. Если в силке петли перекрывают друг друга, то здесь это не подходило — ударив лапой по одной петле, рысь отбила бы и все остальные. Пришлось расположить их одна в другой, вынося внутренние немного в сторону. Штука казалась нехитрой, но по части плетения тросов у меня были весьма скромные навыки, и только с помощью Димки удалось закончить «приспособу». Мы хотели уже испытать конструкцию на рыси в клетке, но вовремя сообразили, что можем задушить пленницу.

На охоту за вторым зверем мы вышли поздно. Сначала Сузев распорол свой ул, потом удрали в тайгу собаки и вернулись лишь после того, как мы начали стрелять. День выдался морозным, с ветерком. Чувствовалась беспощадность зимы, охватившей холодом землю. Колючая поземка бежала по льду ключа и порошила глаза. Кое-где по нему выступали наледи —ключ промерзал до дна. Наледи дымились густым паром, и мы осторожно обходили их. Все шло хорошо, и только необходимость вести собак на поводках портила настроение. Собаки не привыкли ходить в тайге таким образом, им всюду нужно было сунуть свой нос, что сильно мешало при ходьбе.

Перевалив в Заячий ключ, мы встали на позавчерашние следы Димки и Сузева. Добраться до места удалось только к вечеру. Солнце уже садилось, и пришлось готовить ночлег. Пока искали подходящую сухостойную лесину, готовили костер и лежанки — стемнело. Воды поблизости не оказалось, и в дело пошел снег. Ветер стих, и после горячего ужина мы почти не чувствовали холода. Сделанный нами щит хорошо отражал тепло, и мы, поплотнее завернувшись, уснули. Ночью я проснулся от холода. Положенные друг на друга колоды дров выгорели и не давали уже тепла. Я поправил костер и опять задремал. Сквозь сон чувствовал, как мороз снова охватил мое тело; на этот раз, кажется, встал Сузев и подшевелил огонь. Так прошла ночь. Было еще темно, когда мы, не выдержав натиска мороза, поднялись на ноги.

— Дурость все это...— ворчал Димка, ковыряя палкой горящие головешки.

— Что дурость?

— Спать в нашей одежде зимой. Сузев смахнул каплю под носом и вздохнул.

— А что делать? Не таскать же с собой печку с палаткой.

Мы молчали. В котелке булькала похлебка. По долине пронесся легкий порыв предутреннего ветра. На какое-то время темнота как бы сгустилась, вспыхнули в последний раз звезды и начали постепенно таять. Наступал рассвет, а с ним холодный зимний день.

Мы тронулись в путь, как только стал различим след. Наши надежды на то, что рысь находится где-то близко, не оправдались, как и Димкины предположения об образе жизни зверя при достатке еды. В Заячьем ключе пищи было сколько угодно, но рысь почему-то отправилась бродяжничать. Мы шагали за ней километр за километром, а собаки все еще не проявляли особого интереса к следу. После полудня пришлось увеличить темп, и началась настоящая гонка. Где-то далеко остался и Заячий и Большой ключи, а мы все дальше и дальше уходили на запад в неизвестные дикие места. Заросшие распадки сменяли крутые сопки, хребты; мы проходили под нависшими скалами, опускались в долины, а рысь все шла и шла. Только к вечеру мы наконец стронули ее с лежки и собаки натянули поводки.

— Ах, черт!— ругался Сузев.— Нехорошо как все получилось ... Сейчас с перепугу начнет махать...

Мы прошли по свежим следам еще километра два и остановились с наступлением темноты. С трудом нашли свободную от валежника и зарослей площадку и разбили бивак.

— Если завтра ее не догоним, что будем делать, братцы?— спросил Димка.

— Послезавтра начнем догонять,—как само собой разумеющееся, ответил Сузев.

— А есть что будем?!

— На пятидневку хватит!

Мы разложили продукты, прикинули — дня на три должно хватить.

— Вообще с первой кошкой нам просто повезло,— говорил Димка за чаем.— Эта поумней попалась... Так она нас и в Сибирь может завести. А?

— Обратно далеко топать,— прихлебывая чай с крышки котелка, заметил Сузев.

— Не-е, я обратно не пойду! Останусь у какой-нибудь сибирячки.

— Кому ты такой дикий нужен...

— Нужен...— ответил Димка и вдруг запел:

Я встретил вас, и все былое...

У Димки был чистый и сильный баритон. Пел он свободно, легко, и ночной зимний лес звоном промерзших ветвей аккомпанировал ему. Подхваченные горячим воздухом, далеко к вершинам деревьев летели искры. Мы лежали на еловых подстилках, грелись теплом костра и совсем не думали ни о сегодняшних, ни о завтрашних километрах пути. Ноги немного побаливали, но впереди была еще целая ночь.

К утру потеплело и пошел редкий снег. Он обеспокоил нас, и мы поспешно начали собираться в путь. В случае снегопада наши труды могли оказаться напрасными — пороша замела бы следы.

Продолжив погоню, мы, рассматривая следы, немного успокоились. Хотя рысь и была потревожена нашим присутствием, но еще не чувствовала преследования и ночью занималась охотой. Она потеряла много времени в поисках добычи, но восход солнца застал ее с пустым желудком. Только случайно найденная мышь стала ее жертвой. Зверь кружил по верховью ключа, придерживаясь глухих, темных урочищ. Рысь не делает петель, скидок, и все же по характеру выбираемых ею мест можно было догадаться, что она ищет место для дневки. Так оно и случилось. В глубоком ущелье, где сопки нависли над многоярусными террасами, собаки рванулись вперед. След уходил вверх, и если хищница легко взобралась на высоту, то нам это не удалось. Рысь услышала нас и ушла с лежки. На этот раз она поняла, что ее преследуют, и стала уходить крупным, размашистым шагом. За время, потраченное нами на террасах, она успела уйти далеко.

Все, на что были способны наши легкие и ноги, мы отдали этой погоне. Были минуты, когда казалось, что вот-вот упадешь, но пришло второе дыхание и бежать стало легче. К середине дня мы окончательно потеряли ориентировку и только догадывались о своем местонахождении. Рысь сменила направление бега и теперь уходила на юг. Не останавливаясь, она пыталась охотиться, и ей удалось поймать еще одну мышь. Этого, конечно, для нее было мало, но признаков усталости зверя мы не видели. Рысь по-прежнему держалась на почтительном расстоянии. Мы начали опасаться, что так и не сможем приблизиться к ней и конец продуктов вынудит нас повернуть обратно. Начавшийся утром снег постепенно прекратился — теперь можно было не бояться потерять след, но мы не ослабили взятого нами темпа и перед наступлением темноты, очевидно, подошли к зверю очень близко.