Джеймс Кервуд - Черный охотник Страница 30

— Да, точно так же, как Анну с интендантом Биго, — парировал Дэвид.

— Но Анна ведь объяснила тебе…

— Она ровно ничего не объяснила мне, — прервал его Дэвид, — и, чем больше я думаю об этом, тем меньше нравится мне эта история.

Оба любовника безмолвно глядели друг на друга, и в эти мгновения их дружба стала крепче, чем когда-либо.

— Дэвид, мне искренне жаль, что я вел себя таким дураком по отношению к тебе. Но ты напрасно тревожишься из-за Анны. Я готов поклясться, что у нее были все основания для того, чтобы покинуть ночью монастырь.

— Я с одинаковой уверенностью могу поклясться, что у Нэнси Лобиньер были основания для того, чтобы находиться в обществе капитана Талона… и целовать тебя, — ответил тот.

Пьер сжал руки в кулаки и через некоторое время спросил:

— Скажи мне, что случилось, когда ты увиделся с Анной?

Дэвид Рок вкратце рассказал ему о своем бурном свидании с возлюбленной и к концу добавил:

— Ты, наверное, знаешь, что Нэнси и Анна поссорились?

— Знаю ли я! — воскликнул Пьер. — В последний месяц я служил для них обеих козлом отпущения! Они мне буквально все нервы поистрепали. Одна из них ненавидит Биго и боится за тебя, другая верит ему так же, как себе, и безоговорочно доверяет всем его обещаниям. Одна смешивает интенданта с грязью, другая — превозносит его до небес. Одна считает его проклятьем Новой Франции, другая смотрит на него, как на великого патриота, который покроет славой имя Новой Франции. Как же им не ссориться, тем более что между ними царит еще ревность, которая мне отнюдь не нравится, поскольку это касается Нэнси.

— И кто из них прав? — спросил Дэвид Рок, прикасаясь к руке Пьера.

Пьер некоторое время колебался, а потом ответил:

— И та и другая.

— Ты хочешь сказать…

— Интендант никогда не нарушает обещаний, вроде того, что он дал тебе и Анне. Не знаю почему, но он, очевидно, очень расположен к тебе. Со временем он выведет тебя на путь к богатству и славе. Таким образом, Анна вполне права. Но что касается всего остального, Нэнси гораздо ближе к истине. Биго и его клика овладели сердцем Новой Франции, которое они держат во дворце интендантства. Биго так умен и хитер, что половина народа за него и только половина — против. Я тебе однажды говорил уже, что считаю его самым порочным человеком в Квебеке, и мое мнение о нем ничуть не изменилось с тех пор. В смысле нравственности он в действительности уже не может пасть ниже, и Нэнси это знает, равно как это известно мне. Но Анна Сен-Дени этого не знает. Она отказывается верить тому, что она называет «постыдным вымыслом завистливых людей». Но это опять-таки не имеет ничего общего с твоей карьерой. Ты можешь быть вполне спокоен. Тогда как я… Теперь, когда я узнал, что Нэнси отдала предпочтение другому человеку…

— Ты так уверен в этом, Пьер?

— Так же, как в том, что Анна никогда не позволит интенданту или кому-либо другому целовать себя.

Эти слова, в которых сказывалась вся вера Пьера в чистоту Анны Сен-Дени, были для Дэвида ударом ножа в сердце.

Пьер Ганьон продолжал.

— Когда Нэнси Лобиньер сказала тебе, что она только одного человека целовала так, как тебя, ее слова предназначались не для тебя, а для меня. Я это чувствовал. А потом она насмешливо прикоснулась к моим губам и все лишь потому…

— Почему? — спросил Дэвид, видя, что его друг колеблется.

— Все из-за моей никчемности, как она говорит, — почти простонал Пьер Ганьон. — Она уже два года твердит мне, что я приношу меньше пользы, чем чайки, которые носятся над скалами. Что я лентяй и бесполезный человек, а потому я так жирею с каждым днем. Что я только думаю о роскоши и о себе самом. Что если бы все мужчины были такие неженки и так же страдали одышкой и отсутствием амбиции, как я, то англичане давно уже метлами повыгоняли бы нас из Канады! Но все это было не так еще скверно, пока Она не увидела тебя, — с этой минуты она буквально стала приходить в ярость, когда речь заходит о моем комфорте. Она не перестает попрекать меня тобою, — вот, мол, каким должен быть мужчина! А тут она вдруг целует тебя и самым бесстыжим образом признается, что есть еще другой мужчина, которого она целовала!.. И… и… черт меня возьми! Я заставлю ее раскаяться во всем.

Лицо Пьера пылало. Видно было, что много диких мыслей копошится в его мозгу.

— Да! — крикнул он, и в голосе его впервые зазвучала металлическая нотка. — Начиная с этой ночи старого Пьера Ганьона больше нет! Теперь я научусь чему-нибудь более полезному, чем стрельба из пистолетов! Будь проклят Биго! К черту всю его шайку! И тем не менее я готов остаться с ним до последнего издыхания, лишь бы только избавиться от своего жира! Я вместе с тобой, Дэвид, отправлюсь в леса. Я буду драться, займусь плаванием, буду много бегать! Я должен получить звание лейтенанта, хотя бы мне пришлось поднять из-за этого революцию! Начиная с этой минуты я вступаю на боевую тропу, чтобы добиться славы… и мести! Ты поможешь мне, Дэвид?

Пьер Ганьон отнюдь не разыгрывал комедию. Он весь горел. В несколько минут исчезла вся его женственность, и он перестал быть тем безукоризненным денди, страстным любителем дуэли, проводившим все свое время в экипаже. В нем проснулся дух его воинственных предков.

О таком Пьере Дэвид грезил с самого детства. Он не раз старался представить себе, как его лучший друг будет биться рядом с ним, плечом к плечу, отстаивая права Новой Франции. И в эту минуту Дэвид Рок совершенно забыл и про Биго, и про Нэнси, и даже про Анну.

Молодые люди крепко пожали друг другу руки. Спокойная улыбка озарила лицо Пьера, а в глазах Дэвида можно было прочесть его душевное ликование. Все еще пожимая руку Пьера, он заметил:

— Как счастлив был бы твой дедушка, если бы он видел тебя в эту минуту. Я рад, что в тебе течет хоть несколько капель его крови, которая заговорила в тебе сейчас.

Они не слышали, как в дверь, что вела на улицу, несколько раз громко постучались. Наконец Пьер отправился открыть ее, и, когда он вернулся, в его глазах прыгали веселые огоньки.

— Вы еще не ужинали, мсье искатель приключений, — сказал он, — а вам между тем все еще не хотят дать покоя. У дверей моего дома тебя ждет экипаж, и в нем сидит человек. Экипаж принадлежит интенданту Новой Франции, а человек, который сидит в нем, — сам Биго. Он собственной персоной явился, чтобы отвезти тебя во дворец. — И шепотом, которого не мог расслышать его друг, Пьер добавил: — Черт меня возьми! Что все это означает?

Франсуа Биго, тринадцатый и последний интендант Новой Франции, любимец короля и фаворит мадам Помпадур, никогда еще не верил так сильно в свою счастливую звезду, как в этот вечер — тринадцатого ноября 1754 года.