Ева Гончар - Рассвет над океаном Страница 30

В этот миг — да, мама, именно тогда: я не успела представить, что будет с Джародом и со мной в худшем случае — щёлкнул замок. Лайл и Рейнс. Один — воплощённое подобострастие. Другой… Другой — уже не та квинтэссенция разочарования и ненависти, какая была раньше. Холодное любопытство исследователя в его взгляде напугало меня сильней.

— Вижу, тебе гораздо лучше, Сорок Третья, — прохрипел Рейнс. — Доктор Салливан знает своё дело!

— Ты ничего не съела, — Лайл, осклабившись, забрал у меня тарелку. — Что так? Невкусно? Принести меню?

— В официантах тебе самое место, мистер Дурная Кровь! — бросила я и больше не смотрела на него, обращаясь к Рейнсу. — Чего вы от меня хотите?

— Сотрудничества, — быстро ответил тот. — Для начала, скажи, откуда ты узнала…

— Я ничего не знала, я уже говорила!

— Скажи правду, и получишь нормальные условия и нормальную еду.

— Я ничего не знала!

— Нет, Сорок Третья, так не пойдёт. Разве мы достигнем взаимопонимания, если ты не можешь ответить даже на такой простой вопрос?

— Мне нечего добавить, мистер Обманутые Ожидания.

— Упёртая дура! — в голосе Рейнса мелькнуло сожаление. — Сынок, ты был прав. Передаю её тебе, надеюсь, с тобой наш объект номер сорок три будет посговорчивей!

Мама, мамочка, не уходи! Смотри на меня. Касайся ладонью моего лба, иначе я сойду с ума. Я должна вспомнить.

Мы с Лайлом остались один на один.

— Наконец-то! — он улыбнулся широко и радостно. — Как долго я этого ждал! Детка, ты себе не представляешь!

Помню, как он сел рядом, обнял меня за талию, притянул к себе.

— Когда ты поймёшь, на что я способен — уверен, мы с тобой поладим!

Его рука двинулась выше и остановилась на груди. Я напружинилась. Другая рука, четырёхпалая, погладила мою шею. Я ударила его, вложив в удар всю силу и сноровку, какие у меня были.

И дальше, как ни стараюсь, вспомнить могу не всё.

Звон в голове, фейерверк перед глазами, вкус крови во рту. Ударил меня в ответ?

— Я не сторонник сексистского принципа не бить женщин, Сорок Третья, ты не знала? — и добавил, поигрывая наручниками: — Так и думал, что они мне пригодятся.

— Только попробуй!

— Позвать санитаров?

— Зови, ублюдок! У них возникнет много вопросов…

— Каких вопросов, детка? Никто из них в глаза не видел мисс Паркер. Для них ты — одна из пациенток клиники, а пациенты тут… разные. Давай же, будь паинькой!

Локти, заломленные за спину. Наручники. Болезненный укол в шею.

Потом Лайл ждал чего-то, стоя напротив меня и улыбаясь разбитыми мною губами. Голова закружилась, сердце заколотилось, как после хорошей дозы кофеина. Свет ярче, запахи острей… что это?

Полутёмный узкий коридор в переплетеньях труб и проводов — он был таким же, когда меня сюда привели? Я тогда ничего не замечала вокруг. Запах канализации и ещё какой-то дряни. Крыса, прыснувшая под ноги. Пол, идущий под уклон, крутые разрушенные ступени. Усиливающаяся вонь. «Шевелись, Сорок Третья, шевелись!» Массивная дверь с облупившейся краской, отъезжающая в сторону. Нестерпимый смрад — как ещё один удар по лицу! «Так что там насчёт сотрудничества? Не передумала?» Я задержала дыхание, и дверь с грохотом захлопнулась у меня за спиной.

Нет, мама, нет! Я ничего не рассказала! Я кричала, и плакала, и колотила ногами в дверь, и просила меня выпустить. Инстинкт самосохранения — кричал, плакал, колотил и просил. Я не могла поверить, что Лайл решил утопить меня в этом отстойнике, и сопротивлялась, сколько могла. Но я ничего не рассказала! Чёрная жижа, жирно поблёскивающая в свете единственной лампочки. Целый бассейн зловонной чёрной жижи! Она запузырилась и хлынула через край. Я тут же оказалась в ней по щиколотки, поскользнулась на комковатом и склизком, упала на бок, увидела её вблизи. Тогда меня первый раз вырвало. Попыталась встать, но ступенька подо мной исчезла, и меня потянуло вниз, в смрадную булькающую глубину…

Когда я пришла в себя? В тот момент, когда твоя рука коснулась моего лба? Я вдруг поняла, что сижу на сухой поверхности и в сухой одежде, и открыла глаза.

Серые стены, жёлтый свет моей камеры. Лайл, развалившийся на стуле, со странной смесью удовольствия и брезгливости во взгляде. Меня снова вырвало, кислым и горьким.

— Ну как, Сорок Третья? — ухмыльнулся он. — Где была, что видела? Ты очень громко выражала эмоции!

— Ты псих, — похоже, я сорвала голос.

— Я псих?! Это была твоя фантазия, порождение твоего мозга. Но, чтобы тебя не разочаровать, в следующий раз я подберу другой галлюциноген и стану режиссёром твоего кошмара. Приведи себя в порядок, и мы продолжим разговор.

Не помню, как он снял с меня наручники и ушёл. Помню, как, рыдая, отстирывала под краном одежду и всё никак не могла отмыться от рвотного запаха и омерзения, выворачивающего меня наизнанку.

Опять поднялась температура. Пластом лежу на постели и пытаюсь сопротивляться тошнотворному бреду.

— Привет, малышка! Соскучилась?

Лайл. Перекатывается с пятки на носок, заложив руки за лацканы пиджака.

— Неужели ты и теперь не признаешься, кто провёл для тебя экспертизу?

Отворачиваюсь, не говоря ни слова.

— Не понимаю твоего упрямства. Казалось бы, в чём проблема — ответить на один-единственный вопрос, и… О! Есть идея! Тебе здесь понравилось! А наркотические видения — именно то, чего тебе не хватало для полноты жизни.

Хочет сказать что-то ещё, но тут раздаётся скрип колёс, предвещая появление мистера Рейнса, и сам он возникает на пороге.

— По-моему, я был слишком мягок с ней, папа.

— Она действительно не отдавала в лабораторию свою кровь, — сипит тот. — Среди образцов, с которыми там работали на этой неделе, её генетического материала не было. Но кое-что крайне интересное обнаружилось в панели, полученной от Сидни.

О господи, Сидни! Всё обрывается у меня внутри. Я его подставила!

— Помимо прочего, он заказал определение степени родства для двух неназванных субъектов, — косясь на меня, продолжает Рейнс. — Выяснилось, что один из них — это ты, а второй — кто бы мог подумать! — наш приятель Джарод. С чего вдруг Сидни интересоваться, не родственники ли вы двое?

— Полагаю, нужно спросить у Сидни, — говорит Лайл, приподнимая брови.

— У него уже спрашивают. Но он молчит. Пока молчит.

— Оставьте Сидни в покое! — не выдерживаю я. — Он ничего не знал! Это я попросила его договориться об экспертизе!

33. Джарод. 16 апреля, вторник, вторая половина дня

В сводках ФБР — вот где я видел недавно фотографию доктора! Под заголовком «Разыскивается!» его лицо — лицо подлеца и труса — смотрелось как нельзя лучше. Теперь оно внушало мне надежду: с такими людьми, если рыльце у них в пушку, договориться несложно. И я разыскал досье моего будущего сообщника — он оказался популярной персоной, о встрече с ним мечтает не только ФБР, но и Интерпол, и канадская криминальная служба.