Анатолий Баюканский - Застолья со звездами Страница 30

МНЕ ПОЖАЛ РУКУ ТОВАРИЩ МАО

Китай, Пекин

Дворец Народных Представителей расположен на главной площади столицы Китая, называется она Тяньанмынь. На его территории наверняка разместились бы три наши Красные площади. Да и само здание, построенное в азиатском стиле, с приподнятыми крышами, выглядело потрясающе.

Итак, мы очутились во дворце, насчитывающем одиннадцать залов, но этот был главным. Ровно в семь часов вечера по местному времени в зале начали медленно гаснуть звезды под куполом, изображающим поднебесье. В центре — символ Китая: одна большая и пять малых звезд. А дальше, по всему куполу, — сотни звездочек, каждая из которых излучала голубоватый небесный свет. В зале воцарилась полутьма, лишь боковые подсветки указывали дорогу к первым рядам, которые, кстати сказать, были аккуратно обтянуты алыми ленточками. Переводчик Тан Сито, с которым у меня сложились дружеские отношения на почве увлечения настольным теннисом (мы оба оказались перворазрядниками), шепнул мне на ухо: «Первые пять рядов оставлены для Членов Политбюро ЦК КПК и Членов Госсовета, а шестой ряд всегда свободен, он как бы отделяет вождей от остальных». А мы сидели в седьмом ряду, следовательно, были ближе остальных к полубогам. Но почему-то полубоги задерживались.

Словно по сигналу, распахнулись двери с двух сторон. И в зал вошли человек тридцать. Молодые вперемежку со старыми, вожди и охранники — все были в одинаковых куртках синего цвета и таких же брюках. Вспыхнул ослепительно яркий свет. Весь зал в едином порыве вскочил на ноги со своих мест и, забыв обо всем на свете, принялся аплодировать, выкрикивать восторженные лозунги. На глазах у многих я увидел слезы счастья и умиления. А они — великие из великих, Мао, легендарный маршал Джу-Де, мэр Пекина Чен И, министр иностранных дел Чжоуэньлай и другие постояли для приличия пару минут, отвечая на народную любовь скупыми улыбками, и уселись в первые ряды.

После вступительного слова трибуну предоставили, видимо, из уважения, министру здравоохранения СССР Н. Ковригиной. Едва она начала приветственную речь, как я с удивлением увидел, как внизу, по бордюру сцены, побежали светящиеся строки синхронного перевода. Это было для нас так неожиданно. Сегодня синхронным переводом никого не удивишь, но тогда… китайцы, в который раз показали миру, кто является лидером мирового прогресса. Перевод велся сразу на пяти языках. А в это время под куполом зала происходили настоящие чудеса: звезды меняли очертания, приобретая то вид серпа и молота, то кубинского флага, то корейского знака Ким Ир Сена.

После краткой официальной части начался концерт мастеров искусств китайской столицы. Каждый номер объявлялся на трех языках: китайском, русском и английском, причем объявляли номер девушки в национальных костюмах этих стран.

И вот тут-то и произошел первый казус с нашей делегацией, который за время нашей месячной поездки по Китаю повторялся едва ли не ежедневно. Что же произошло? Объявляя очередной номер на русском языке, девушка-ведущая звонко, с пафосом выкрикнула: «Выступает народная артистка из провинции Гуандун товарищ Ден Хуй!»

Мы дружно прыснули со смеху, хорошо хоть аплодисменты зала заглушили наши голоса. К счастью, на этом все и закончилось. Позже нам, тупарям, разъяснили, что «похабное» у нас слово в Китае имеет более ста значений и является едва ли не ведущим, всегда на слуху, никого не смущает, но тогда…

Не могу не рассказать еще об одном похожем казусе, который едва не завершился для нас трагически.

Гостеприимные хозяева из Союза журналистов Китая достали для нас дефицитные билеты на просмотр нового цветного кинофильма «Великий поход». Фильм этот еще не вышел на всекитайский экран, но миллиард китайцев с нетерпением ждал момента, когда сможет этот фильм увидеть. Речь шла о священном походе народно-освободительной армии Китая, о войне с Гоминданом. Итак, фильм начался. «Наши», со штыками наперевес, отчаянно штурмовали горный перевал. На огромной высоте, над пропастью, пролегал висячий мост, который раскачивался из стороны в сторону под тяжестью солдатских сапог. Гоминдановцы со своей стороны подожгли камышовый мост, красноармейцы стали падать в пропасть, объятые пламенем, но оставшиеся в живых настойчиво двигались в сторону гоминдановских позиций.

В зале — гробовая тишина: что-то сейчас будет? Неужели «наши» погибнут, неужели не прорвутся на ту сторону? И тут крупным планом показали напряженные лица командира и комиссара НРА. Оба наблюдали за ходом боя в бинокли. Командир, видимо, хотел о чем-то спросить, произнес: «А?». А комиссар тотчас ответил: «Хуй на!»

Все тридцать советских журналистов дружно заржали, едва не попадали на пол, схватившись за животы. В зале вспыхнул свет. Показ фильма приостановился. Сотни глаз повернулись в сторону балкона, где сидели мы — возмутители спокойствия. Сами того не подозревая, мы оскорбили священные чувства народа. В наш адрес посыпались угрозы. Переводчик кое-как объяснил разгневанному залу, что у отсталых русских это слово имеет совершенно иное значение. Разгневанные зрители вскоре поутихли. Едва возобновился показ фильма, нас тихонько вывели из зала во избежание расправы.

Однако вернемся в зал заседаний. После краткого концерта было объявлено, что во всех одиннадцати залах начинаются красочные представления. Желающие увидят театр теней, музыкальную драму, в которой все женские роли играют мужчины, лучший в мире китайский цирк и многое другое. Тан Сито предложил мне и журналисту по имени Евгений пойти на показательные выступления сильнейших теннисистов мира, точнее пинг-понгистов.

Не сразу нашли небольшой зал, мраморный пол которого был убран толстыми уйгурскими коврами, но у входа нас остановила охрана. Переводчик стал объяснять, что мы — советские журналисты, приглашенные на праздник. Один охранник куда-то удалился, вернулся с разрешением. Нас пропустили в зал, указав места в углу. Посредине зала стоял знакомый мне черный стол фирмы «стига». Позже мы поняли, почему у дверей именно этого спортзала стояла охрана: ждали «высоких гостей».

И так получилось, что через несколько минут в дверях появились Мао — «красное солнышко» китайского народа, и легендарный маршал Джу-Де, в сопровождении трех охранников. Мао взглянул на нас, ибо больше никого в зале не оказалось.

Вожди сели в первом ряду. Тотчас из-за кулис выскочили два китайских теннисиста — чемпионы мира и, не медля, закатили такую карусель, что мы не успевали взглядами провожать летящие со скоростью около ста километров в час мячи, одновременно демонстрировали атаку и нападение, сумасшедшие кульбиты и кувырки.