Воронье царство (СИ) - "Ifreane" Страница 30

Корвус отбросил клинок в сторону Гайра и присел рядом с Идой, прижав ее к себе точно так же, как только что она прижимала тело Видара. Честно попытался при этом хоть что-то почувствовать, хоть каплю сожаления, толику горечи. Но нет, ничего, только злость на ее брата. А ведь им действительно было хорошо вместе. Ничего лучше этого брака в жизни Корвуса не случалось. Ида любила его по-настоящему, а он… он старался дать ей все, на что был способен. Проклятый Гайр.

Дверь наконец-то вскрыли. Стража ввалилась в тронный зал и растерянно замерла. Корвус надеялся, что все выглядело, как ему хотелось: Гайр расправился со своей родней, а придворный колдун разделался с ним и его приспешниками. А чтобы солдатам яснее думалось, черные тени все еще нависали над поверженными мятежниками.

— Я не успел… — Корвус постарался выглядеть как можно печальнее. — Не ожидал, что царевич пойдет на такое…

— Что прикажете, господин? — опомнился один из офицеров.

Сообразительный малый, надо будет его запомнить. Корвус поднялся, и тени стянулись к его ногам. До зала по-прежнему доносились крики и звуки борьбы, значит, смута еще не подавлена. Очень кстати. Есть на ком начать показывать свою силу. А демонстрировать ее теперь предстоит ох как много, до тех пор, пока не останется ни единой души, сомневающейся, что корона Реилии отныне его по праву.

========== 26. Вороны ==========

— Вестника? Из-за одной семьи? — выпалил Раунхильд, не успели они войти в шатер. — И молчишь. Боги, Корвус, а я ведь хотел тебя уговаривать, чтобы ты ради Высограда так не расточался.

— Зачем так громко, Раун? — протянул Корвус, и каждое слово отозвалось резкой болью в его висках, но спрятанное за негодованием беспокойство Раунхильда настолько позабавило, что не вышло не съязвить: — Пощади.

Жрец бросил возмущенный взгляд, но тут же перевел его на глиняную чашу в своих руках, в которой заваривался спасительный отвар.

— Ты бы еще подольше скрывал, что паршиво, — не унимался Раун, но тон все же понизил.

Вошедший следом Хальвард нерешительно замер на входе с неизменным растерянно-хмурым выражением лица.

— Не обращай внимания, — Корвус усмехнулся, сел за стол и жестом подозвал брата, — милые бранятся, только тешатся.

Наградив своего царя еще одним взглядом исподлобья, жрец стукнул чашкой по крышке стола перед ним.

— До дна.

— Гадости намешал?

— Для тебя все самое лучшее, — с невозмутимым видом ответил Раунхильд и направился к выходу. — Не поможет — заварю покрепче.

— И как он тебя терпит? — вполголоса спросил Хальвард, едва жрец оставил их.

— Сам поражаюсь, — хохотнул Корвус и тут же поморщился от укола в темени.

Отчасти Раун был прав: именно что расточительство. Это не Вострица, куда забился таламийский царь с его ручными заклинателями, туда вестник сам собой напрашивался и усилия стоили того. Найти и наказать наместника Белотана можно было по-другому, показательнее да для более широкой публики. Но Корвуса вполне устраивал результат, пусть он был и иного плана. Вот он, сидел напротив, терпеливо ожидая, пока ему скажут, зачем позвали, не задавал лишних вопросов, молчал о том, о чем раньше бы не смог. Нет, Корвус не хотел нацело ломать его, лишать воли, не для того он взял брата с собой, но эту святую простоту выбить из него следовало, самому же потом легче станет жить. Хмыкнув, Корвус неторопливо влил в себя горький обжигающий напиток и наконец-то перешел к делу:

— Итак, у меня к тебе предложение. Я готов освободить тебя от сражения в Пограничье, но при одном условии.

— Это при каком же? — Хальвард недоверчиво сощурил глаза.

— Ты присоединишься к отряду, который отправится к темницам в Котлах. Тебе знакома местность, и это может сыграть на руку. Выехать надо будет заранее, еще до начала боя. Нельзя терять время, сам понимаешь, как только Зарина проиграет, у жрецов, томящихся там, сразу полетят головы, так, на всякий случай. А мне они нужны живыми.

Хальвард задумался. Искал подвох, не иначе. Звучало, бесспорно, заманчиво, в первую очередь потому что ему не придется поднимать оружие против своих. Людей к тому же спасет, работенка как раз ему по нраву. Но то, что Корвус вот так отпускает Хальварда на родную, еще не завоеванную землю, не могло не насторожить брата. Как-будто он и правда осмелился бы уйти.

— И как отряд пересечет границу еще до сражения?

— На этот счет не переживай, разведчики нашли уже немало брешей. После же я обеспечу вам отступление, как и планировал, возьму два полка и отправлюсь навстречу. Я так понимаю, ты согласен?

— А у меня есть выбор?

Корвус пожал плечами, но ответить не успел. В шатер вернулся встревоженный Раунхильд.

— Ты должен это увидеть.

— А нельзя просто сказать, что случилось? — с раздражением спросил Корвус, но Раун уже скрылся за пологом.

Сердито вздохнув, Корвус поднялся и вышел за своим жрецом, но от представшей снаружи картины недовольство как рукой сняло. Покуда хватало взора в затухающем небе над лагерем, громко возвещая о своем присутствии, кружила стая воронов. А неподалеку, шагах в тридцати, в центре этой черной бури стояла одинокая фигура. Оторопевшие солдаты обступили чужака, боязливо держась на расстоянии, он же их словно и не замечал. Откинул капюшон, незваный гость с вызовом посмотрел прямо на Корвуса, вынудив того расплыться в улыбке. Света лагерных костров хватило, чтобы узнать его. И судя по отборной брани за спиной, не только Корвусу.

— А я говорил, — произнес рядом Раунхильд.

Корвус лишь шире улыбнулся и направился к гостю. Воспаленный разум требовал подтверждения, но сердце не слушалось и, ликуя, бешено колотило в груди. Какие могли быть сомнения, раз даже смерть оказалась бессильна перед начертанным. Подумать только, столько лет искать и так сглупить.

Жестом царь велел солдатам отступить еще дальше и подошел почти вплотную к жрецу. Настороженный взгляд из-под сурово сведенных бровей, напряженно сжатые губы — все в нем говорило, что он пришел не по доброй воле, что ему не хотелось находится здесь. А впрочем, когда было легко.

— Ну здравствуй, жрец, — как можно мягче проговорил Корвус. — Поведай мне, зачем ты вернулся.

— Он велел передать, что пора поворачивать на юг, — отозвался жрец дрогнувшим голосом, словно сам не верил в то, что говорил это вслух. — Время вышло.

От первой мысли ох как неприятно повеяло паникой: «Не успел!». Но Корвус вмиг взял себя в руки. Послание бога-отца означало только одно: они готовы встретить неприятеля. Все необходимое для этого у Корвуса было. Теперь-то уж точно.

Повернувшись к ближайшему солдату, Корвус скомандовал:

— На рассвете жду у себя всех военачальников.

Боец послушно, кажется, даже чересчур резво умчался передавать приказание кому следует.

— Поговорим? — вновь обратился Корвус к жрецу.

— Мне больше нечего тебе сказать, — отрезал тот.

— Ошибаешься.

Жрец заметно напрягся, заволновался. Корвус мысленно отругал себя. Это и правда будет сложно.

— Риван, правильно? Поверь, я не причиню тебе вреда и не буду держать насильно, ты сможешь уйти, когда сочтешь нужным. Но для начала выслушай меня.

— Я слушаю.

— Наедине, — Корвус указал рукой на свой шатер, возле которого, хвала Рауну, уже никого не было. — Идем. Неужели тебе не интересно, зачем ты здесь?

Риван поколебался лишь с мгновение, прежде чем принять приглашение. А едва они оказались внутри, их догнал Раунхильд. Получив молчаливое согласие от Корвуса, тот протянул собрату черный тканный сверток и так же наскоро ушел.

Корвус всегда знал, как трепетно относятся к своим атрибутам врановые жрецы, но, боги, он никогда не видел, чтобы настолько. Риван с трудом справился трясущимися руками с плотной тканью, разворачивая свою маску. Прижав ее к груди, словно мать младенца, разглаживая и перебирая пальцами перья, он поднял на Корвуса блестящие глаза.