Беззвездный Венец - Джим Чайковски Страница 30

«Но что потом?»

Канте покачал головой, решив оставить эти загадки на будущее – когда, хотелось надеяться, у него не будет так болеть голова, кажется, готовая расколоться по швам.

К тому времени как принц поднялся на восьмую террасу, он уже хорошенько пропотел, расставшись с последствиями вчерашней гулянки. Даже пустой желудок заурчал, требуя пищи. У Канте мелькнула было мысль не заходить к себе и направиться прямиком в трапезную в надежде перехватить кусок мяса, но затем он передумал, вспомнив, в каком виде оставил свою комнату в трактире.

«Лучше не рисковать, а то обгажу еще одну кровать!»

Покинув солнечный свет, принц оказался в коридоре дортуара восьмилеток. Покои Канте размерами значительно превышали крошечные аскетичные клетушки его одноклассников. Спальня выходила окном на Вышний, словно с издевкой напоминая об изгнании. Поднявшись на восьмой уровень, принц закрыл окно ставнями и больше не открывал их.

Наконец Канте подошел к двери и обнаружил приколотый к косяку запечатанный свиток.

Принц вздохнул, гадая, какая напасть ожидает его сейчас. Открепив пергамент, он по привычке убедился в том, что кроваво-красная восковая печать на месте. В свете факела, освещающего коридор, Канте разглядел герб – книгу, обмотанную цепями, – говорящий о запретных знаниях, запертых в древнем фолианте.

Символ Тайнохолма.

Он несколько расслабился. «Лучше этот знак, чем черное солнце на фоне золотой звезды!» Любое слово из Вышнего сулило ему неприятности.

Вскрыв печать, Канте развернул свиток и тотчас же узнал аккуратный почерк алхимика Фрелля. Этот человек был наставником принца с тех самых пор, как тот впервые вошел в Тайнохолм. Для такого уважаемого ученого подобная задача была мучением – и нередко бесплодным. Тем не менее Фрелль демонстрировал бездонное терпение.

«А может быть, жалость».

Поднеся свиток к факелу, Канте прочитал послание.

Принц Канте ри Массиф!

Есть одно важное дело, которое я хочу обсудить с вами наедине. Буду крайне признателен, если вы заглянете ко мне в мой личный схолярий, как только вам будет удобно. Это весьма неотложный вопрос, требующий определенной осторожности. Увы, считаю, что для его решения требуется человек с вашим положением и связями.

Канте застонал, с тоской представляя соблазнительную ванну с щёлоколистом, о которой мечтал всю долгую дорогу наверх. Пока что придется о ней забыть. Несмотря на то что мягкие формулировки послания выражали скорее вежливое приглашение, принц без труда понял, что скрывалось за ними в действительности. Фрелль был одним из членов Совета Восьми школы, и не обращать на него внимания было нельзя. Что хуже, послание было доставлено вчера – уже после того, как Канте начал свое падение, завершившееся кишащей вшами койкой в корчме Понизовья.

Скомкав пергамент, принц повернулся спиной к двери, гадая, что может означать вызов к алхимику. Однако богатый опыт подсказывал ему ответ.

«Ничего, кроме новых неприятностей».

Глава 12

Канте остановился перед обитой железом дверью с гербом Тайнохолма, единственным дополнением к которому была серебряная ступа с пестом, знак алхимиков. В противоположном конце восьмой террасы была другая запертая дверь, но только с другим знаком, книгой с золотой звездой, обозначающей иеромонахов.

Порог той, другой, двери Канте не переступал еще ни разу.

Из-под длинной рубахи принц достал тяжелый железный ключ, висящий на плетеном кожаном ремешке. Хотя за восемь лет учебы в Тайнохолме он уже тысячу раз отпирал эту дверь, его охватила дрожь. Повернув ключ, Канте распахнул дверь. Сразу же за порогом начиналась узкая винтовая лестница, ведущая вверх и вниз. Этими ступенями дозволялось пользоваться только тем, кто достиг Высшего Прозрения в алхимии.

Или, как в случае Канте, принцу, к которому приставлен наставник, имеющий этот ранг.

Стараясь унять участившееся дыхание, Канте начал подниматься вверх. Лестница вела с первого уровня в основании Тайнохолма до самого девятого уровня наверху. Она позволяла алхимикам перемещаться с одной террасы школы на другую, не сталкиваясь с учениками, бегавшими вверх и вниз по наружным лестницам. Наверху винтовая лестница заканчивалась на девятой террасе в полукруге башен, предназначенных для изучения алхимии.

Такая же лестница, предназначенная для иеромонахов, проходила снизу доверху в противоположном конце Тайнохолма, заканчиваясь среди башен, предназначенных для занятий религией и молитв. Впрочем, Канте никогда не проделывал этот путь – и у него не было ни малейшего желания.

Поднявшись по лестнице до конца, принц прошел под аркой, покрытой всевозможными затейливыми алхимическими символами, которая вела в просторный главный зал. Опустив голову, он засеменил по каменным плитам. Над головой массивная чугунная люстра трепетала причудливыми разноцветными огоньками. Посередине горел самый большой огонь черного цвета, испускающий струю белого дыма.

Затаив дыхание, Канте поспешил пройти под люстрой.

Сам воздух здесь был насыщен таинственными загадками, наполнен едкими запахами алхимических веществ и грозовой энергией, от которой волосы становились дыбом. Вероятно, это ощущение усугублялось беспокойством, охватившим принца. Он прекрасно знал, какое наказание ждало того, кто поднялся на девятый уровень без надлежащего приглашения. Простым ученикам доступ сюда был запрещен.

Канте обладал особыми привилегиями – не столько потому, что он был принцем крови, сколько вследствие уважения, которым пользовался его наставник. Никто не ждал от Фрелля, что он будет бегать вверх и вниз по школе, занимаясь Принцем-в-чулане. Вместо этого Канте буквально через день сам совершал этот подъем – теперь, когда он уже достиг восьмого уровня, ставший существенно короче.

За столько лет другие алхимики преодолели первоначальное потрясение, которое испытывали при виде принца. Если не считать редких раздраженных взглядов, теперь на него по большей части не обращали внимания – что мало отличалось от того, как к нему относились его одноклассники. Одни по-прежнему избегали Канте из зависти, злобы или недовольства его особым положением. Другие, наоборот, вначале пытались заручиться его расположением, но, потерпев неудачу, присоединились к первым в своем презрении.

Услышав громкий хлопок, Канте едва не выпрыгнул из собственного тела. Звук прогремел где-то сверху. Принц непроизвольно пригнулся, предположив, что какой-то эксперимент пошел не так. Донесшиеся с той же стороны приглушенные крики укрепили его в этой догадке. У каждого алхимика имелся собственный схолярий для проведения исследований.

Добравшись до противоположного конца главного коридора, Канте поспешил по изгибающемуся проходу, освещенному факелами. На стенах висели потемневшие от времени писанные маслом портреты наиболее выдающихся ученых мужей школы. Добежав до двери, ведущей в западную башню, принц начал подниматься по винтовой лестнице на самый верх. Именно там разместил свой схолярий алхимик Фрелль.

Подойдя к простой дубовой двери, Канте постучал в нее. Он понятия не имел, у себя ли Фрелль, особенно если учесть, что вызов был отправлен день назад.

– Стой! – донесся изнутри крик.

Канте остался ждать, охваченный нервной дрожью.

Наконец с противоположной стороны двери загремел засов, что удивило принца. Фрелль крайне редко запирался у себя в схолярии. Алхимик просто обожал нудно бубнить братьям и сестрам ордена о своей работе или вступать