Андрей Коробейщиков - Камкурт. Хроники Тай-Шин Страница 31

Память. Коварная память, снова воспроизводила события давно минувших дней.

Алтай. Непроходимая чаща горной тайги. Два человека в темно-зеленых куртках с накинутыми на головы капюшонами и лицами, разрисованными ритуальными знаками, неслышно двигаются среди буйной растительности леса. Из всего личного имущества — только ножи. Это обязательное условие подобных вылазок.

Волки-шаманы. Хранители Алтая.

— Макс…

Впередиидущий человек мгновенно останавливается и оборачивается к Мальцеву. На Владислава смотрело лицо, черты которого сложно было рассмотреть сквозь причудливый узор маски. Человек прикладывает палец к губам.

— Т-сс… Не произноси здесь мое имя.

Мальцев смущенно кивает. Он сделал это машинально, совершенно позабыв о тех инструкциях, которые получил перед тем, как войти в эту величественную алтайскую тайгу. Здесь нет имен. Войдя в лес, люди перестают быть людьми. Этому его учил человек в маске, застывший перед ним сейчас, словно персонаж какой-то странной сказки. Кочойда. Лесной Дух. Так его называли в высокогорных деревнях местные жители. И неважно кем он являлся в повседневной жизни — здесь он был безликим магическим существом, владеющим сверхъестественными силами.

«Кочойда наносит на лицо ритуальную раскраску для того, чтобы спрятать за ним человеческое лицо. Потому что многие духи сторонятся людей. Одни — опасаются, другие — ненавидят. Когда Кочойда перестает быть похож на человека, духи перестают опасаться его, проявляют к нему интерес, принимают его за одного из духов и впускают в свой мир».

Он смущенно кивает, признавая свою оплошность. Кочойда вопросительно смотрит на него.

— Куда он нас ведет? — Мальцев дрожит, но не от холода. Эта дрожь напоминает предчувствие чего-то неизвестного, пугающего, грандиозного. Кочойда прислушивается к далеким звукам и улыбается.

— Не знаю.

Они опять стремительно двигаются вперед, стараясь не издавать звуков, которые могли бы выдать их присутствие в лесу.

Олень уводил их все дальше и дальше в чащу тайги. Но два охотника неотступно следовали за ним, словно их связывала с лесным животным невидимая нить. Иногда им казалось, что они потеряли след, но олень снова обнаруживал себя, видимо, будучи еще молодым и неопытным. Небо затянули сумеречные облака, и осторожно стал накрапывать дождь. Кочойда сказал, что олень должен вывести их к волшебному источнику с целебной водой, из которого пьют только животные и духи. Для людей эти тайные тропы были недоступны, поэтому пройти ими мог только Кочойда — безликий Лесной Дух.

Ноги в мягкой обуви не оставляли следов на мокром мхе. Охотники передвигались в низких стойках, настороженно вслушиваясь в окружающие звуки. Внезапно из ближайшего валежника раздался грозный рык. Послышался треск ломаемых сучьев. Кто-то большой и грузный продирался сквозь заросли дикой малины. Люди в зеленых куртках замерли на месте в тех позах, в которых их застал этот предостерегающий звук. Кочойда махнул рукой, и они мгновенно оказались на земле, прижимаясь к ней всем телом. Мальцев почувствовал, как останавливается от ужаса его сердце, сначала забившееся в груди, словно плененная птица, а потом тоже застывшее, будто испугавшись, что его звуки услышит тот, кто встал на их пути грозным призраком дремучей тайги. Медведь! Тело скрутила нервная судорога. Мальцев сжал зубы и ощутил приступ тошноты, подталкиваемый наружу спазмом внутренних мышц. Медведь. Словно очередное испытание, повторение невыученного урока, дурной сон, повторяющийся снова. Он не знал, что ему делать. Хотелось одновременно вжаться в землю, вскочить и бежать сломя голову, куда глаза глядят, сделать невероятное усилие и проснуться. Он застонал и пошевелился, приготовившись встать на ноги, одновременно доставая из чехла клинок. Послышался отчетливый характерный звук извлекаемого ножа.

— Тшш-шш, — Кочойда сделал предостерегающий жест. — Он нас услышит.

Мальцев хотел что-то сказать, но только лишь пробормотал что-то невнятное. Все что угодно, только не медведь. Не медведь. Этого просто не могло быть. Треск из валежника послышался с нарастающей силой.

— Он нас заметил, — Кочойда поднялся на ноги, — он знает, что мы здесь. Уходим.

Мальцев вслед за ним поспешно встал и тут же опять опустился на землю — ноги подломились в коленях, ослабнув от невероятного нервного потрясения, впрыснувшего в тело избыточную долю адреналина. Это ощущение в точности напоминало тот паралич в тайге, когда он атаковал тушу мертвого уже медведя. Максим учил его контролировать адреналиновый уровень, там, в палаточном лагере. Но теперь мысли путались, и было невозможно что-либо вспомнить, а тем более применить на практике. Так, дыхание. Поверхностное, резкое, сбивающее парализацию. Теперь, глубокое, ровное, восстанавливающее контроль над чувствами. «Лапа Волка». Голова пустая. Обжигающая волна энергии. Страх живет только тогда, когда поддерживается внутренний диалог. Когда голова освобождается от внутренней болтовни, остаются только инстинкты, ведущие человека к выживанию кратчайшими путями.

— Уходим.

Охотники исчезли с поляны так же стремительно, как и появились.

По дороге им встретился другой олень, на которого они выскочили из густых зарослей. Большой рогатый самец не успел убежать и теперь стоял, широко расставив передние ноги и чуть наклонив перед собой мощные рога. Он еще никогда не видел подобных зверей, и теперь внимательно изучал их повадки, намереваясь отчаянно защищать свою жизнь. Два человека опять замерли, стараясь не делать резких движений. Олень фыркал и неуклюже пятился назад, но эти движения были обманчивы. Мощные ноги могли в любой момент сделать сильнейший рывок, а рога были готовы сокрушить незваных визитеров. Мальцев разглядывал животное, ощущая в руке теплую рукоятку ножа. Клинок был спрятан за лучезапястный сустав, что говорило о том, что оружие будет применено только в самом необходимом случае. Он помнил, что Максим рассказывал ему о том, что олени являются для человека гораздо более опасными животными, нежели даже волки.

— Ахш… — Кочойда смотрел оленю прямо в глаза, разведя в стороны пустые руки и еле уловимо раскачиваясь всем телом, словно приготовившаяся к броску кобра. Тихие слова, словно шипение змеи, успокаивало и завораживало. «Искусство Нашептывания». Смесь древней магии и гипноза. Мальцев почувствовал, как его тело тоже попало в такт этим невнятным заклинаниям, окутавшим его сознание теплыми волнами чужой воли. Он тоже начал двигаться синхронно, будто следуя тихому ритму этих увещеваний, увеличивая их силу. Олень снова фыркнул, но уже менее агрессивно. Его сознание тоже захватили в мягкий плен эти странные звуки. Он стал переминаться и пятиться, а затем, не торопясь и с достоинством, повернулся и побежал в глубь леса. Охотники осмотрелись, прислушиваясь к тайге. Медведя не было слышно, но они все равно не собирались искушать судьбу, понимая, что с подобным существом ножами и гипнозом справиться будет гораздо сложнее.