Густав Эмар - Вольные стрелки Страница 31

Наконец, мексиканское знамя было водружено и стало гордо развеваться на самой высокой башне.

Считая пеонов и вакерос, запершихся в дель-Меските, гарнизон достигал почти четырехсот человек, что было вполне достаточно, чтобы оказать сопротивление, особенно в такой хорошей позиции. Запасов продовольствия и пороха вполне хватало, состояние духа гарнизона было великолепное. Полковник был уверен, что продержаться пятнадцать дней, а в случае надобности и более, будет весьма легко даже против войск поопытнее и немногочисленнее тех, которыми могли располагать инсургенты.

Завершающие работы по приведению крепости в требуемое для перенесения осады состояние готовности велись с такой быстротой, что через сутки по прибытии отряда они были окончены.

Разведчики, разосланные во всех направлениях, не принесли, однако, никаких известий о враге. Последний со времени захвата каравана так ловко скрыл свои передвижения, что, казалось, исчез бесследно.

Это отсутствие известий отнюдь не могло действовать на полковника успокаивающим образом. Видимая тишина вместе с угрюмой невозмутимостью окружающего пейзажа, казалось, говорили ему о приближении врага, который, оставаясь невидимым и неуловимым, грозно собирался вокруг того места, которое полковник должен был защищать.

На второй день пребывания на асиенде мексиканского отряда солнце закатилось за высокие горы, потонув в таком великолепном океане пурпурного золота, что даже суровые и вовсе уж не расположенные к чувствительности мексиканские солдаты вышли на стены и безмолвно любовались развернувшимся перед их глазами чудным явлением природы. Ночь не замедлила спуститься. Полковник Мелендес и мажордом дон Фелисио Пас стояли на смотровой площадке одной из башен, облокотившись на зубцы, и рассеяно блуждали взорами по расстилавшейся пред ними безмерной дали. Между ними шел тихий разговор.

Дон Хуан Мелендес сразу оценил преданность и ум управляющего асиендой, и между этими двумя столь различными по положению людьми завязалось что-то вроде дружбы.

— Прошел еще один день, а мы ничего не знаем об инсургентах! Не кажется ли вам это странным, дон Фелисио?

Мажордом выпустил изо рта и ноздрей громадный клуб дыма, взял сигаретку, свернутую из маисового листа, большим и указательным пальцем, сбросил пепел ногтем мизинца и медленно отвечал, не отрывая взгляда от неба:

— Весьма даже странно.

— Какой вы удивительный человек, — с досадой в голосе проговорил дон Хуан, — вас, кажется, ничто не может расшевелить. Все ли разведчики вернулись домой?

— Все.

— И опять не принесли ничего нового?

— Ничего.

— Voto a Dios! Ваше бесстрастное спокойствие способно вывести из себя ангела. Что вы так упорно глядите на небо? Не думаете ли вы, что мы оттуда получим необходимые нам сведения?

— Быть может, — серьезно отвечал мажордом и протянул Руку по направлению к северо-востоку. — Смотрите туда.

— Ну и что же? — спросил полковник, смотря в указанном направлении.

— Вы ничего не замечаете?

— Решительно ничего.

— Даже и этой массы журавлей и краснокрылых фламинго, которые летают широкими кругами и испускают резкие крики, слышные и отсюда?

— Ну, разумеется, я вижу птиц, но что тут такого?..

— Полковник, — сказал мажордом, прерывая его и быстро выпрямляясь, — приготовьтесь к защите: вот неприятель.

— Как? Где неприятель? Вы сошли с ума, дон Фелисио! Посмотрите, насколько это возможно при последних лучах солнца: долина пуста, в ней нет ни души.

— Полковник, прежде чем сделаться управляющим асиенды дель-Меските, я пятнадцать лет вел жизнь траппера. Прерия для меня — открытая книга, в которой я могу читать каждую страницу. Обратите внимание на этот порывистый полет птиц, посмотрите, как быстро множат их число все новые стаи. Эти птицы подняты из своих убежищ и летают бесцельно перед неприятелем, которого вы немедленно увидите. Неприятель этот — инсургенты, и им будет, вероятно, предшествовать пожар.

— Великий Боже! Сеньор Фелисио, — воскликнул вдруг полковник, — вы правы, глядите.

В это время на самом краю горизонта появилась красная линия, которая стала с минуты на минуту расширяться и приближаться.

— Разве обманули нас птицы? — спросил мажордом.

— Простите меня, мой друг, незнание мое извинительно, но нам не следует терять ни минуты.

И они тотчас же принялись спускаться вниз.

Через несколько минут гарнизон асиенды уже расположился на стенах, стрелки залегли за земляным валом. Показалась техасская армия, которая развертывалась густыми колоннами по равнине.

Глава XI. МЕТАМОРФОЗА ОТЦА АНТОНИО

Нам необходимо теперь вернуться на несколько дней назад. Мы оставили наших охотников на лесной поляне у костра, в состоянии довольно сильного смущения и нерешительности. Они подозревали, что за ними следят апачи, и должны были полагаться на слова отца Антонио — человека, к которому, сказать по правде, ни один из них не чувствовал ни малейшей симпатии.

Между тем если бы они могли заглянуть в сердце его, то их мнение о нем совершенно бы изменилось.

В душе монаха невольно свершался глубокий переворот. Он был увлечен тем влиянием, которое оказывают прямые, решительные характеры на более слабые, но не вконец испорченные натуры. Как бы то ни было и какова бы ни была причина тому, но мы должны сказать, что этот переворот был совершенно искренен, отец Антонио действительно имел намерение послужить и помочь своим новым друзьям, чего бы это ему впоследствии ни стоило.

Транкиль, приученный жизнью в прерии угадывать настоящие чувства людей, с которыми ему приходилось соприкасаться, счел за лучшее если и не вполне довериться излияниям любви и преданности монаха, то, по крайней мере, сделать вид, что он полагается на него.

— Достаточно ли вы храбры? — спросил он его, продолжая начатый разговор.

Отец Антонио был захвачен врасплох этим вопросом и одно мгновение колебался.

— Это — смотря по обстоятельствам!

— Отлично, это ответ рассудительного человека. Бывают моменты, когда и самый храбрый чувствует страх — никто не может ручаться за себя.

Его собеседник наклонил голову в знак согласия.

— Требуется, — продолжал Транкиль, — провести мошенника и изловить его в им же расставленные сети. Понимаете вы меня?

— Понимаю, продолжайте.

— Хорошо, тогда возвращайтесь к Голубой Лисице.

— Гм!

— Вы боитесь?

— Не совсем так, но я думаю, что он учинит надо мною насилие.

— Да, это возможно.

— Ну да ладно! Будь что будет! — воскликнул монах. — Я пойду.