Виктор Сафронов - Пилигрим Страница 31

Сын бога увидев, как они зажимают носы и кривят лица, сказал им, а они принесли нам, эти таинственные слова: «Хуйня, это все…» Он еще много раз повторял им эти священные слова. После сказанных священных слов, всем стало легче.

Подведя голодных, но выносливых воинов к своему жилищу. Он каждому налил в священный сосуд напитка богов и потребовал его выпить… После чего, воины приобрели необычайный ум в голове и легкость в теле. Видя их неустрашимость и силу, он нагрузил каждого сухим мясом, мукой и другой едой. Столько, сколько они смогли поднять. И сказал им, указывая путь обратно: «Классные вы пацаны, но мне пора спать». Он лег на свое ложе, а воины, воздав хвалу и почести сыну бога, пошли в обратный путь.

До созревания урожая, племя смогло продержаться и не уйти в ту страну духов, где были исклеванные птицами молодые воины, но откуда их отпустил сын бога Ткусумо.

С этого счастливого дня, мы каждый год, отмечаем день появление бога, как день спасения нашего племени».

ГЛАВА 13

Когда на четвертые…

На пятые…

Нет… На восьмые сутки я начал приходить в себя и сидя на ящике, ковыряясь в банке с тушенкой, строить дальнейшие планы на светлое будущее. Незадача… Мне своевременно послышались звуки работающих двигателей. В серо-зеленом захолустье, каждый звук воспринимается, как явная угроза…

В таких условиях, ничего другого не оставалось, как стремглав тикать с того места… Красиво сказано — тикать. Кульгая и прихрамывая. Боком и в разножку…

Хотя и винтовка М-16 была, и цинк патронов под ногами имелся. Чего-чего, а этого добра кругом валялось достаточно. Но воевать в одиночку, мне было не с руки. Впрочем, любопытство пересилило инстинкт самосохранения. Посмотрел я невооруженным глазом на прибывших и желание, как можно быстрее исчезнуть укрепилось.

Издали увидел перевязанную голову «сеньора Каласа», а может обознался. Но то, что «Голова обвязана, кровь на рукаве». За это ручаюсь.

Слов нет. Неожиданная встреча подсказала мне, что на этом пятачке суши для меня места не осталось. Вид хорошего знакомого, не заставил броситься в его объятия, а придал дополнительные силы для бега.

Отойдя на большое расстояние от подозрительного места, с его омерзительным запахом и возможностью столкнуться с мужиком похожим на Каласа. Вздохнул явно с облегчением, однако облегчаться поторопился. Через короткое время пришлось, вернуться. А все почему?

Воспоминания и острая ностальгия по родине, вконец замучили меня? И это тоже. Но, как всегда не вовремя, вспомнил я о том, что по малодушию, спешке и рассеянности, в заветном месте забыл пару последних, оставшихся литровок «водяры». Поперся напрямик, через тернии к цели. Но, что вполне понятно — не дошел.

— Руки вверх, гад продажный… — услышал я приветствие у себя за спиной. — Свиделись…

— Ну, здравствуй, проклятый враг, — ответил я с достоинством, даже не оборачиваясь. — Веди к главному.

Больше сказать было нечего.

Мне навстречу привлеченный треском ломаемых деревьев, выскочил ненавистный Гурон. И опять у него преимущество. Он вооружен автоматом, а у меня даже камня за пазухой нет, только в почках.

Пришлось подчиниться. Двинулись в сторону указанную стволом.

Он сзади идет, хохочет, радуется скотина. Предвкушает палач свое удовольствие от моих мучений… Разве что, только в задницу меня не целует. Говорит, что на этот раз я от него не скроюсь.

Привел он меня… К кому бы вы думали? Правильно. К Каласу. Ни фига себе, покер с подкидным дураком… И этот жив. Выходит, не обознался я.

Честно говоря, все эти незапланированные неожиданности и внезапные встречи скверно влияют на самочувствие и психическую устойчивость. Утомляют неимоверно. Мало того, отвлекают настоящих профессиональных агентов от выполнения поставленной задачи… Но мерзавцу Гурону всего этого не скажешь.

Привел… Поставил перед удивленным Каласом…

Говорю тогда себе: «Давай, агент, отрабатывая номер, не жалей правдивой эстетики чувств».

Опять я дурным голосом завыл, в ноги повалился. Руки со стертыми ногтями показываю, гниющими на ногах струпьями козыряю. Хвостом виляю, скулю и лаю — демонстрирую перегаром радость от внезапной встречи.

Калас гневается. Ногой пытается меня оттолкнуть. Смотрит, узкоглазая морда подозрительно. Думай… Срочно нужна козырная отмазка… Думай быстрее, думай… Пристрелить может очень даже просто… Когда у человека вся семья погибла, он же не в себе…

Ничего нормального, стандартного — связанного с НЛО, снежным человеком или происками защитников природы, в голову не шло. Пришлось все валить на Гурона. Он мне, не друг и не родственник. Надеюсь, что никогда им не станет.

Рассказал я Каласу, как после взрывов на горе, я помчался туда, чтобы оказать ему первую медицинскую помощь. Перевязать, таблетку наложить или гипс какой, подсветить что.

Говорю, а сам смотрю на него. Он, червяк облезлый слушает, головой крутит, не верит.

Я настаиваю… Пока я там суетился, вся гора взорвалась, чудом остался жив. Бетонные блоки и плиты перекрытия с себя стряхнул и попытался идти, но ноги сильно придавило… Следы остались до сих пор… (Вру, злодействую, а в животе у самого тяжело заурчало и захотелось выпить. Пересиливаю себя. С жаром, переходя на истерические вскрики, продолжаю безостановочно говорить всю, как есть правду.)

Видел, как снизу поднялся Гурон (да, да вот этот самый гад, который сейчас зубами на меня щелкает и смотрит волком) и стал какие-то бочки выкатывать из хранилища и складывать в автомобиль, на котором я туда приехал.

Гурон, стоит рядом, слушает меня. От ярости побелел. Пытается встрять, опровергнуть мою правду. Калас, его одергивает: «Не мешай. Пусть говорит».

Я продолжаю живописать события, дополняя и украшая их лирическими отступлениями: про запах взорванных строений, про солнце над головой, пыль и мои душевные страдания. (Стараюсь быть достоверным, так как палец с курка Калас не снимает. Пульнет в башку и поминай, как звали.)

Воодушевленно продолжаю.

Как я попытался расхитителя остановить, пульнув по машине из автомата, подобранного там же…

Как он меня хотел ядовитой бочкой убить…

Как ударил меня машиной, а сам скрылся…

От моего острого желания выпить, душераздирающие подробности рождались сплошным потоком…

Калас достаточно бесцеремонно перебил мое повествование, нарушил, сволота, композицию рассказа-триллера: