Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера Страница 31

— Однако, дядя…

— Э! Я о нем беспокоюсь не больше, чем о Бен-Омаре, и, если этот фабрикант контрактов сделает что-нибудь не так…

— Берегись, старина! — сказал Жильдас Трегомен. — Ты не можешь устранить нотариуса… У него есть право и даже обязанность сопровождать тебя в твоих поисках… ехать с тобой на остров…

— На мой остров, лодочник!..

— Да, на твой остров. В завещании это указано точно, и так как ему полагается один процент комиссионных, то есть миллион франков…

— Миллион ударов ногой в зад! — воскликнул вспыльчивый малуинец.

Мысль об огромной премии, которая должна была достаться Бен-Омару, усиливала обычную раздражительность дядюшки Антифера.

Разговор был прерван оглушительными свистками «Стирсмена», проходившего в это время между оконечностью мыса Сан-Винсенти и возвышавшейся неподалеку прибрежной скалой.

Капитан Сип никогда не забывал послать приветствие монастырю, расположенному на верхушке скалы, — приветствие, на которое настоятель монастыря, как всегда, поспешил ответить отеческим благословением: несколько старых монахов показались на плоской возвышенности; сопровождаемый добрыми напутствиями, пароход обогнул мыс и направился к юго-востоку.

Ночью, продолжая следовать вдоль побережья, путешественники увидели огни Кадиса, а затем миновали бухту у мыса Трафальгар. Запеленговав рано утром на юге маяк мыса Спартель, оставив на одинаковом расстоянии по штирборту великолепные холмы Танжера, украшенные мелькающими среди листвы белыми виллами, а по бакборту, позади Тарифы, — цепь холмов, — один выше другого, «Стирсмен» вошел в Гибралтарский пролив. А дальше, используя средиземноморское течение, капитан Сип быстро повел пароход к марокканскому побережью. Промелькнула Сеута, взгромоздившаяся на скалу, словно испанский Гибралтар; на юго-востоке остался еще один мыс, и через двадцать четыре часа был уже позади остров Альборан.

Пассажиры почувствовали неизъяснимое очарование, когда взорам открылось африканское побережье. Нет ничего более живописного, более разнообразного, чем эта движущаяся панорама: на заднем плане — горная гряда с бесчисленными излучинами у берегов, на переднем — приморские города, неожиданно возникающие между изгибами высоких утесов, в рамке вечной зелени, не знающей зимы в этом мягком морском климате.

Оценил ли Трегомен по достоинству красоты здешней природы и сравнивал ли он их с видами, которыми он никогда не уставал восхищаться, курсируя вверх и вниз между Динаром и Динаном, по своему любимому Рансу? Что почувствовал он, увидев Оран с его конусообразной вершиной, где как бы повисла в воздухе небольшая крепость, спускающийся амфитеатром Алжир, Стору, затерявшуюся среди величественных скал, Бужи, Филиппвиль, Бон — наполовину современный, наполовину античный город, укрытый в глубине залива? Одним словом, какие чувства переполняли душу Жильдаса Трегомена при виде этого великолепного побережья, открывавшегося его взорам? В его жизни это были исторические минуты, нигде не зафиксированные.

Почти на траверсе Ла-Каль, удаляясь от тунисского берега, «Стирсмен» взял направление к мысу Бон. Вечером 5 марта на фоне резкого белого неба, в тот момент, когда солнце пряталось в густом тумане, на одну минуту показались возвышенности Карфагена. Уже ночью, обогнув мыс Бон, пароход вступил в воды восточной части Средиземного моря, где уже начинались левантийские области.

Погода благоприятствовала плаванию. Иногда налетали внезапные порывы ветра, но за ними вскоре наступало прояснение, и перед глазами снова возникал чистый горизонт. И вот в один из таких моментов показался игольчатый пик Пантеллерия. Этот старый потухший вулкан в один прекрасный день может снова проснуться. Вообще же морское дно в тех местах, начиная от мыса Бон и до греческого архипелага, вулканического происхождения. Появившиеся здесь острова — Санторин и множество других — со временем, быть может, образуют новый архипелаг.

Поэтому у Жюэля были все основания сказать своему дяде:

— Какое счастье, что Камильк-паша не выбрал один из этих островов в качестве кладовой для своих сокровищ.

— Да, это счастье… большое счастье! — ответил дядюшка Антифер.

И он даже побледнел при мысли, что его остров мог подняться с морского дна, беспрестанно меняющего свой рельеф под влиянием вулканических сил. К счастью, Оманский залив застрахован от подобных случайностей. Там не бывает подземных толчков, и остров должен оказаться именно в том месте, какое показывают его географические координаты.

Миновав острова Гоццо и Мальту, «Стирсмен» стал приближаться к египетским берегам.

Капитан Сип издали увидел Александрию. Обогнув дельту Нила, веерообразно развернувшуюся сетью каналов и протоков между Розеттой и Дамиеттой, утром 7 марта угольщик дал сигнал прибытия в Порт-Саид.

В то время шло строительство Суэцкого канала. Открыт он был для навигации только в 1869 году. Поэтому пароход должен был остановиться в Порт-Саиде. Это город с европейскими домами, с дачами, увенчанными остроконечными крышами, с фантастическими виллами, возникшими под французским влиянием вдоль узкой песчаной отмели, зажатой между морем, каналом и озером Манзала. Землю, полученную от рытья канала, частично употребили на засыпку болот, частично на возведение облицованной камнем насыпи. В Порт-Саиде есть все: церковь, госпиталь, верфь. Живописные постройки выходят фасадом на Средиземное море, а озеро усеяно зеленеющими островками, между которыми скользят рыбачьи лодки. Небольшой рейд в двести тридцать гектаров защищен двумя плотинами; одна из них — западная, с маяком — достигает трех тысяч пятисот метров; другая — восточная — значительно короче. Длина ее семьсот метров.

Дядюшка Антифер и его спутники расстались с капитаном Сипом, сердечно поблагодарив его за оказанный прием. На следующий день все трое сели в поезд железной дороги, связывавшей тогда Порт-Саид и Суэц.

Какая досада, что канал еще не был закончен! Жюэлю было бы очень интересно достичь Суэца водным путем, а Жильдас Трегомен мог бы вообразить, что находится между берегами Ранса, хотя вид у озер Амера и Исмаилы менее бретонский, чем у Динана, и более восточный, чем у Динара.

Ну, а дядюшка Антифер?.. Какое впечатление произвели на него все эти чудеса? По совести говоря, они его нисколько не интересовали — ни созданные природой, ни обязанные своим происхождением человеческому гению. Для него в целом мире существовала только одна точка — островок в Оманском заливе, который, как блестящий металлический предмет, гипнотизировал его…