Внеклассное чтение - Микаэл Геворгович Абазян Страница 31

Он так и простоял некоторое время, глядя на стул, на котором она сидела пару минут назад, пока не начал ощущать тяжесть стакана и не поставил его на стол. Тогда-то он и заметил белый бумажный конверт, которого здесь точно не было до ее прихода. Взяв его, он обнаружил внутри мини-компакт-диск с узенькой дорожечкой записи, а также записку. Внезапный сильный приступ тоски овладел им, в горле застрял комок, но он все же вставил диск в дисковод и развернул листок бумаги, на которым ровным почерком было написано:

Будь спокоен, твоей вины во всей этой истории нет. Время все расставит на свои места. Мой путь продолжается, а свой ты сам еще не нашел. Желаю тебе скорой удачи в этом деле! А чтобы тебе не казалось, что эти прекрасные месяцы нашего сотрудничества прошли впустую, пусть у тебя останется запись последнего выступления нашего дуэта. Не будь его – где бы мы находились сейчас?

P.S. Спасибо за воду!

– Озерное выступление?! Оно осталось?!

– Увы, нет. Не об этой воде шла речь в постскриптуме. На диске была запись их самого последнего совместного домашнего музицирования, во время их последней встречи с инструментом. Оказывается, когда он вышел за стаканом воды она успела включить режим аудиозаписи на своем мобильнике. Может быть, она сделала это для него, хотя мне кажется, что она сделала эту запись для себя, ведь это была единственная песня его собственного сочинения, ради чего она собственно и пришла к нему. А Озерное «Озеро» кануло в Лету, и осталось только в памяти тех, кто был там в тот вечер. Ну, может кто и сделал какое-то любительское видео и когда-нибудь выложит его на какой-нибудь сайт, хотя это уже будет не то. Мне лично смотреть это будет неинтересно.

– Надо же было мне уехать тогда в ту глупую и абсолютно бесцельную командировку! Как я сожалею об этом сейчас!

– Может быть и надо было. Кто знает?.. Скорее всего надо было, и цель у твоей командировки тоже была определенной. Явно она нужна была для корректировки чьего-то пути, может быть и твоего, да и моего – не исключаю такой возможности. Может быть не будь той командировки, мы бы сейчас говорили друг с другом о чем-то совершенно ином, и результат был бы уже другим. А раз все пошло именно так, а не иначе, будем считать, что так оно и должно было быть, и не будем сожалеть ни о чем.

– Договорились! Никаких сожалений! Ага, мы как раз уже заходим на посадку. Пора пристегнуть ремни…

Июнь – Июль 2014

Снегурочка (История с размышлениями)

Минут пять я колебался за что именно мне сейчас, после часовой дневной прогулки в последний выходной новогодних торжеств стоит взяться: набросать на белый лист – а может получится его сразу завершить? – идею для нового рассказа, которая посетила меня десятью минутами ранее, или же продолжить одно из самых увлекательных чтений, в которые мне пришлось быть вовлеченным за последние несколько лет?

Идея засела в голове настолько четко, что я уже видел рассказ в его окончательной форме, не знал лишь – как это обычно бывает – как он закончится. Я знал, что не упущу ничего из того, о чем меня сейчас буквально молил выложить на себя воображаемый белый лист бумаги. Ожидающее же меня чтение, так же, как и время рождественских отпусков, приблизилось к концу – каких-то полтора-два часа, и еще один из многих поставленных планов смог бы быть выполненным, еще раз придав мне уверенности в осознании того, насколько я изменился по отношению к тому стилю жизни, который я исповедовал в течение прожженных двух десятков лет.

В дополнение к этому, свежеcваренный кофе ароматно дымился на журнальном столике, где по соседству с чашкой меня уже ждала книга и блокнот с ручкой (я нередко делаю заметки по ходу чтения, будь то интересные идеи на будущее или найденные опечатки). Там же лежал и телефон – мой постоянный спутник и указатель моего текущего местонахождения.

И как будто всего этого было недостаточно – в руках я держал… как бы его корректно назвать – бутерброд? Нет, не бутерброд. Бутерброд подразумевает масло, и хоть какой-то намек на соблюдение гастрономических традиций и неписаных законов сервировки стола. Это был скорее трибьют свободной, активной, не отягощенной какими-либо социальными рамками творческой жизни от человека, четверть часа назад вернувшегося с часовой прогулки по городу, надышавшегося по-весеннему теплым январским воздухом, бухнувшего тридцать с лишним долларов на ремонт старой, но такой любимой пары ботинок и купившего себе небольшого размера хлеб, к которому «дома что-нибудь да и найдется».

Дома нашлось несколько маринованных помидорчиков виноградных размеров, следом за ними пошли в ход таких же размеров маринованные грибочки, зеленые оливки, никогда меня особо не соблазнявшие, и несколько ломтиков нарезанной копченой колбасы недельной давности. Освободив край хлеба от прикрывавшего его пакета, я раза три откусил от края по небольшому куску, раздвинул пальцами края хлеба, и в создавшуюся по ширине щель вставил четыре ломтика колбасы. Откусил, разжевал, одобрил – и начал заниматься кофе. Приготовив его, нужно было уже готовить новый ряд ломтиков колбасы, потому что первый был уже съеден.

В кругу сотрудников мы нередко обсуждаем касающиеся еды аспекты быта, и мне вспомнилось, как один из нас рассказывал о том, какие «бутерброды» готовил он – естественно, для себя самого. «Длинный французский багет разрезается вдоль на две части, между ними кладется ранее подготовленный слой (а иначе и не назвать) салями. Почему бы и нет? Форма подходящая, они будто созданы друг для друга. Сидишь и ешь себе сколько влезет…», – говорил он под одобрительные улыбки собеседников.

Не знаю, делал ли он это на самом деле, но я сейчас держал в левой руке частично обглоданный хлеб, а правой втыкал в него новый слой колбасных овалов. Взяв чашку кофе, я вернулся в гостиную, и именно в этот момент мысль, которая посетила меня сразу после того, как я вернулся с прогулки и разулся, заставила меня подумать о выборе продолжения дня.

Я даже не помню почему именно эта история всплыла у меня в памяти – может какая-то ассоциация подсознательно возникла