Валентин Аккуратов - Искатель. 1964. Выпуск №4 Страница 33

ГЛАВА 13

Просторная площадка возле лагуны. Спиной к воде выстроились пловцы. Все они в серых вязаных брюках. Торсы и головы обнажены. Четверть часа назад Карцов поднял их с нар, сводил в умывальник, заставил проделать гимнастические упражнения и сейчас готовится выдать каждому специальную пищу.

— Минуту, Рейнхельт!

Это Абст, он только что вышел из туннеля и сейчас задумчиво глядит на нового врача. В течение нескольких дней Ханс Рейнхельт проходил подробный инструктаж у Ришар. Затем под наблюдением самого Абста он столько же времени практиковался в обслуживании группы пловцов. И вот со вчерашнего дня ему предоставлена самостоятельность. Да, пока все идет нормально. Рейнхельт круглые сутки с пловцами. Он даже спит в одном помещении с порученными ему людьми: если случится неладное — первой жертвой будет он сам. И все же…

— Вот что, — говорит Абст, — я решил провести эксперимент. Сейчас вы оставите одного из них без препарата.

— Зачем, шеф?

— А вот увидите. Где ваша книга? Дайте ее сюда. Вычеркните кого-нибудь.

— Не могу, шеф, — тихо произносит Карцов, догадавшись о намерении Абста.

— Вычеркивайте. Сами, по своему выбору. Ну!

Карцов наугад проводит карандашом по списку. У него трясется рука. Он понимает: один из тех, что стоят в строю, в эту секунду обречен на гибель.

— Так, — говорит Абст, заглядывая в книгу, — это был Гейнц. Ну-ка давайте сумку.

И он извлекает из сумки Карцова те полтора брикета, которые предназначались пловцу.

Повинуясь приказу, Карцов приступает к раздаче препарата. Пловцы получают брикеты и принимаются за еду.

Карцов оглядывает людей. У всех опущенные плечи, повисшие вдоль туловища руки. Некоторые еще жуют. Те, что уже справились с едой, едва заметно покачиваются на ногах, будто им трудно сохранять равновесие.

Пловец по имени Гейнц никак не реагирует на то, что его обделили. Как и другие, он тупо глядит в пространство, и глаза его неподвижны, пусты. Это высокий, гармонично сложенный человек с удивительно четким рисунком мышц. Такую рельефную мускулатуру редко встретишь у пловца. Впрочем, из медицинской карточки Гейнца известно, что когда-то он был отличным гимнастом.

На железной двери задвинуты два массивных засова. За ней, на полу каменной конуры, похожей на тюремную одиночку, неподвижно сидит человек. По эту сторону двери, у овального глазка, — Абст и Карцов.

Заперев подопытного, Абст увел к себе нового врача и снова тщательно проэкзаменовал его. Сейчас они вернулись к камере, где заперт Гейнц, присели на широкий скальный выступ.

— Шеф, — говорит Карцов, — вы затеяли эксперимент из-за меня? Полагаете, что иначе я не оценю в полной мере ваших предупреждений?

— Да.

— Опасения напрасны: я все воспринял очень серьезно. Боюсь, что вы зря губите ценного бойца. Прошу вас, пока еще не поздно…

— Поздно. — Мельком взглянув на часы, Абст повторяет: — Поздно, Рейнхельт. Это скоро начнется.

— Как угодно, шеф. Я только хотел…

— Вы ничего не должны хотеть, — резко обрывает его Абст. — Вы должны получать приказы и лучше их выполнять. Запомните это!

Карцов молчит. Возражать бессмысленно.

Стон из-за двери!

Вздрогнув, Карцов поднимает голову. Стон повторяется.

По знаку Абста он подходит к двери.

— Откиньте заслонку глазка, — командует Абст.

Карцов смотрит в глазок. Он видит: человек сидит на полу, прислонившись к скале. Его ноги вытянуты, голова безвольно опущена на грудь.

— Глядите, — требует Абст, — глядите внимательней. И — представьте себя рядом. Вы в одной с ним комнате, понимаете? Вы плохо обслужили его, зазевались, проявили небрежность… Ночь. Вы спокойно спите, рядом лежат двадцать четыре таких, как этот. В вашей сумке препарат, который вы забыли скормить им. И вот они пробуждаются…

Человек поднял голову, поднес ко лбу руки, закрыл ими лицо. Сидя на полу, он раскачивается. Все сильнее, сильнее. Из-под прижатых ко рту ладоней вырвался стон. Стон громче. Это уже не стон — раскачиваясь, человек исторгает протяжный вой.

Еще мгновенье, и он на ногах.

Карцов видит его лицо. Минуту назад оно было неподвижно. Теперь на нем ярость. Безумец озирается. Вот он увидел дверь, выставил руки, шагнул вперед, пригнулся. В горле у него клокочет.

Поймав его взгляд, Карцов пятится. В следующий миг тяжелая дверь содрогается от навалившегося на нее тела. В дверь колотят. Каменное подземелье оглашается воплями.

Абст улыбается: эксперимент произвел впечатление. Можно не сомневаться — уж теперь-то новый врач будет аккуратен и бдителен.

Они идут по коридору. Крики погибающего звучат глуше. Вскоре лишь отдаленный, неясный гул сопровождает их по извилинам сырого скального подземелья.

— Вам жаль его? — спрашивает Абст. Он вздыхает. — Ничего не поделаешь, несчастный был обречен. Месяцем раньше, месяцем позже, но итог был бы один.

Карцов не отвечает. Скорее бы остаться одному, отдышаться, привести в порядок мысли!..

У развилки туннеля он замедляет шаг.

— Я бы хотел заглянуть к Ришар, шеф.

— Кстати, о ней. Итак, ваш диагноз — истерический паралич. Однако известно, истерические параличи излечиваются сравнительно быстро. А у нее до сих пор улучшения не наступило…

— Ришар — впечатлительная, нервная особа. Она внушила себе, что никогда не поправится. Я обязательно вылечу ее, но на это требуется время.

Абст приводит Карцова в свое рабочее помещение. Разговор продолжается там.

— Время, время! — восклицает Абст, усаживаясь за стол. — Его-то как раз и нет у нас с вами, дорогой Рейнхельт… Я бы и сам лечил ее, но не могу: занят. Очень занят, коллега. А впереди много серьезных дел.

Абст видит, что собеседнику не по себе, и по-своему истолковывает его состояние: новый врач напуган, ошеломлен. Что ж, очень хорошо!

— Так вот, Рейнхельт, вы должны знать: скоро сюда доставят новую партию умалишенных. Их необходимо быстро подготовить к работе. Это будет поручено вам. К тому времени Ришар должна быть на ногах. Постарайтесь!

Карцов хочет спросить: «А как же с моим отъездом?» Но благоразумно воздерживается.

— Ну, а каковы ваши взаимоотношения? — задает новый вопрос Абст. — Вы ей понравились?

— Не знаю, шеф. Кажется, не очень. Она молчит или плачет…

— Вам задавались вопросы?

— Только относящиеся к лечению. И еще: время от времени у меня просят сигарету.

— Ришар получает норму.

— Вероятно, надо увеличить норму. И еще просьба, шеф. Мне запрещено разговаривать с ней — я имею в виду беседы на отвлеченные темы. Это создает дополнительные трудности в лечении. Нельзя недооценивать психотерапию. Вы прекрасно знаете — для больного беседы столь же важны, как гимнастика, массажи или витамины…