Евгений Коршунов - Наемники Страница 33

— Джентльмены, позвольте представить вам господина советника, — пропустил мимо ушей его слова Штангер. — Маршал (он презрительно скривился) Эбахон, как говорят, советуется с господином Николаевым по важнейшим политическим вопросам.

Наемники смотрели на Петра с любопытством.

— Господин советник — русский, — многозначительно продолжал Штангер.

— Надеюсь, белый? — сострил круглолицый толстяк, стоящий рядом с ним.

— Красный! — отрезал Штангер. — Самый настоящий красный!

— Ого! — вырвалось у толстяка.

— Забавно, — протянул почти нараспев другой наемник, чей череп был выбрит до синеватого блеска.

— А это… — Штангер сделал округлый жест рукою, — мои боевые товарищи, господин советник. — И обратился к бельгийцу: — Проводи господина советника в соседнюю комнату и постарайся занять, пока мы тут кончим наши игры…

И он склонился над картой, словно Петра здесь уже не было.

Соседняя комната, о которой говорил Штангер, оказалась чем-то вроде маленького конференц-зала. Вдоль стен здесь стояли металлические белые стулья, на стене, за хлипким столиком, висела большая порыжевшая школьная доска, расчерченная мелом на горизонтальные и вертикальные графы. Кто-то небрежно стер мел сухой тряпкой, валявшейся тут же, на полу, но на доске все еще виднелись какие-то цифры.

— Здесь они писали, сколько у них вылечилось, сколько пришло новых, — брезгливо покосился на доску Кувье и ногой пододвинул Петру белый стул.

— Давайте-ка… На всякий случай…

С этими словами он отстегнул от своего широкого брезентового пояса большую флягу, отвернул пробку-стакан и плеснул в него коричневатую жидкость. По комнате разлился запах виски.

Петр протянул руку. При мысли о проказе все-таки становилось не по себе.

— И вторую тоже, — потребовал Кувье.

Петр с удивлением протянул и вторую руку. Бельгиец нетерпеливо сложил его ладони ковшом и выплеснул на них виски:

— А теперь растирай…

Пока Петр послушно растирал виски по ладоням, Кувье налил другую порцию.

— А это вовнутрь! Черт их знает, может быть, микробы здесь носятся в воздухе. А теперь полей на руки и мне…

Для большей надежности они повторили процедуру уже за столом, правда, на этот раз не заботясь о чистоте рук.

— Ну вот, — облегченно вздохнул Кувье, завинчивая флягу. — Оказывается, жить можно даже в лепрозории. Сказали бы мне это в Европе, ни за что бы не поверил. А ты?

Петр пожал плечами.

— Мне приходилось бывать в таких местах. Врачи убеждены, что проказа — болезнь грязных рук. Если соблюдать правила гигиены…

— Выходит, мы сделали все по науке, — подвел итог бельгиец. — Так, говоришь, ты бывал в таких местах и раньше? — Он покрутил головой. — Ты храбрый парень, я понял это еще тогда, в бассейне.

Петр хмыкнул: виски размягчило его собеседника, чувствовалось, что его томит жажда общения.

— А что это за люди… у вашего шефа? Тот вот толстяк, например? — как бы между прочим спросил он бельгийца.

— Гуссенс? «Пивная бочка» Гуссенс? Командир Кодо-3? — развеселился Кувье. — О, этот фламандец себя еще покажет. Он прославился еще в Конго: перепродал в Саудовскую Аравию два грузовика оружия, которое Чомбе закупил для своих наемников.

— А что такое Кодо-3?

— Так мы называем наши части. Командо-1, Командо-2, Командо-3. Сокращенно — Кодо. Полковник Штангер, например, командир Кодо-5. Понятно?

— Это ясно. Но что же это… за части?

— Кодо-5 — около трех тысяч черных и полтора десятка белых. Черные, правда, вояки никудышные, — презрительно прищурился Кувье. — Да и белые… большинство мальчишки. Бывалые-то солдаты теперь предпочитают иметь собственную команду.

Он опять отцепил флягу:

— Выпьем?

— Мне хватит, — отклонил Петр протянутый ему стаканчик. — А тот… бритый?

Кувье выпил, отер губы тыльной стороной ладони.

— Бритый? Француз, Жак Ренар, у него — Кодо-1. Бывший полицейский из Касабланки. Служил у Чомбе, воевал в Йемене. Потом опять у Чомбе. Сюда он продал целую роту. Парень с размахом. А бородач… полковник Кэннон. Самый молодой среди начальства. У него Кодо-2: англичане, американцы…

— Молодой и уже полковник? — подогрел Петр бельгийца.

— Хорошо, что этот парень еще не произвел себя в генералы! — возмутился Кувье. — Был сержантом в Ольстере, лупил ирландцев, а заодно организовал с приятелями налет на банк. Доказал, что он невменяемый, и отделался лечебницей. А здесь помешан на дисциплине. Зверюга! — Он взглянул на часы и вскочил. — Однако! Эти джентльмены заставляют нас ждать! Они что же, вообразили там, что действительно великие полководцы, и прикидывают, как прихватить еще один кусок Гвиании? — И Кувье нехорошо рассмеялся. — Сегодня утром майор Нначи заявил по радио, что не признает Республики Поречье, и отдал приказ о подготовке к наступлению. Вот тогда в деле мы и посмотрим, кто чего стоит!

— Вы что же… думаете, будет жарко? Кувье посмотрел на него с сожалением:

— А ты нет? Напрасно. Это когда-то, еще в Конго, стоило нашему брату появиться — и черные драпали без оглядки. Теперь они кое-чему научились и могут так дать сдачи, что только держись. Вот почему старички предпочитают нынче командовать, а не соваться в пекло…

За дверью послышались громкие голоса и тяжелые шаги нескольких человек, идущих к выходу. Кувье выглянул в коридор:

— Ушли!

Он сделал Петру знак следовать за ним.

Штангер был в хорошем настроении. Он встал из-за стола и пошел навстречу вошедшим.

— Прошу, господин советник, прошу…

Рука его была жесткой и сильной, он взял Петра за локоть и по-хозяйски повел к плетеным креслам возле рации.

— А ты, малыш, можешь идти. Скажи парням: пусть возвращаются к своим черным, да не жалеют палок. Не думаю, что федералы дадут нам на дрессировку этих кафиров больше двух недель.

— О'кэй, шеф! — козырнул Кувье и подмигнул Петру. — У нас еще будет время поболтать, господин советник!

Штангер подождал, пока за бельгийцем закроется дверь, и обернулся к Петру.

— Надеюсь, мистер Николаев, мои парни доставили вам не слишком много неприятных минут…

Его фарфоровые глаза были холодны, у рта пролегли жесткие складки.

— Напротив!

Петр устроился в кресле посвободнее, вытянул ноги и зевнул.

— Вы доставили мне огромнейшее удовольствие. Все это так интересно… — Он сделал жест в сторону открытого окна, за которым слышались слова команд, отдаваемых бравым Кувье: — Я уверен, мои коллеги, оставшиеся в Обоко, будут мне завидовать. Честно говоря, мне просто везет, господин полковник!

Штангер нахмурился:

— Ну конечно же… Я забыл, что вы храбрый человек и слишком долго жили в Африке. Встречей с «ужасными» вас не испугаешь… Вы ведь знаете, что еще со времени Конго наемников окрестили «ужасными»… — Он криво улыбнулся: — Глупо, не правда ли? Сначала при этом слове мы хватались за оружие, оно казалось нам оскорблением, а потом… ко всему привыкаешь, мистер Николаев. И даже к мысли, что сидишь и разговариваешь с коммунистом, а ведь ваших единомышленников я всю жизнь видел лишь сквозь прорезь прицела. Впрочем, они видели меня точно таким же образом.