Уилбур Смит - В джунглях черной Африки Страница 34

Айзек в точности знал, в каком направлении ему нужно двигаться. Он был борцом за свободу во время партизанской войны и переправлялся через эту самую реку во время набегов на фермы белых и нападений на силы безопасности незаконного режима Яна Смита. Он знал все приемы и уловки браконьеров. Некоторые из них в свое время были его боевыми соратниками, но теперь превратились в его врагов. Он ненавидел их ничуть не меньше, чем головорезов из формирований «Селус скаутс» или «Родезийская легкая кавалерия».

Ширина Замбези на этом участке ниже Чирунду и Мана-Пулз достигала почти восьмисот метров. Налетчикам потребовались бы лодки, чтобы переправиться через ее могучие зеленые воды. А раздобыть лодки они могли бы так же, как когда-то партизаны, — у местных рыбаков.

Замбези кормит целое племя рыбаков-кочевников, строящих селения по ее берегам. Селения эти недолговечны, поскольку уклад жизни обитателей подчинен настроеньям реки. Во время половодья, когда Замбези заливает пойму, люди вынуждены перебираться повыше. Им приходится следовать за косяками тилапий, терапонов и усачей — их основной пищей, так что раз в несколько месяцев скопления примитивных хижин с коптильнями для рыбы опустевают и постепенно разрушаются, а племя находит себе другое место для очередной стоянки.

В обязанности Айзека входило наблюдение за перемещениями рыбацкого племени, потому что эксплуатация ими рыбных богатств Замбези оказывала сильнейшее влияние на экологию реки. Сейчас же он почувствовал в ночном воздухе запах дыма и копченой рыбы и приглушил мотор, а затем потихоньку подошел к северному берегу. Если браконьеры пришли из Замбии, возвращаться обратно они наверняка будут здесь.

Запах рыбы ощущался здесь явственнее, и низко над водой плыли клубы дыма, смешиваясь с речным туманом.

На берегу небольшой заводи притулились четыре хижины с косматыми тростниковыми крышами, а на узкой кромке суши под ними сохли четыре выдолбленных челнока.

Айзек подвел катер к берегу и спрыгнул на землю, попросив одного из своих объездчиков подержать судно у берега. Из низенькой двери какой-то хижины выползла древняя старуха в одной лишь юбке из антилопьей шкуры. Ее высохшие груди, висевшие как пустые мешки, ничем не были прикрыты.

— Я вижу тебя, старая мать, — уважительно приветствовал ее Айзек. Он всячески старался поддерживать хорошие отношения с речным племенем.

— Я вижу тебя, сынок, — хихикнув, ответила старуха, и Айзек почувствовал исходивший от нее вонючий запах конопли.

Люди племени батонга растирали коноплю и, смешав ее со свежим навозом, лепили шарики, которые затем высушивали на солнце и курили в глиняных трубках с тростниковым чубуком.

Обычай этот, существующий благодаря особому разрешению правительства, был особенно распространен среди старых женщин племени.

— Все ли твои мужчины у себя в хижинах? — тихо спросил Айзек. — Все ли челноки на берегу?

Прежде чем ответить, старуха высморкалась. Зажав одну ноздрю большим пальцем, она выстрелила из другого комочком серебристой слизи в костер, затем ладошкой вытерла нос.

— Все мои сыновья и их жены спят в хижинах, и их дети с ними, — прокудахтала она.

— Вы не видели здесь чужаков с ружьями, желавших переправиться на ту сторону реки? — продолжал расспросы Айзек.

Старуха почесалась и отрицательно покачала головой: — Никого чужих мы не видели.

— Я чту тебя, старая мать. — Айзек, как того требовал этикет, вложил ей в морщинистую лапку небольшой бумажный пакетик с сахаром. — Мир тебе.

Он бегом бросился назад к катеру. Объездчик оттолкнул катер от берега и запрыгнул в него, как только Айзек запустил мотор.

Следующее селение располагалось километрах в пяти вниз по течению. Здесь Айзек снова сошел на берег. Он знал старейшину этого селения. Сейчас тот сидел в одиночестве, прячась в дыму коптильных костров от поющих туч малярийных комаров. Двадцать лет назад старейшина остался без ступни после того, как на него напал крокодил, однако он и по сей день оставался одним из самых бесстрашных лодочников на реке.

Айзек поздоровался с ним, дал ему пачку сигарет и присел в дыму рядом с ним.

— Ты сидишь в одиночестве, Баба. Почему тебе не спится? Тебя что-то беспокоит?

— У старика найдется достаточно воспоминаний, чтобы лишить его сна, — уклончиво ответил старейшина.

— Например, о чужих людях с ружьями, которые потребовали, чтобы их переправили на тот берег в ваших челноках? — уточнил Айзек. — Вы дали им то, что им было нужно, Баба?

Старейшина отрицательно покачал головой: — Кто-то из ребятишек увидел, как они пробираются через пойму, и всех предупредил. Мы успели спрятать челноки в тростнике и убежали в буш.

— Сколько их было? — поинтересовался Айзек. Старик дважды показал пальцы обеих рук.

— Крепкие мужчины с ружьями и с лицами, как у львов, — прошептал он. — Мы испугались.

— Когда это было, Баба?

— Позапрошлой ночью, — ответил старейшина. — Когда они не обнаружили в селении ни людей, ни лодок, они разозлились. Они орали друг на друга и размахивали ружьями, но в конце концов ушли. — Он указал подбородком на восток, вниз по течению реки. — Но теперь я боюсь, что они вернутся. Вот я и сижу здесь без сна, пока селение спит.

— Люди Мбепуры по-прежнему стоят у Красных Птиц? — спросил Айзек, и старейшина утвердительно кивнул.

— Я думаю, что после того, как эти крепкие мужчины ушли отсюда, они отправились в селение Мбепуры.

— Благодарю тебя, старый отец.

Место, известное под названием «У Красных Птиц», получило его потому, что там в норах, вырытых в отвесном берегу реки, живут стаи красногрудых щурок. Селение Мбепуры располагалось на северном берегу — как раз напротив глинистого обрыва, где размещалась птичья колония. Айзек осторожно, на холостом ходу, предоставив катер воле Замбези, подходил к селению. Все его объездчики сейчас сидели на корточках, прячась за планширом и держа оружие наготове.

Прибавив газу, Айзек подвел катер ближе к берегу. Селение Мбепуры представляло собой еще одну группку косматых хижин у самой кромки воды. Они казались покинутыми, а коптильные костры под рамами с рыбой явно догорели. Однако при свете луны он увидел, что шесты, к которым привязывали челноки, по-прежнему на месте, на илистом мелководье, а вот самих челноков нет. Для племени рыбаков кормившие их челноки были самым драгоценным достоянием.

Айзек спустился еще немного по течению и, когда селение осталось далеко позади, на всех парах направил катер поперек течения Замбези к Южному берегу, до которого было добрых метров восемьсот. Если банда переправилась через реку здесь, то и на обратном пути она скорее всего придет сюда же.