Тело, душа и магия (СИ) - DariaTheStoryteller Страница 34

Совершенно ничего не понимая, Джант вскинул брови. Чего Неизвестный добивался? Что значит «перейти границу смерти»?

– Наставник… а чего ты хочешь? – наверное, впервые в жизни спросил Джант. – Зачем тебе «переходить границу смерти»?

– О… Прости, я пока не могу тебе сказать, – стыдливо опустил взгляд Неизвестный.

Такой… печальный. Отчаявшийся. Конечно, он не хочет говорить. Оно и понятно.

Джант знал, что такое смерть, не понаслышке.

– Тогда, – он протянул наставнику руку, – ты должен мне обещать, что ты мне обязательно расскажешь. А то – сам знаешь – в исследовании нельзя закрывать глаза на такие важные аспекты, как цели и задачи.

– Ох, – усмехнулся Неизвестный. – Я рад, что ты это запомнил. И что… В общем, обещаю. Когда придёт время – обязательно расскажу.

И они пожали руки.

На следующий же день Неизвестный назвал Джанта сыном. И тот утерял к наставнику почти всё сочувствие.

А разговор о планете, в конце концов – как и многие поразительные открытия – безвозвратно потерялся в туманах подсознания. И всплыл в памяти лишь спустя годы, когда Ив – возлюбленная Джанта – сказала, что хочет стать путевой.

***

– Приготовьтесь и, пожалуйста, будьте очень внимательны! Этот путь будет сложным! – объявил Вергилий, выпрямляясь и раскидывая в стороны руки. Наверное, тренировки путевых были теми редкими моментами, когда Вергилий вставал в полный рост.

– Да, учитель! – хором отозвались путевые.

Ещё давно путевые между собой договорились называть Вергилия именно так. Тот же сперва долго смущался и уговаривал этого не делать, но вскоре он был сломлен силой убеждения. Ива принимала в этом немалое участие! И действительно гордилась успехами.

– И, пожалуйста, не забывайте правила…

– Нет головы и ног, левой и правой руки, спины и переда! – воскликнул Лучезар.

– Нет тела, нет души, нет магии! – подхватила Криста, эллиадская путевая.

– Нет тебя, меня и нас, – произнесла Линг, лонгская путевая-Ящерка.

– Есть только путь, – тихо закончила Ива.

Вздохнув, она сосредоточилась. Чудеса путевых собирались долго, приманивались, как опасливые лесные звери, почуявшие приманку. Как благородные олени, медленно шагающие вперёд, готовые ускакать вдаль от одного неосторожного движения.

Но Ива знала к ним подход. Ласковым мановением руки она оборачивала чудеса вокруг пальцев, словно тонкую паутинку. Нити переплетались вокруг неё, её естества, любопытно шурша, прощупывая. Долго, много частей, они ищут, цепляются, растворяются, проникают в глубь… И лишь после этого Ива могла полноценно погрузиться в них, соединяясь с ними в танце.

В такие мгновения Ива чувствовала себя не собой. Чувствовала, что она – лишь маленькая, крохотная частичка огромного, непреодолимого мира. Вокруг простирались бесконечные дали, в которые слабая Ива не способна заглянуть. Они тянулись всё дальше и дальше, исчезая из взора, а попытка вглядеться не давала ровным счётом ничего, кроме понимания, что силы – конечны.

Вскоре чудеса разрывали Иву насквозь. Та растекалась, словно пятно воды на земле. Однако растекалась она во все стороны. Не было ни верха, ни низа. Ни лево, ни право. Ни зада, ни переда. Только здесь и везде одновременно.

Многие отчаивались, глядя на себя и на весь мир. Боялись шагнуть дальше и увидеть непреложные истины. Даже невероятно талантливые маги, познавшие все искусства мира, могли отвернуться, не примиряясь с действительностью. С собственной ничтожностью. Но стоило примириться – как мир вдруг обретал свет.

Хотелось пойти, побежать, рвануться в бесконечность. Исследовать, видеть, познавать, впитывать. Простирая руки, Ива чувствовала на себе свет далёких звёзд. Он сушил, выжигал, но Иве, водяной волшебнице, не было страшно.

Один шаг вперёд – и она оказывалась так далеко, как ни один смертный ещё не заходил. Вот и планета. Светлая, как белое полотно. Лишь брошенные ненароком пятна лесов и невысоких гор её запятнали. Полюса украшали переливающиеся на солнце льды.

На поверхности виднелись едва заметные угловатые постройки. Следы тех, кто отсюда ушёл. Что же там? Секреты к познанию вселенной? Может, это они – далёкие предки, ушедшие на звёзды после смерти? Наверняка это – хранилища древних тайн, оставленные для потомков. Неужели Ива, такая простая Ива, будет той, кто прикоснётся к ним одной из первых?

Чудеса несли, словно течение быстрой реки. Делом путевого было не поддаваться. Ива остановилась, борясь с вихрями. Нити становились спутанными узлами, узлы – клубками. Будучи неопытной путевой, Ива пыталась хвататься за кончики, лишь бы её не унесло в бесконечность. И если бы не мудрые наставления Вергилия, её бы давно оторвало, а даль – поглотила бы.

Теперь Ива знала, что если узлы запутались, их необходимо распутать. Лишь распутанные узлы давали чудесам истинный выход. Узлы порождают путаницу и как следствие – страх. Истинному путевому страх должен быть чужд. Лишь уверенность становилась единственным верным компасом. К сожалению, компас Ивы не был так силён, как у других путевых.

И иногда ей требовалась рука помощи.

Когда в сердце вдруг поселилось тепло, Иве вдруг попалась нужна нить. Лишь потянув за неё, Ива мигом распутала узел. Чудеса растворились в бесконечности, а Ива, точно из крохотных капелек, собралась в саму себя.

В тёплых руках. Открыв глаза, она увидела знакомые голубые глаза, объятые огнём.

– Привет, Ив.

Ива, понимая, опустилась к Джанту в объятия. Они были мягкими, как согретая постель. Уткнувшись ему в шею, Ива пыталась отдышаться.

– Привет… – пролепетала она, стараясь не смотреть на других путевых.

– Я тебе помешал? – спросил он тихо, держа её над землёй.

– Нет… Скорее наоборот. И поэтому мне стыдно.

– Что ты сама не можешь справиться? Ив, это вовсе не плохо. Помощь нужна всем.

– Но что, если я сама так и не научусь? Если ты будешь всегда меня вытаскивать…

– А я всегда буду рядом. Так что беспокоиться тебе не стоит. Даже без меня – я верю – ты всё сможешь.

Она не верила, что рядом с ней мог находиться Джант. Что он… Что он… её будущая семья.

– Спасибо, что ты со мной.

– Не нужно благодарить.

Он опустил её на землю. На свои сапоги. Земля под ногами подмёрзла, и босыми ногами касаться её не хотелось.

Иву поначалу смущало, что путевым приходилось тренироваться босыми, в белых, лёгких одеждах. Вергилий сказал, что тяжесть одежды, особенно на ногах, может сказаться на концентрации. Нагота, конечно, смущала больше, но и одежда не должна быть отягощающей. Не должно быть ничего, что отвлечёт, собьёт путевого с пути.

Уже утро. Солнце только поднималось. Яркий рассвет озарил кроны деревьев, поднял ото сна золотистые колосья. Ива чувствовала каждую росинку и, истощённая, впитывала.

Путевые любовались рассветом. Кажется, на них с Джантом даже не обратили внимания. И хорошо. Ива не любила лишнего внимания. Она стеснительно уткнулась в рубашку Джанта, будто та могла сделать её невидимой.

– Мне казалось, что ты стала смелее с того момента, как я тебя встретил. А теперь опять смущаешься.

– Когда ты рядом, не хочется быть смелой.

– Ленишься? – усмехнулся он.

– Ну… Есть такое.

Она усмехнулась. Хотя робость… Она в ней всегда была. Просто когда Джант появлялся, не хотелось с ней бороться.

– Ива, Ива! – подбежал к ним Лучезар, полный чудес. К нему-то они притягивались, как к родному. – Ты видела это?! Неужели мы туда и вправду полетим?! Там так светло, как на самой настоящей звезде!

– Я думаю, что это не совсем свет… Скорее пустыни, – предположила Ива, припоминая.

– А я-то думал, хоть там не будет так жарко, – печально вздохнул Джант.

– Это просто ты слишком горячий, – подмигнула ему Ива.

На щеках Джанта румянец выделялся особо. При его-то бледной коже и горящих голубых волосах. Даже татуировки не могли скрыть очаровательных красно-розовых пятнышек.