Владимир Шурупов - Искатель. 1984. Выпуск №1 Страница 35

Едва Маврин прочел все и сделал необходимые записи, как вошел Пантелеев и молча положил перед ним другую пухлую папку с делом о покушении на убийство, которое произошло почти три года назад.

— Потерпевший Сытов имел какое-нибудь отношение к хищениям на заводе, за которые осуждены Сусло и компания? — мимоходом спросил Маврин, продолжая перелистывать страницы.

— По делу этого не установлено.

— А работал ли он в цехе, когда там орудовала группа Сусло?

— Понятия не имею. Между тем и этим событием свыше десяти лет.

— Наберите, пожалуйста, телефон замдиректора Фофанова, — попросил Маврин.

Пантелеев набрал четырехзначный номер и передал трубку.

— Василий Константинович, я попросил бы вас узнать, с какого времени работает в цехе по обработке изделий Сытов.

— Могу сказать сразу. Сытов работает на заводе семнадцать лет, из них в интересующем вас цехе шестнадцать.

Маврин мысленно подсчитал. Выходило, что к моменту возникновения дела о хищении он проработал там свыше трех лет.

— Нельзя ли сейчас прислать Сытова ко мне в городскую прокуратуру?

— Одну минуту. — Голос Фофанова пропал и через минуту послышался вновь. — Он сейчас на заводе и будет у вас через полчаса.

В кабинет вошла худенькая девушка.

— В приемной прокуратуры междугородная разыскивает следователя Маврина, — сказала она.

Петр Петрович встал, вышел следом за девушкой.

— Петр Петрович! — услышал он в трубке голос Кати Майоровой. — Пропал Москальцов. Приехал и вскоре пропал. Кононов поручил мне связаться с вами, сам он сейчас в поселке. И еще: нашли Семена Прудникова, сегодня доставили в город.

— Вы допрашивали его?

— Эдуард допрашивал. Прудников утверждает, что выкинул интересующий нас предмет в озеро.

— Тоже мне, криминалисты, — пробурчал в трубку Маврин.

— Не слышно! — прокричала Катя. — Говорите громче.

— Выеду ночным поездом. Буду во второй половине дня. До моего приезда Прудникова оставьте в покое.

Он вернулся к Пантелееву и стал дожидаться Сытова. Прошло не полчаса, а значительно больше, прежде чем в дверях показался маленький, юркий человечек с крупным носом и высоко поднятыми бровями. Он быстро обежал взглядом кабинет и, протянув Маврину клочок бумаги, на котором был записан номер кабинета и фамилия следователя, заискивающе сказал:

— Извиняюсь. По независящим от меня причинам вынужден был несколько задержаться.

Юркий человечек вызвал у Маврина легкое раздражение, но он заставил себя приветливо улыбнуться.

— Как ваше здоровье. Валентин Алексеевич? — спросил он.

— Мое здоровье? Нормально. А почему вы спрашиваете?

— Вас же ранили три года назад.

— Забыл я уж про то. После куча болячек появилась.

— А мы не забыли.

— Ну и зря. Я ведь говорил прежнему следователю, чтобы прикрыл дело. Подумаешь — царапина. Сдуру какой-то шельмец бабахнул и утек с испугу.

Сытов говорил бойко, но в его голосе чувствовалась нарочитая небрежность.

— Почти месяц на больничном находились, — сказал Маврин.

— Подумаешь. С того времени я перебывал во всех отделениях нашей больницы, кроме гинекологического.

— Мне бы все-таки хотелось встретиться со стрелявшим в вас человеком.

— А мне это безразлично.

— Первый раз встречаюсь с таким добрым потерпевшим, — усмехнулся Маврин и внимательно посмотрел на Сытова. — Давно вы работаете на стекольном?

— Без малого двадцать.

— Неужели все в жизни шло гладко? Даже врагов не нажили?

— Опять вы о врагах. Не знаю я, понятия не имею, кто стрелял.

Маврину осталось решить в Боровске еще один вопрос. Следователям в Новоспасске не удалось через стоматологические поликлиники найти человека с такой характерной особенностью строения верхней челюсти, о которой сказали специалисты, исследовавшие огрызок яблока, найденный на месте убийства Коробко. Маврнну пришла мысль обратиться к помощи частников.

— Занимается у вас кто-нибудь из стоматологов частной практикой? — спросил он Пантелеева.

— Таких мало — два—три. Город-то у нас небольшой. Однако есть один старый специалист — зубной врач Донде. Пожилая женщина, издавна практикует вполне официально. Я сам у нее лет десять назад ставил коронки. Держатся, как вчера поставленные. И цена сходная.

— Ее адрес?

— Уже запамятовал, но я сейчас объясню своему шоферу, куда ехать, и поезжайте с ним.

Маврин быстро собрался и перед отъездом попросил Пантелеева заказать ему билет на ночной поезд. Он рассчитывал успеть все сделать к этому времени.

Шофер лихо подкатил к подъезду серого двухэтажного здания с узкими окнами. По крутой лестнице Маврин поднялся на второй этаж и уперся в дверь. Дважды нажал на звонок. Открыла маленькая пожилая женщина.

— Заходите, — пригласила она без расспросов. — Слушаю вас.

— Мне нужна Донде Эсфирь Павловна.

— Это я.

— Очень приятно. А я старший следователь прокуратуры Маврин.

Не проявляя удивления или беспокойства, женщина молча пригласила его в комнату, обставленную громоздкой мебелью. Спинка стула, на который уселся Петр Петрович, оказалась много выше головы. Было не совсем привычно, но очень удобно.

«Не зря, должно быть, сейчас погоня за старинной мебелью», — подумал он, откидываясь на упругую поверхность спинки.

— Я к вам за маленькой консультацией, Эсфирь Павловна, — сказал Маврин и достал из портфеля гипсовый слепок. — Вам не приходилось лечить человека с такой особенностью прикуса?

Донде оседлала переносицу старомодными очками и принялась внимательно изучать слепок.

— Правый верхний клык, — пробормотала она едва внятно, — сильно выдается вперед… изогнут…

Потом встала, открыла небольшой шкаф и достала кучу карточек из плотного картона. Положила их на стол и стала читать. Петр Петрович напряженно следил за ней. Наконец Донде сложила карточки и из-под очков взглянула на Маврина рассеянным взглядом.

— Странно, но мне эта особенность кажется знакомой, — задумчиво проговорила она, — хотя в карточках такого пациента я не нашла… Правда, у меня тут только последние десять лет, остальные основательно распотрошил внучек.

— Подумайте, пожалуйста, — заискивающе попросил Петр Петрович, — вспомните, ведь такая особенность встречается нечасто.

— Я стараюсь, что-то мелькает в памяти, но, по-видимому, давно было — трудно вспомнить.

— Значит, во всяком случае, не менее десяти лет назад? — пришел ей на помощь Маврин.

Старушка помолчала, насупилась, собрав на лбу сетку морщин, и согласно кивнула: