Павел Гейцман - Тайник Страница 35

Вся эта романтическая история с караваном полковника Нидерманна, однако, не до конца продумана. Логическое мышление опытного геолога сразу отметило трещины. Геолог не смеет допустить ошибку даже на глубине пять тысяч метров. Все должно точно подходить друг к другу.

Что, например, стало с теми пятьюдесятью верблюдами, когда караван через два дня возвратился в оазис? Если бы солдаты вернули их местным жителям, то не было бы разговора о выгодной продаже, а говорилось бы о сдаче внаем. Если бы их перестреляли, то об этом жители бы помнили до сегодняшнего дня. Пятьдесят верблюдов просто исчезли из человеческой памяти. Куда?

Может быть, часть экспедиции со всеми верблюдами продолжала двигаться дальше, а часть — водители грузовых машин — вернулась в оазис и на этих машинах уехала? И то, что все они погибли, свидетельствует, что их было совсем немного. А потом, десятки лет спустя, начали всплывать участники экспедиции, которые тогда не погибли. Уж не те ли это, кто продолжал двигаться дальше с караваном верблюдов?

Генрих Сутер продал информацию американскому журналу и исчез, другой свидетель был убит — возможно, потому, что отказался дать информацию. Третий живет неизвестно где. Похитители доктора Тиссо знают немногим больше, чем «Интерполу» удалось установить за две недели. Значит, их информатор сам не присутствовал при заключительной фазе. Еще одна из загадок второй мировой войны.

В три часа утра он, с выключенными фарами, подъехал к палатке. Было еще темно, но далеко на востоке уже затрепетал первый признак рассвета. Призрачное лицо ночи просветлело. В лагере арабских рабочих топили печь. Он видел столб подымающегося дыма, временами озаряемый снопом искр. Прежде чем прозвучит утренняя молитва, будет выпечен свежий хлеб.

Он вошел в палатку, стащил через голову запыленный свитер и рухнул на походную койку.

«Терпеть не могу песок в постели», — услышал он язвительный голос Генрики. Он вздохнул, встал, разделся и забрался под колючее верблюжье одеяло.

Глава IX

Документация выглядела внушительно. Два пакета аэрофотоснимков и топографическая карта с нанесенными геофизическими знаками. Собственно, это была рабочая копия карты, позволяющая ориентироваться в снимках. Франко Борзари, картограф и геодезист, поработал с обычной сноровкой, а геофизик Дутарте только рукой махнул на результаты измерений:

— Никаких аномалий, лишняя работа, — не знаю, что они хотят найти в такой спешке!

Собственно, любая разведка ведется так или примерно так. Геодезист составляет карту, используя при этом результаты аэрофотосъемки, геофизик — наносит результаты своих измерений, а геолог на основании всех этих данных должен определить, есть ли в данном районе то, что он ищет.

Доктор Винтер сидел, закрыв глаза, сдавив виски ладонями, над всей этой поспешно составленной документацией и ничего не мог из нее выжать. Ничего, что могло бы заинтересовать террористов. Либо самоуверенное заявление геофизиков, что любой предмет, отличающийся от окружающей среды, может быть уловлен их приборами, если известна его величина и глубина залегания, — либо это заявление было далеко от истины, либо в данном районе никаких посторонних предметов не было.

Теперь он прикидывал, какое из этих «либо» вернее приведет к гибели Тиссо. Он думал об этом холодно и спокойно, будто на этих же самых весах не была взвешена и его собственная жизнь. Что он не сделал из того, что должен был сделать? Допустил ли он какую-нибудь ошибку как специалист? Нет — или клада Роммеля здесь вообще не было, или он спрятан глубже, чем могут зарегистрировать его приборы. Однако как убедить в этом людей, обезумевших в погоне за фата-морга- ной? Он с отвращением отпихнул карту. С террористами нельзя вести переговоры, с ними надо вести борьбу. Но как защититься от тени, как избавиться от миража, как отличить иллюзию от реальности? С кем он борется — ив силах ли он бороться? Или остается покорно упаковать две пачки фотографий, добавить к ним карту и терпеливо ждать вызова? День, два, неделю — столько, сколько им заблагорассудится…

Он встал, открыл холодильник, вынул бутылку коньяку и наполнил рюмку. Да, это все, что он может сделать. Аллах хотел этого.

Он выпил и посмотрел на часы. Четыре — надо бы выезжать, чтобы не спеша, засветло доехать до Габеса. Завтра он вызовет Териаки, как этого хотел господин Такахаси, а там будет видно. Положить карту на пакеты с фотографиями, завернуть все это в старую, полученную на прошлой неделе, газету «Ал-Талия»… Он допил коньяк. Им не нужны пакеты со снимками, им нужны девяносто восемь ящиков с золотыми монетами и две бочки с драгоценностями. Он не выполнил задание. Тиссо не увидит на этой карте больше, чем увидел он сам. Только сумасшедший фантазер может рассчитывать на справедливость и человечность в этом подлом мире. Мир не справедлив и не человечен, он безжалостен. Мир, населенный террористами и диктаторами, теми, кто с бешеной энергией стремится воплотить кошмарные видения апокалипсиса, и теми, кто с таким же бешенством навязывает миру свое представление о всеобщем счастье. Спасителями и пророками, а также учеными, хладнокровно исследующими проблемы проституции среди тринадцатилетних девушек.

Скотство!

И он тоже часть этого скотского мира. Тоже увяз в его трясине.

Возможно, в «Магрибе» он увидит Генрику — она ведь собиралась изучать фрески в Утице. Утренний самолет в Тунис вылетает в половине шестого. На пути в свой исчезнувший мир она должна переночевать в отеле. Что она хочет найти? Свой собственный след в прошлом? Что за сила гонит ее из холодной далекой страны сюда? Копать, открывать, погружаться в прошлое и жертвовать всем, что имеет.

Он с отвращением взял пачку с документацией, завернутую в бумажное эхо прошлой недели, и вышел из палатки в солнечное пекло. Раскаленный ветер, гнавший пыль и песок из глубин Великого Эрга, обжег его, как пламя автогена. Дыхание перехватило, глаза ослепли. Он наугад двинулся к стоянке. Передвижная буровая установка рядом с вертолетом, вездеходы «мерседес» и джипы геологов. Все раскалено и покрыто песком. На каждом капоте можно приготовить яичницу. Он вспомнил кинохронику военных лет. Смеющиеся полуголые парни в форме африканского корпуса жарили яйца на броне своих танков перед тем, как были изжарены сами.

Он бросил документацию на заднее сиденье «лендровера», влез за руль и вставил ключ зажигания. Его внимание привлек белый конверт на правом сиденье. Хотя сиденье было покрыто толстым слоем пыли, конверт был девственно чист, будто его подложили сюда минуту назад. Он надел солнечные очки и только после этого вскрыл конверт.