Николай Буянов - Искатель. 2013. Выпуск №7 Страница 35

Исчерпывающее описание.

— Что ты ей сказал?

— Да все как есть. Что герань купил один мой знакомый, Димка Слон. Слон — это кликуха: уши у него здоровенные…

— Что ж, — Егор похлопал собеседника по плечу. — Коли ты сдал своего приятеля той тетке, может, и мне не откажешься показать?

— Пятнадцать баксов, — сказал паршивый мальчишка.

Ноги вынесли Егора к дому, где жил Роман Заялов. Окошко на третьем этаже светилось сквозь непритязательные оранжевые занавески: Ромка не спал. Егор почесал затылок: а ну как он не один — воркует с Лялечкой Верховцевой или выясняет отношения со своей Бывшей? Ну и ладно, попрошу соль или спички, станут оставлять на ужин — скажу, что занят…

Ромка был один. Егор определил это по наряду, в котором друг детства открыл дверь: широченные семейные трусы, тельняшка с обвислыми локтями и пляжные тапочки поверх полосатых шерстяных носков. Вид у друга детства был печальный и какой-то опустошенный, словно некая неотвязная и тревожная мысль не давала ему заснуть.

— Не помешаю? — спросил Егор.

Ромка сделал приглашающий жест.

— Проходи. Ужинать будешь? Я сейчас яичницу сварганю.

Они переместились на кухню. Роман повязал фартук, с ловкостью холостяка-хроника взбил омлет, поставил сковородку на плиту и спросил:

— Ты был у следователя?

— Был, — ответил Егор, помолчал, собираясь с мыслями, и коротко изложил события сегодняшнего дня. Роман выслушал и досадливо крякнул.

— Отпечатки пальцев на флаконе? Каким нужно быть идиотом, чтобы оставить такую улику! И что ты намерен делать?

— Искать настоящего убийцу. — Егор помолчал. — Скажи, что ты поднял с пола в спальне Юлия?

Ромка посмотрел непонимающе. Егор отложил вилку и с расстановкой произнес:

— Ты вошел в спальню Юлия, увидел сначала тело на кровати, потом нагнулся и поднял что-то с пола. Не отпирайся, этому есть свидетели.

— Да я и не думаю. Я просто заметил на ковролине пятно. Оно было очень похоже на кровь — я даже вообразил на секунду, будто Юлия застрелили.

— Юлия отравили, — напомнил Егор. — А кровь тебе просто почудилась.

— Чертовщина, — вздохнув, согласился Ромка. — Весь этот дом полон чертовщины. Хорошо ты сделал, что убрался оттуда.

Егор хмыкнул.

— Ну, положим, не сам убрался, а меня убрали. И довольно изящно: подложили в карман чек из цветочного магазина.

…Они просидели до глубокой ночи. Прикончили омлет, совершили рейс в близлежащий круглосуточный магазин, вернулись в квартиру и снова переместились — на этот раз из кухни в гостиную, служившую по совместительству спальней и рабочей мастерской. Расположились прямо на полу, расставив на коврике стаканы и нехитрую закуску. Разговор шел вяло, потом и вовсе сошел на нет. В конце концов Ромка прикорнул на своей лежанке и смачно захрапел. Егор укрыл приятеля солдатским одеялом, устроился рядом и, за неимением второй подушки, заложил руки за голову.

Его разбудил телефон, стоявший у Ромки на телевизоре, по соседству с самодельной антенной. Егор взглянул на часы: полседьмого, самое время, чтобы пожелать друг другу доброго утра. Он хотел растолкать приятеля, но передумал, осторожно спустил ноги на пол, пересек комнату и взял трубку.

— Алло.

— Это вы… — прошептала трубка.

— Что? — спросил Егор.

— Вы убили Юлия Милушевича.

Голос был далекий, не голос, а бесплотный шелест, не поймешь, кому принадлежащий, мужчине или женщине.

— Вы подсыпали мышьяк в вино. А перед этим отравили кота — вам хотелось прикинуть нужную дозу яда. И герань Юлию прислали тоже вы — вы один знали, какое значение имеет этот цветок, только вы могли так тонко намекнуть…

— Что за чушь?

— Это совсем не чушь. У меня есть доказательства… Вам интересно?

Короткие гудки. Егор положил трубку на рычаг. Ромка завозился на диване, перевернулся на спину и нехотя открыл глаза.

— Сюда только что звонили, — бесстрастно сообщил Егор.

— Кто?

— Не знаю. Но он сказал, что я виновен в смерти Юлия.

— Иди проспись, — посоветовал друг детства.

— Ты способен соображать? — резко сказал Егор. — Я не шучу. И он не шутил!

— Тише, тише, не ори… Расскажи толком.

Егор вздохнул, попытавшись взять себя в руки.

— Послушай. Тот, кто звонил, либо действительно считает меня убийцей, либо сам убийца. В таком случае он пытается втянуть меня в какую-то игру. И его звонок указывает, что мои вчерашние поиски его как-то зацепили…

Снова зазвонил телефон — громко и бесцеремонно, будто зашелся в издевательском хохоте. Друзья вздрогнули и растерянно переглянулись.

— Ты подойдешь или нет? — одними губами спросил Егор.

— Лучше ты, — так же беззвучно отозвался Роман.

— Почему я? Телефон-то твой…

— Все равно… Если это меня, то передашь трубку.

Егор глубоко вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду.

— Алло.

— Квартира Заялова? — Голос в трубке был другой — явно мужской, усталый и очень серьезный.

— Да, Николай Николаевич;

— Это вы, Егор? Позовите хозяина. Извините, что беспокою в такой час, но дело срочное.

Ромка облегченно вздохнул и взял трубку.

— Здравия желаю, гражданин следователь. Однако вы ранняя пташка… — Он помолчал и, вдруг стремительно побледнев, выдохнул страшным шепотом: — Что?! Что вы сказали?!

Глава 13

Коридор

Она была мертва уже несколько дней. Так заявил патологоанатом — флегматичный грузин с могучим торсом и серебряной серьгой в мочке уха, напоминающий кузнеца в оружейной мастерской или мясника на центральном рынке. Егору и Роману пришлось опознавать тело в морге: единственная родственница Ляли Верховцевой, та самая двоюродная сестра из Мурманска — города, куда Лялечка так и не добралась, — работала посудомойкой на сухогрузе и в данный момент находилась где-то на траверзе порт Полярный — пролив Карские Ворота.

В покойницкой, среди сероватого кафеля, сверкающих никелем каталок и устойчивого запаха формалина, Ромка держался спокойно. Он не дрогнул и тогда, когда чертов грузин откинул с Лялиного лица простыню (заострившиеся черты, желтые губы, будто отлитые из воска, и темная впадина на левом виске, у границы волос), и когда следователь, стоявший туг же, возле каталки, задал свой вопрос, отдающий садизмом средневековой инквизиции. Единственное, что Ромка позволил себе, — это слегка откашляться, прежде чем ответить на него:

— Да, это Ляля.

И на негнущихся ногах шагнул к двери.