Жюль Верн - Вторая родина Страница 36

Ровно в час ночи Церматт разбудил мужчин, когда послышался первый плеск отлива. Легкий бриз тянул с гор. Паруса подняли, развернули к ветру и подтянули шкотами; шаланда оказалась под двойным воздействием — течения и ветра.

Ночь стояла ясная и светлая, на небе, словно снежинки, поблескивали мириады звезд. Почти полная луна медленно склонялась к северному горизонту.

Русло реки не таило никаких опасностей, особенно если придерживаться его середины, поэтому для управления судном достаточно двоих: Уолстон стал у руля, Жак — на носу, Церматт и Эрнст пока отдыхали, чтобы заступить на вахту во вторую очередь. Однако долго отдыхать не пришлось. В четыре часа утра, едва забрезжил рассвет, «Элизабет» достигла уже устья Монтроза.

Ничего особенного во время ночного плавания не произошло, если не считать угрожающего рева гиппопотамов, услышанного где-то в середине пути. О том, что они водятся в водоемах острова, колонисты знали, а Фриц даже лично видел их во время плавания по реке Восточной.

Поскольку погода была прекрасной, море — спокойным, решили немедленно воспользоваться утренним бризом, который поднимался в открытом океане. По расчетам Церматта, на возвращение в Скальный дом, если только ничто не помешает, понадобится примерно пятнадцать часов, то есть до наступления ночи можно прибыть уже на место.

Чтобы сократить путь и идти к Восточному мысу напрямую, судно удалилось от берега на пол-лье. С этого расстояния пассажирам открывался вид на три-четыре лье берега в южном направлении.

Церматт отдал приказ выбрать шкоты, чтобы привести шаланду ближе к ветру,[104] и судно правым галсом пошло к Восточному мысу. Как раз в этот момент Уолстон, стоящий на носу, поднес к глазам подзорную трубу. Опустив ее на мгновение, он тщательно протер стекла и снова посмотрел на привлекшую его внимание точку на берегу. Так он проделал несколько раз, поражая упорством, с каким он всматривался в горизонт на юго-востоке.

Передав руль Жаку, Церматт подошел к Уолстону, чтобы расспросить его, но тот, опустив прибор, взволнованно произнес:

— Нет, я не ошибся…

— В чем, господин Уолстон? — спросил его Церматт. — Что вы там увидели в эту подзорную трубу?

— Дымок…

— Дымок? — переспросил Эрнст, встревоженный таким ответом.

И причина его беспокойства очень понятна. Если это действительно дым, то он свидетельствует о том, что в этой части побережья существует чье-то жилье. Чье же? Обитающих здесь постоянно дикарей или туземцев, проникнувших сюда с австралийского берега на пирогах? В обоих случаях, если непрошеные гости вступили в пределы Земли обетованной, обитателям ее грозит большая опасность.

— В каком месте вы заметили дымок? — допытывался Церматт.

— Там, за мысом, который вдается в море, — ответил Уолстон, указывая на крайнюю точку берега примерно на расстоянии трех лье от судна.

Церматт и Эрнст, перехватывая друг у друга подзорную трубу, стали внимательно смотреть в указанном направлении, но ничего похожего на дымок увидеть не смогли.

Уолстон тоже продолжал обследовать горизонт.

— Да, действительно, — растерянно признался он, — я тоже ничего больше не вижу. Возможно, я принял за дымок легкое облачко, проплывшее низко над землей…

Такой ответ всех успокоил. Еще некоторое время Церматт и его спутники продолжали изучать берег, но ничего, что могло бы вызвать беспокойство, к счастью, не увидели.

«Элизабет» с развернутыми парусами продолжала быстро скользить по слегка волнующемуся морю. Около часа дня, не сбавляя хода, она миновала бухту Ликорн, держась от нее на расстоянии лье по левому борту, потом снова направилась к Восточному мысу.

В четыре часа пополудни шаланда обогнула мыс, и поскольку начавшийся прилив нес судно к западу, то достаточно будет одного часа, чтобы пройти расстояние до бухты Спасения. Обойдя Акулий остров, судно вошло в устье Шакальего ручья, и тридцать пять минут спустя его пассажиры высадились возле Скального дома.

Глава XI

Четыре с половиной дня, или сто восемь часов, — столько продолжалось отсутствие хозяев Скального дома. Но даже если бы оно длилось вдвое больше, то и тогда домашние животные ничуть не пострадали бы, так как корма заготовили на значительно больший срок. Его с лихвой хватило бы и еще на несколько дней, чтобы произвести исследование местности дальше, вплоть до подножия горного хребта, о чем так мечтал Уолстон. И ему скорее всего удалось бы уговорить Церматта продлить экспедицию, если бы не эти злополучные пороги, на которые наткнулась шлюпка Уолстона и Эрнста на втором повороте реки.

Но в общем поездка не оказалась безрезультатной. Колонисты исследовали на судне восточное побережье на протяжении десяти лье от Восточного мыса, то есть почти такую же территорию, какую занимает северный берег до Жемчужного залива, уже хорошо исследованный. Этим пока и ограничиваются знания колонистов о своем острове. Что же касается западного и южного берегов, то пока совершенно не известно, что они собой представляют, какие примыкают к ним земли, плодородные или бесплодные, какой там животный и растительный мир и прочее, прочее… Это станет известно только после того, как колонисты обойдут на судне вокруг острова или хотя бы поднимутся на самую высокую вершину, откуда можно окинуть взглядом всю Новую Швейцарию.

Нет никаких сомнений, что на «Ликорне», как только он вышел в открытый океан, уже нанесли на карту очертания и размеры новой колонии. Поэтому, если задуманная Уолстоном экспедиция по какой-либо причине не сможет осуществиться, то, чтобы получить об острове самые точные сведения, придется дожидаться возвращения корвета.

До наступления сезона дождей оставалось семь-восемь недель. На это время приходилась самая главная работа — от сенокоса, молотьбы, жатвы, уборки хлеба в амбары до сбора винограда и других плодов. Колонисты не позволяли себе ни дня отдыха, иначе они не успеют подготовить все фермы и другие хозяйственные постройки к наступлению довольно бурного периода, каким бывает зима в этих широтах Южного полушария.

Прежде всего оба семейства переселились в Соколиное Гнездо, откуда было ближе к фермам. Это не создало никаких неудобств: здесь достаточно и комфорта, и простора для всех, с тех пор как между гигантскими корнями манглии устроили новые комнаты, не говоря уже о верхнем этаже, оборудованном прямо среди ветвей. Внизу, у подножия дерева, поместили большой сарай для животных, стойла и ангары, огороженные прочной живой стеной из бамбука и колючего кустарника.