Picaro - Шанхайский регтайм Страница 36

Зачем ему все это нужно Саша не знал. Что он будет делать, когда узнает куда, точнее к кому уезжает Наталья придумать не мог. Предъявлять претензии? Смешно: она просто расхохочется в ответ или сбежит навсегда. Что еще хуже. Но все же… Молодой человек надеялся, узнав о девушке побольше, найти выход из сложившейся ситуации. Отрезать ее от других клиентов, соблазнив деньгами… Черт с ними, с бумажками! Предложить уехать или наоборот, самому остаться тут, перенеся бизнес из Чикаго… Он не знал, что ему делать, но чувствовал, если будет сидеть, сложа руки, то просто в один прекрасный день совершит какое-нибудь отвратительное безумие. И похлеще, чем чернокожий герой Шекспира.

При первой встрече, Боярышников, нестарый еще господин лет сорока пяти, широкоплечий, в штатском, но с гвардейской выправкой вел себя сухо. По-видимому, изучал странного американца. Сохранял на квадратном лице холодное выражение и следил за приезжим внимательными серыми глазами. Владельца антикварной лавки называл запросто "Костя" и, когда обращался к нему, то выражение на лице утрачивало официальность.

В ответ на просьбу Александра, изложенную Константином Павловичем, инспектор сообщил, что обращаться за помощью к частным агентам, он не советует. Китайцы отличные шпионы, но…

— Они будут тянуть время, чтобы содрать с вас побольше денег, — говорил полицейский, потягивая из рюмки херес, налитый хозяином. — Кроме того, доложат вашей подруге о слежке. Да, да. Не удивляйтесь. Попробуют получить и с нее. И скорее всего, поставят в известность эту мадаму… Как там фамилия владелицы борделя? — он взглянул на злосчастную визитку, которую дал Саша. — Лихуа. Я о ней что-то слышал… Не помню, — покачал инспектор седеющей головой.

— По-моему вы преувеличиваете, — сказал Александр: ему показалось, что бывший полковник набивает себе цену. — Разве такое отношение… И потом, есть же детективы-европейцы!

— Есть, — кивнул Боярышников. — Такие же канальи, как и узкоглазые. Не забывайте, сюда съезжается сброд со всего мира, а уж такого рода делишки для них, как мед для мух.

— Вы не волнуйтесь, Саша, — вмешался Луговой, который писал на листке бумаги: правил свою статью в газету. — Иван поможет вам. Бедная глупая девушка — русская, и мы все решим нашими силами. Правда?

— Да, — ответил Боярышников. — Хоть я и не попечитель падших девиц, — холодно усмехнулся инспектор. — У меня есть помощник, констебль из наших. Правда, он сейчас в отпуске…

— Я оплачу все расходы, — перебил Саша. — И дам премию вашему человеку.

— Разумеется, — полицейский достал папиросу. — Дело потребует двух-трех дней. Когда мой констебль узнает настоящие имя и фамилию вашей подруги, то я наведу справки в архиве. Может быть у нее нехорошее прошлое, — серые глаза холодно уставились на молодого человека. — А также разыщем ее регистрационную карточку. В общем, сделаем все честь по чести. Только вы постарайтесь, чтобы девица не заподозрила о ваших намерениях. Хорошо?

— Не сомневайтесь, — Александр скрестил на груди руки. — Я прекрасно все понимаю. Это не в моих интересах.

— Саша, пообещайте мне, — Луговой оторвался от своих записей и строго посмотрел сквозь очки на молодого приятеля, — что не будете предпринимать никаких опрометчивых действий?

— Никаких глупостей, — сурово сказал бывший полковник. — Просто ждете результата.

— Да, конечно, — кивнул Александр. — Можете не беспокоиться.

На следующий день после первой встречи с Боярышниковым, рано утром молодого человека разбудил мальчишка-коридорный: сообщил о приходе констебля. Саша пригласил гостя в номер. Маленький толстенький полицейский его возраста, Петр Евгеньевич в недорогом чесучовом костюме и белой панамке был вежлив и лаконичен. Говорил только о предстоящей работе. Попросил клиента встретить девушку снаружи, когда она будет выходить из машины.

— Я тайком сделаю ее фотографический снимок, — пояснил он и, заметив выражение неудовольствия, появившееся на Сашином лице, заверил, что это необходимо для работы, а негатив и фото он потом отдаст клиенту. — Послежу за объектом три дня, — рассказывал констебль, — выясню кто, где и с кем бывает, напишу отчет и представлю господину полковнику. А он вам потом сам отдаст.

Александр вынул из бумажника пятьдесят американских долларов десятками.

— Я хочу, чтобы ваш отчет сразу попал в мои руки, — он тряхнул купюрами.

— Можно и так, — не моргнув и глазом, ответил Петр Евгеньевич и взял деньги. — Не извольте беспокоиться, все сделаем наилучшим образом.

— Я вам после еще столько же дам, — пообещал клиент.

Полицейский поклонился и снова заверил, что все будет сделано, как должно.

— Комар носа не подточит, — сказал он выходя из номера.

Но толстячок-констебль обманул. Три дня от него не было ни слуху, ни духу, а потом сразу позвонил Боярышников. Сухо сказал, что работа сделана и договорился встретиться через полтора часа. В маленьком кафе, где-то на границе международного и французского сеттльментов. Не знавшему город Александру пришлось записать адрес.

Минут за десять до назначенного времени молодой человек был на месте. Не успел он расположиться за столиком в бамбуковом кресле, как вошел инспектор. В левой руке Иван Всеволодович держал картонную папочку, которую, поздоровавшись, протянул Александру. Пока тот читал рукописный отчет Петра Евгеньевича, полковник заказал официантке мороженое и кофе.

— Пройдоха ваш констебль, — буркнул Александр, рассматривая фото Натальи, снятое, когда он вел ее к гостинице. — Обещал мне первому сообщить.

— Нет, — ответил Боярышников. — Вахмистр человек порядочный и очень исполнительный. Никогда не нарушает полученных приказов. Моих приказов. Насчет денег, которые вы ему дали не волнуйтесь я учту их при расчете.

— Я не об этом, — отмахнулся Саша. — Не в деньгах дело. Зачем было врать?

— Чтобы вы не волновались и не спорили, — полковник поблагодарил девушку, принесшую заказ и пододвинул к себе мельхиоровую вазочку с белоснежными шариками мороженого. — С гимназии люблю пломбир, — он неожиданно застенчиво улыбнулся и взялся за ложечку. — Всякий раз, когда в детстве ел, горло воспалялось, а удержаться не мог. Мамаша на меня ругалась и не разрешала покупать, — полковник вздохнул. — Неподалеку от нашей гимназии мороженщик торговал…

Александр, читавший, как красный "рено" за три вечера трижды проделал путь от его гостиницы к вилле некоего господина Лана, только молча кивнул в ответ на ностальгические воспоминания полицейского. Из наблюдений исполнительного Петра Евгеньевича получалось, что объект слежки — девица Наталья Сергеевна Губкина. Мадемуазель Губкина каждый вечер покидала Сашину гостиницу и совершала поездку на окраину Шанхая. Высаживалась она у ворот виллы господина Лана. К отчету была приложена фотография небольшого бунгало, окруженного стеной. Над воротами красовался выложенный смальтой дракон. На следующее утро девицу отвозили обратно в город к общежитию в китайском районе, где она снимает комнатку на третьем этаже. Через шесть-восемь часов Губкина снова садилась в машину и на этот раз ехала в гостиницу к Саше.