Леонид Панасенко - Искатель. 1988. Выпуск №4 Страница 36

— Как твой ненормальный метаболизм?

— Вроде того. Я смотрю, тебе не по душе ненормальные?

Изабелла улыбнулась. Они обнялись.

Поль лежит, вытянувшись, на койке. Из коридора доносится шум. Какие–то люди, переговариваясь шёпотом, переходят из комнаты в комнату. Поль усаживается на своём ложе.

Появляется человек со шприцем в руке.

— Не стоит беспокоиться, — говорит Поль и показывает таблетку.

Человек с удивлением глядит на Поля. И тут на его лице проступает презрение, смешанное с ненавистью. Он оборачивается и говорит приглушённо:

— Надо же! Эрмелен собственной персоной.

Входят двое других.

— А, решил побывать в шкуре своих рабов? — спрашивает один из них.

— Полицейские запихали меня сюда насильно.

Те трое так и прыснули со смеху.

— Вернулось бумерангом, — произносит третий. — Словом, пошли с нами.

Поль послушно встаёт и следует за ними. Они проходят мимо комнаты, откуда слышится шум борьбы. Поль останавливается. Он видит человека, который стоит пошатываясь, поддерживаемый двумя другими, и пытается как–то изловчиться, чтобы их ударить. Этот человек хочет закричать, но слабый голос не слушается.

— Сволочи! Я как раз ложился с ней в постель.

— Ляжешь теперь с другой, — говорит один из тех, кто его держит.

— Плевать мне на других!

— Иди–ка лучше поработай, если хочешь жить, дерьмо, — и те двое поволокли его в коридор.

Поль не слышит больше их голосов. Его самого подталкивают к лифту. Те же тем временем сбегают по лестнице. В проёмах без дверей маячат люди, выкрикивающие ругательства. Лифт опускается.

Поль в сопровождении своих похитителей пересекает холл. Один из них открывает дверь гостиницы. Около тротуара урчат три грузовика. Все в них залезают. Только тот, что упирался в комнате наверху, опустившись у обочины, продолжает канючить:

— Женевьева! Женевьева!

В эту минуту появляется другая машина. Раздаются выстрелы. Три грузовика тут же рассредоточиваются. Сидящие в них отстреливаются. Полицейскую машину заносит, она скользит по асфальту и валится на бок.

В заднее стекло Поль видит, как из покорёженной машины выскакивают полицейские. Слышатся ещё выстрелы. Пуля, пробив стекло сзади, свистит у самого уха Поля и делает дыру в смотровом стекле.

— Так, значит, вы и есть та самая служба пробуждения? — спрашивает Поль.

Поль знал, что Изабелла раньше чем через полчаса не вернётся. Это было кстати, и он решил воспользоваться её уходом, чтобы сделать новый скачок во времени. Но что можно будет рассказать ей о происшедшем?

Любопытство толкало его продолжить эксперимент. Бросив взгляд на часы, Поль вновь принял немного порошка. Теперь он знал, как влияет дозировка: отрезок времени, в который он попадал, зависел только от его воли, а длительность путешествия — от того, сколько он примет вещества.

Сама же эта продолжительность никак не была связана с продолжительностью бессознательного состояния, в котором он находился в настоящем. Поль Мог часами, а то и днями копаться в будущем. Без сознания он оставался не более получаса. Но вот мысли его спутались. Комната поползла в тумане. Другой мир вставал перед ним.

Вопрос остаётся без ответа. Машины вырываются из Парижа, поворачивают в грязный пригород и останавливаются наконец у какого–то старого гаража. Поля подталкивают к выходу и ведут в гараж. Освещение тут такое же скудное, как и в гостинице Мемодрома, но уже по другим причинам.

В гараже люди, вооружённые автоматами. Все поворачиваются к Полю. Один юноша подходит и плюёт ему под ноги.

— Я не хотел разглашать формулу, — говорит Поль.

Кто–то вбегает в гараж с криком:

— Полиция!

Все разбегаются. Юноша смотрит Полю в лицо:

— Надеюсь, в этой заварухе тебя прикончат.

Раздаются выстрелы. Стёкла в гараже разлетаются вдребезги. Полю хорошо видна дыра, пробитая пулей в голове террориста. Тот валится на землю.

Стрельба вокруг Поля вдруг прекратилась. Убито больше половины террористов. Остальных в наручниках выводят во двор, где их поджидают полицейские машины.

Полицейский в штатском подходит к Полю:

— Вы, профессор?

И, обернувшись к своим коллегам, произносит:

— Отпустите его, это Эрмелен.

Те почтительно расступаются.

Изабелла нашла его в подавленном состоянии.

— Не лучше ли прекратить, а то это превращается в токсикоманию.

— Ты, конечно, права. Но загнивающее общество, полицейский режим, заставляющий людей укрываться в своих воспоминаниях, — это ведь из–за продажи «мемо–2». Прекрасное средство сделать людей послушными — заставить их уйти в воспоминания о лучших минутах жизни, заставить переживать эти минуты снова и снова… и так до бесконечности — они будут уклоняться, без конца уклоняться от борьбы, ведь, что ни говори, уходить в прошлое проще, чем бороться за новое счастье.

Изабелла молчала, поражённая. Потом вдруг выпалила:

— Но я так же виновата, как и ты.

— Нет, — резко возразил Поль. — Мы оба в ответе за создание «мемо–2», но я один — за его продажу. Мне ни в коем случае не надо было брать патент. Я должен был сохранить формулу в тайне.

И он стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

— А ведь у меня возникала такая мысль. Мне было не по себе, и одно время я не хотел даже заговаривать о патенте. Но вся эта сумасшедшая гонка после…

Поль замолк.

— После С–24? — закончила за него Изабелла.

Он скользнул по ней отсутствующим взглядом.

— Да. После С–24.

Изабелла на секунду задумалась, потом предложила:

— Схожу–ка я к Жинесте.

Поль поднял голову.

— Зачем это? — кисло промолвил он. — Переспать с ним, чтобы спасти человечество?

Изабелла ответила не сразу. Сначала погладила юбку и только потом снова подошла к Полю.

— Он женат. Живёт со своей женой. Ему пятьдесят девять.

Поль расхохотался.

— Вот–вот. Седина в бороду — бес в ребро.

Изабелла сердито взглянула на него.

— Бывают минуты, когда ты мне отвратителен.

И ушла, хлопнув дверью.

Поль так и остался сидеть в кресле, скрюченный, как старик, уставившись отсутствующим взглядом через оконное стекло на здание в другом конце двора.

Наконец он поднялся, открыл ящик шкафа и вынул колбу. Высыпал на ладонь немного белого порошка. Пошёл в кухню, налил в стакан воду и проглотил порошок.

Потом вернулся и сел в кресло. Подумать только, прилагать такие усилия, чтобы сохранить отношения с Изабеллой, а эти усилия как раз и приводят к разрыву, его же тяга к знаниям оказывается причиной людских несчастий, да и самим собой он мог оставаться, лишь будучи приспешником политических террористов. Что же тогда получается?