Алистер Маклин - Искатель. 1994. № 5 Страница 37

— Роулингса? Зачем он вам? И почему именно он? На «Дельфине» немало достойных офицеров и старшин, и все они, можно сказать, цвет американского военно-морского флота. Выбирайте любого. К тому же я предпочел бы не разглашать наши секреты матросам, раз их нельзя знать даже офицерам.

— Но ведь это же не какая-то профессиональная тайна. И субординация тут совершенно ни при чем. А Роулингс как раз тот, кто мне нужен. Он смышленый, проворный, умеет держать язык за зубами. Кроме того, если убийца заподозрит, что мы его вычислили — хотя, надеюсь, этого не случится, — он никогда не заподозрит простого матроса, потому как уверен, что мы не стали бы посвящать в свои дела рядового члена экипажа.

— И все-таки для чего вам Роулингс?

— Чтобы по ночам дежурить возле Бенсона.

— Бенсона? — бесстрастно спросил Свенсон, хотя при этом, как мне показалось, глаза его чуть заметно сузились, выражая смутную догадку. — Значит, по-вашему, он упал не случайно?

— Я только предполагаю, и моя просьба — всего лишь дополнительная мера предосторожности. Ведь если это не была роковая случайность, значит, кто-то непременно попытается убрать Бенсона еще раз.

— Но какую, угрозу для убийцы может представлять Бенсон? Готов поспорить на что угодно, Карпентер, Бенсон просто не мог знать имя настоящего убийцы. Если бы он знал, то давно бы мне все рассказал.

— Возможно, он что-то увидел или услышал, но сначала не придал значения. Очевидно, убийца это понял и испугался, что Бенсон рано или поздно его раскроет. А может, я и впрямь сгущаю краски: Бенсон действительно мог сорваться случайно… Прошу дать мне в помощники Роулингса.

— Ладно, берите. — Свенсон встал и улыбнулся. — Я не хочу, чтобы вы мне в сотый раз зачитывали приказ из Вашингтона.

Роулингс явился через пять минут. Одет он был в светло-коричневую рубашку и брезентовые штаны — форму, вполне достойную образцового матроса-подводника. Впервые за все время нашего знакомства он не одарил меня приветливой улыбкой. Он даже не взглянул на лежавшего в койке Бенсона. Лицо его, лишенное всякого выражения, отражало выдержку и хладнокровие.

— Вы посылали за мной, сэр? — «Сэр», не «док».

— Садитесь, Роулингс.

Он сел, и тут я заметил, что один из накладных карманов его штанов как-то странно оттопыривается. Я спросил:

— Что у вас там? Штаны не порвутся?

Роулингс даже не улыбнулся.

— Я всегда ношу с собой один или пару инструментов в специальном кармане.

— Позвольте-ка взглянуть.

Поколебавшись немного, Роулингс пожал плечами и не без труда извлек из кармана тяжелый блестящий стальной трубный ключ. Я прикинул его вес.

— Странный вы малый, Роулингс. Вы что, думаете, череп у человека сделан из бетона? Одно легкое прикосновение к голове этой штуковиной — и считайте, на вас умышленное убийство.

— Не понимаю, о чем вы, — невозмутимо спросил он.

— О том, что, когда капитан Свенсон, лейтенант Хансен и я были сегодня днем в лаборатории, а вы с Мерфи торчали снаружи, вы, верно, не упустили случая прильнуть ухом к двери и услышали больше, чем следовало. Стало быть, вы, очевидно, в курсе, что заварилась какая-то каша, по какая именно — не знаете. Вот вы и решили: береженого Бог бережет. Верно?

— Верно.

— Я офицер военно-морской разведки. В Вашингтоне обо мне знают. Хотите, чтобы капитан лично за меня поручился?

— Да нет. — Роулингс впервые улыбнулся. — Но я слышал, как вы угрожали капитану пистолетом. И вы разгуливаете где вам хочется. Должно быть, вы и впрямь чисты.

— Вы слышали, как я угрожал капитану и лейтенанту Хансену пистолетом. Но тут они же вас отослали. А потом вы что-нибудь слышали?

— Нет.

— На «Зебре» убито три человека. Двое застрелены, один зарезан. Их тела сожгли, чтобы скрыть следы преступления. Остальные четверо сгорели заживо. Убийца у нас на борту.

Роулингс не проронил ни слова. Он сидел потрясенный, с широко раскрытыми глазами, лицо у него было белое как, мел. Я рассказал ему все, что уже знали Свенсон и Хансен, и предупредил, чтобы он был нем как рыба. А в заключение прибавил:

— Доктор Бенсон тоже серьезно пострадал — не исключено, что на его жизнь кто-то покушался, но зачем — одному Богу известно. Если это была умышленная попытка, она не удалась — пока.

— Значит, наш приятель может еще что-нибудь натворить?

— Вполне возможно. Никто из членов команды, за исключением капитана, старшего помощника и меня, сюда не зайдет. Ну а если все же кто-нибудь сунется, вы вправе поинтересоваться, что ему здесь нужно…

— Может, обмотать ключ бинтом, док? Ярдов десяти хватит?

— Вполне. Только, ради Бога, Роулингс, не перестарайтесь. Бейте сверху и правее, прямо над ухом. Можете сесть за этой ширмой — там вас никто не заметит.

В тот же вечер, часов около десяти, когда я вернулся на «Дельфин», осмотрев двух полярников, оставшихся на «Зебре», мы с Генри проследовали через опустевший теперь центральный пост к трапу, который вел в рубку инерциальной навигационной системы и в примыкавший к ней отсек радиотехнической службы. Открепив зажим на тяжелой квадратной крышке люка, расположенного в дальнем углу отсека радиотехнической службы, и подняв ее с моей помощью — она весила добрых сто пятьдесят фунтов, — Генри начал тянуть ее на себя, пока не сработал вертикальный запор и крышка не была закреплена намертво.

В глубине люка виднелась вертикальная железная лестница — она вела на нижнюю палубу. Генри начал спускаться первым, чтобы включить внизу свет. Я полез следом за ним.

Кладовая медицинского имущества, несмотря на крохотные размеры, была оборудована столь же великолепно, как и остальные помещения на «Дельфине». Благодаря педантичности Бенсона у каждого предмета тут были свои место и ярлык, и меньше чем за три минуты я нашел все необходимое.

Я поднялся по лестнице первым. Ухватившись за последнюю ступеньку, протянул другую руку вниз, чтобы принять у Генри сумку с медикаментами. Поставив ее на верхнюю палубу, схватился свободной рукой за скобу на нижней стороне крышки люка, чтобы подтянуться и вылезти наверх. Но не тут-то было. Прежде чем я успел сообразить, в чем дело, стопятпдесятифунтовая крышка стала падать прямо мне на голову — очевидно, удерживающий ее запор ослаб и открылся сам собой.

Я быстро нырнул обратно в люк, чтобы крышка не ударила меня по голове, а левую руку убрать не успел — запястье оказалось зажатым между крышкой и комингсом люка, и я повис в воздухе. Однако под весом тела рука все же освободилась из мертвого капкана, и я рухнул на нижнюю палубу. В первый миг мне показалось, что меня огрели огромной кувалдой, в следующее мгновение я потерял сознание.