Алистер Маклин - 48 часов Страница 38

— Вынуждены?.. Вынуждены… Почему, Калверт?

— Никаких «почему», адмирал. Я не собираюсь оправдываться. Я убил его, потому что иначе он убил бы и меня и вас, и сейчас мы оба были бы там, где теперь он. Вообще, нужно ли оправдываться, убив человека, на счету которого множество убийств? А если он даже еще никого не убил, то сегодня он прибыл сюда наверняка для того, чтобы это сделать. Я ликвидировал его, не задумываясь, так же как ликвидировал бы скорпиона.

— И все-таки вы не имеете права подменять собой закон!

— Имею и всегда буду иметь в тех случаях, когда вопрос стоит: он или я.

— Возможно, вы и правы, — вздохнул дядюшка Артур. — Должен признаться, есть огромная разница между чтением ваших рапортов, Калверт, и участием в ваших акциях… Но также должен признать, что очень удобно иметь в таких случаях вас под рукой. Ладно… Сдадим этого человека в полицию.

— Но сначала я хотел бы прогуляться по палубе «Шангри-Ла» и поискать там Ханслета.

— Поискать Ханслета? Верно. Но понимаете ли вы, Калверт, что если Скаурас имеет по отношению к нам враждебные намерения, как вы утверждаете, то он наверняка не даст нам искать у себя Ханслета?!

— Вы правы, сэр. Однако я не собираюсь устраивать обыск с оружием в руках. Я бы не прошел там и десяти метров. Я собираюсь просто спросить, не видел ли его кто-нибудь. Если эти люди на борту «Шангри-Ла» действительно бандиты, которых мы ищем, то было бы чрезвычайно полезно понаблюдать за их реакцией, когда они увидят мертвеца, поднимающегося на их палубу. Да еще такого мертвеца, который прибыл с судна, на которое они выслали двух профессиональных убийц. Было бы также очень славно присмотреться к ним, когда минет час возвращения наших гостей.

— Конечно, Калверт. Если они преступники…

— Я буду знать это еще до того, как мы с ними распрощаемся и покинем «Шангри-Ла».

— Каким образом? А кроме того… — он замолчал, сунул себе в глаз монокль и, посмотрев на меня, злорадно закончил: — А кроме того, как объяснить им, что мы знакомы?

— Если они ни в чем не повинны, им не понадобятся никакие объяснения. В противном случае они все равно не поверят ни одному нашему слову.

Я взял из рубки канат, отвел нашего пленника в каюту на корме и приказал ему сесть спиной к одному из наших генераторов. Он и не пытался сопротивляться. Я обмотал его канатом, а потом привязал к генератору. При этом я крепко привязал его ноги, а руки оставил свободными, чтобы он мог привести в порядок свои раны с помощью полотенца и холодной чистой воды, которую оставил рядом с ним в ведре. Уходя, я проверил, нет ли поблизости от него острых инструментов, с помощью которых он мог бы освободиться или, возможно, покончить жизнь самоубийством. Впрочем, и та и другая возможность были мне безразличны. Его судьба меня не беспокоила.

Покончив со всем этим, я запустил мотор, поднял якорь, включил навигационные огни и пошел по направлению к «Шангри-Ла». Неожиданно всю мою усталость как рукой сняло.

Среда: с 20 ч. 40 мин. — до 22 ч. 40 мин

На расстоянии около двухсот метров от «Шангри-Ла» я опустил на тридцать метров якорь, погасил навигационные огни, включил габаритные и прошел в салон.

— И как долго мы будем теперь ждать? — спросил дядюшка Артур.

— Недолго. Я предлагаю вам надеть дождевик, сэр. Сейчас начнется снова ливень, и мы двинемся.

— Вы думаете, что за нами наблюдают в бинокль?

— Без сомнения. Они по-прежнему наблюдают за нами и гадают, что могло случиться и что стало с их бандитами, которые отправились нас интервьюировать. Естественно, если Скаурас и компания преступники.

— Тогда они явятся, чтобы выяснить все это.

— Не раньше чем через час, а может быть, даже два.

Они еще надеются на возвращение своих эмиссаров. Они могут предполагать, что или наши приятели потратили больше времени на дорогу и приплыли после нашего ухода, или у них что-то случилось с лодкой.

Дождь снова с силой забил по крыше салона.

— Нам пора, сэр.

Мы вышли через двери камбуза, на ощупь добрались до кормы, спустила на воду лодку и сошли на нее по трапу, Я отвязал канат, ветер и течение с большой скоростью понесли нас к порту, в результате чего мы проскочили мимо «Шангри-Ла» на расстоянии не меньше ста метров. Мне пришлось включить мотор, и мы поплыли обратно к судну Скаураса.

С правого борта «Шангри-Ла» на балке был закреплен большой катер. Кормовая его часть находилась метрах в пяти от освещенного трапа. К нам навстречу вышел матрос в дождевике и смешной шапочке, какие носила вся команда этого судна, и принял у нас канат.

— Добрый вечер, друг мой, — сказал дядюшка Артур. — Сэр Энтони на борту?

— Так точно, сэр.

— А мы можем его увидеть?

— Будьте добры подождать… О Боже! Да ведь это вы, адмирал!

— Адмирал Арнфорд-Джессон. А вы, как мае помнится, тот человек, который отвозил меня на берег после обеда.

— Так точно, адмирал. Я проведу вас в салон, сэр.

— Я полагаю, моя лодка может постоять тут немного? — спросил дядюшка Артур, давая мне понять таким образом, что я понижен до чина его водителя.

— Конечно, сэр!

Они поднялись на палубу и исчезли на корме. Несколько секунд я рассматривал тоненькую проволоку, по которой поступал ток к прожектору, освещавшему основной трап, и пришел к выводу, что особого сопротивления он мне не окажет. После этого я пошел за ними, но был вынужден укрыться за вентиляционной трубой от возвращавшегося матроса. Я не сомневался, что через двадцать секунд он поднимет крик, обнаружив пропажу водителя адмирала. Меня уже, однако, не интересовало, что случится через двадцать секунд. Я уже добрался до приоткрытых дверей салона.

— О нет, — говорил дядюшка Артур, — я очень сожалею, что был вынужден нарушить ваш покой… Благодарю, совсем немножко… Не слишком много содовой, благодарю.

Адмирал решительно возлюбил в эту ночь виски.

— За вашу красоту, миссис Скаурас. Господа, ваше здоровье. Я вас не отвлеку надолго. Мы очень обеспокоены, я и мой приятель… Минутку… Я полагал, что он идет за мной…

В эту самую минуту я и вошел, опуская одновременно воротник штормовки, закрывавший мне пол-лица, и снимая капюшон, скрывавший оставшееся.

— Добрый вечер, миссис Скаурас, — вежливо сказал я. — Добрый вечер, господа. Прошу простить мне мое неожиданное появление.

В салоне находилось шесть персон, расположившихся у камина. Сэр Энтони стоял, прислонившись к переборке, остальные сидели — Шарлотта Скаурас, Доллман, Лаворски, лорд Чарнли и какой-то незнакомец.

Меня очень занимала их реакция. На лице Скаураса я увидел удивление или беспокойство, смешанное с неудовольствием. Шарлотта ответила на мое приветствие с какой-то натянутой улыбкой. Кстати, я имел возможность убедиться, что дядюшка Артур не преувеличивал, говоря о ее синяке. Он действительно был весьма внушителен. Незнакомец не отреагировал вообще. Лаворски и Доллман как будто превратились в мрамор, а лорд Чарнли производил впечатление человека, которого внезапно тронули за плечо во время ночной прогулки по Сельскому кладбищу. Причем это впечатление отнюдь не было созданием моего воображения. Подтвердил его Сухой треск бокала, упавшего из рук лорда на ковер. В этой викторианского, стиля мелодраме наш аристократ маклер не был тем, у кого чиста совесть. Другие, конечно, тоже, но они умели это скрыть. Их лица выражали то, что их хозяева хотели выразить.