Мария Колесникова - Гадание на иероглифах Страница 38

Го Янь весело рассмеялся и объяснил:

— Чжан Вэньтянь и Измайлов — одно и то же лицо.

— Он русский? — удивились мы.

— Нет, нет, китаец. Он, как и я, учился в Советском Союзе и в целях конспирации носил фамилию Измайлов. Все так делали. Вот эта русская фамилия и закрепилась за ним.

Чжан Вэньтянь встретил нас очень сердечно, усадил в кресла. Боец поставил перед нами поднос с чаем. Чжан Вэньтянь говорил по-русски, хотя кое-какие слова приходилось ему подсказывать. Он пригласил в кабинет Го Яня. Тот внес стопу каких-то папок, положил на стол и уселся в кресло рядом со мной.

За последние месяцы перед моими глазами прошли сотни, если не тысячи китайских лиц, одни запоминались, другие начисто забывались. Но лицо Чжана Вэньтяня сохранилось в памяти: чуть скуластое, волевое, с завораживающе спокойным взглядом синевато-черных глаз… По всей видимости, этот человек привык жестко дисциплинировать себя, сохранять спокойствие в самых трудных ситуациях, так как знал: всякая неуверенность и истерика руководителя порождают панику у подчиненных. Таково было первое впечатление о нем. Мы пили чай и разговаривали. Вернее, говорил Чжан Вэньтянь, а мы с Петей Головановым внимательно слушали.

О чем он говорил? О том, что сейчас занят созданием военно-политических училищ, военных школ. Приходится заботиться о госпиталях и складах. Работы хватает. Некоторые товарищи немедленно рвутся в бой (он бросил быстрый взгляд на Го Яня), и это говорит об их высоком моральном духе. Но нужна выдержка. Как известно, Соединенные Штаты спешно снабжают гоминьдановскую армию первоклассным оружием, подстрекают Чан Кайши к развязыванию гражданской войны. По всей видимости, избежать гражданской войны не удастся. Гоминьдановцы готовятся к общему наступлению. Войска США вопреки решению Московского совещания министров иностранных дел не хотят уходить из Китая и конечно же вмешаются в гражданскую войну на стороне Чан Кайши.

— Мы находимся в трудном положении, — сказал Чжан Вэньтянь. — Потому и торопимся создать здесь крупную, хорошо вооруженную группировку войск. К выступлению мы готовы уже сейчас. Но война может оказаться затяжной, и нужно готовиться к ней основательно. Нам потребуется много горючего, потребуются медикаменты, одежда, обувь, продовольствие, автомашины, паровозы. И много еще чего потребуется для нужд армии и населения. Война будет до победного конца.

Он говорил неторопливо, подводя нас к чему-то главному.

— Так вот. Заблаговременно мы решили обратиться к советским организациям с просьбой о дополнительной помощи. У нас должен быть прочный, надежный тыл.

Он положил ладонь на груду папок:

— Здесь перечислено все, что нам может в скором времени потребоваться. Вы все прочтете, переведете. Работы много. — И добавил: — Работа сверхспешная: в этом месяце советские войска уйдут из Маньчжурии.

Он отпил из чашки остывший чай, раскрыл одну из папок.

— Мы просили ваш главный штаб прислать квалифицированных переводчиков для уточнений и дополнительной доработки заявок. Вы будете как бы связующим звеном между вашим и нашим штабами. Точное знание языка в данном случае очень важно. Особенно когда начнутся консультации. Вам отведено помещение для работы. Помогать будет Го Янь. Ну и я, разумеется…

Наконец-то мы поняли, зачем нас сюда командировали. Вскоре прибудут наши специалисты, и мы вместе будем уточнять заявки, давать консультации.

Нас устроили в гостиницу. Мы изъявили желание приступить к работе немедленно, так как знали, что тянуть с этим нельзя: гражданская война вот-вот начнется. Работали по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки, не делая перерывов на обед. В общем-то документы были важного характера, и допуск к ним имел ограниченный круг лиц. За дверью нашего кабинета всегда стояли часовые. То, что мне оказано такое доверие, меня не удивило. Начальник отдела всегда считал меня рабочей лошадью, которая сдюжит в любых обстоятельствах.

В документах речь шла не только о нуждах армии. Тут был целый комплекс, рассчитанный на экономическое возрождение Маньчжурии с помощью Советского Союза. Предполагалось, что все военно-политические учебные заведения и военные школы, госпитали материально будет обеспечивать Советский Союз, укрепит их своими инструкторами, учебными пособиями. Неподалеку от Цзямусы, в предгорьях Малого Хингана, находилось Хэганское месторождение хороших коксующихся углей. Японцы при отступлении взорвали и затопили шахты. Народно-демократическая администрация просила наших специалистов восстановить добычу угля на шахтах. Так как у китайцев не было квалифицированных кадров, они просили восстановить взорванные японцами мосты и железнодорожные сооружения. Требовались ремонтно-восстановительные поезда, подъемные механизмы, рельсы, сваи, балки. К тому и сводилась пространная заявка с комментариями и разъяснениями.

— Как только последняя советская часть покинет Харбин, мы возьмем его. Возьмем без боя, так как гоминьдановский гарнизон в городе ничтожен. Мы уже подтянули к Харбину свои части, — сказал нам Го Янь.

Иногда случались перерывы в работе, и мы с Петей и Го Янем выходили на пирс подышать речной свежестью, понаблюдать за бесконечным стадом бегущих льдин.

Го Янь охотно рассказывал, чем живет революционная Маньчжурия. Если бы у нас было время, мы смогли бы побывать в соседних деревнях, посмотреть, как идут полевые работы. Принцип «земля — хлебопашцу» очень пришелся крестьянам по душе, и они готовы за него драться. Народно-демократическая администрация аннулировала все долговые обязательства в селах и деревнях, а также права собственности на землю храмов и монастырей. Производился раздел между безземельными и малоземельными крестьянами земли, принадлежавшей японцам и предателям народа — помещикам. В директивном указании, составленном Гао Ганом, имелись такие слова: «Все находящиеся в пределах Северо-Восточного Китая земельные угодья, принадлежавшие ранее японским резидентам и изменникам народа, должны быть немедленно безвозмездно распределены между неимущими и малоимущими крестьянами». Это был волевой голос революции. Крестьянам выдали зерно, ссуды, солдаты и офицеры помогали на полевых работах. Тут готовились к земельной реформе, которая полностью уничтожит феодальную собственность на землю. Сразу же у помещиков изъяли золото, серебро, отобрали быков, лошадей, инвентарь, запасы зерна. Считалось, что жители освобожденных районов, мужчины и женщины от 18 до 35 лет, а также принадлежащий им домашний скот, пригодный для перевозок, телеги, лодки — все привлекается для нужд войны. Тут широко в ходу была так называемая кампания «сведения счетов с предателями народа и злостными эксплуататорами». Крестьяне стихийно создавали отряды самообороны и упорно проводили «сведение счетов». Помещики и кулаки трепетали.