Елена Волкова - Замок Страница 38

— Это не имеет значения! Кронверк заполнен вампирами, и Вас туда приглашали в качестве ужина, надеясь, что никто не хватится незнакомого человека, едва прибывшего в город, где его никто не знает. Та девушка стала вампиром почти добровольно, но это еще не все: она рассказала о Вас, и теперь вампиры опасаются, что Вы известите людей об этом бале…

"Да это же мне сон снится! Ну, не может это все в самом деле быть явью? Что это за господин? Уж не молодой ли граф собственной персоной? А он еще молодой, не испортился за столько лет, да и неплох собой. Пококетничать с ним, что ли? Я не умею кокетничать… Ой, сейчас рассмеюсь! Боже, я наслушалась этих сказок, вот и снится всякая ерунда…"

— А разве об этом бале не известно?

— Нет! Вы читали приглашение? Там написано, что просят никому ничего не говорить, не так ли?

— Да, но все только и говорят о том, что замок купил какой-то очень богатый князь за огромные деньги. А если так, то разве не вправе он устраивать бал в своем владении?

— Купил? — Ксавьер Людовиг подался вперед, чувствуя себя растерянным и опять не зная, что делать. — У кого? Сударыня, знаете ли Вы, что…

— Что Кронверк не может быть захвачен, а только передан в дар, да кто же делает такие подарки? А если продан, то исключительно с согласия владельца, а не, скажем, по решению суда за долги… Ну так вот он его и купил! Наследники не объявляются, уже столько времени прошло! Городское управление решило…

— Ах, вот оно что! Городское управление! А видел ли кто-нибудь этого князя?

— Послушайте, я приехала в этот город несколько часов назад и не знаю подробностей. Говорят, что замок куплен через поверенного, и в этом нет ничего удивительного, если этот князь так богат, как болтают.

Небо посветлело на востоке. Ксавьер Людовиг взялся руками за перила балкона.

— Сударыня, Ваши слова о продаже Кронверка потрясли меня. Эта сделка незаконна! Вампиры купили Кронверк! Как они посмели продать его?! Что стало с людьми, неужели они не понимают?..

— И не говорите! — Доминика едва сдерживалась от смеха. — И правда, люди изрядно поглупели за последние полтораста лет!

Ксавьер Людовиг обернулся, казалось, он не заметил насмешливых интонаций в голосе женщины. Он думал о другом: что ему не хочется уходить, что он не спас ее от опасности и еще о том, что старик был прав…

— Сударыня, скоро рассвет, днем вампиры не смогут причинить Вам зла. Постарайтесь покинуть это место как можно скорее и навсегда! — последнее слово он произнес, будто резанул себя по венам: "Навсегда?! Какое страшное слово…"

Доминика наконец позволила себе рассмеяться:

— А я никуда не собираюсь ехать! Я уже приехала! Я получила здесь наследство — покойной баронессе В. Кр., оказалось, некому больше завещать свое богатство. Родство наше дальнее, но все же родство. Таким образом, я буду жить здесь. Зимой. А летом буду путешествовать. Как только приведу в порядок бумаги, поеду куда-нибудь. А каковы Ваши планы? Наверное, будете сражаться с вампирами?

— Милостивая госпожа! — его захлестнула вдруг волна черной тоски и предчувствия беды, а Доминика молча удивилась: "Вот так обращение!" — Умоляю Вас, будьте осторожны! Не оставляйте ночью двери и окна открытыми и никуда не выходите после захода и до восхода солнца, даже на балкон своего дома! И даже днем… Хотя бы ближайшие несколько дней. А также не говорите никому о том приглашении, людям пока не следует знать.

— Хорошо, обещаю, — продолжала смеяться Доминика. — А теперь уйдите же, наконец!

Она не заметила, куда и как исчез с балкона человек в красном старинном камзоле. Откинув штору, она выбежала на балкон — внизу никого не было видно, не было слышно звука удаляющихся шагов. Перед рассветом запах цветущего жасмина стал совершенно колдовским, а соловьиное пение заставило ее замереть и, чем дольше она слушала, тем меньше оставалось в ней желания вернуться в постель. Мир был наполнен тишиной и покоем. Летучая мышь пронеслась над ее головой, едва не задев крылом, и исчезла в еще темном небе. Доминика поставила пистолет на предохранитель и села в кресло, по-прежнему стоявшее на балконе, и не заметила, как задремала. Через пару часов она проснулась.

— Боже, что за сон! — сказала она себе, улыбаясь. — И приснится же такое!.. Смотри, дорогая, не сойди с ума. В этом Кронвальде все, похоже, слегка не в себе… Ну-с, госпожа баронесса, следует послать известить этого адвоката, как там его зовут? И заняться делами…

— Слава Богу, граф, наконец-то Вы вернулись! Знаете, наша дама беспокоит меня, она так странно стонет!..

Ксавьер Людовиг, вновь принявший человеческий облик, задумчиво смотрел на даму, и выражение его лица становилось все мрачнее:

— Мне не хотелось бы пугать Вас, сударь, постарайтесь не утратить самообладания, но я чувствую здесь только одного человека, справа от меня — Вас.

— Что? Что Вы хотите сказать?..

В этот момент Абигайль открыла глаза и села на постели. Она увидела двух стоящих перед ней незнакомых мужчин, обвела растерянным взглядом пыльную мрачную комнату, в распахнутое окошко которой уже приникал рассвет, и вспомнила про бал, нападение вампиров, страшный бой… Где же она теперь? Ее похитили эти двое? Будут требовать выкуп? Или же они вампиры и нужен им не выкуп, а ее кровь?

— Господа, умоляю вас всем, что было святым в ваших прошлых жизнях, не причиняйте мне зла! Мой муж богат, он заплатит любой выкуп!

При первых же ее словах Ксавьер Людовиг убедился в худших своих предположениях:

— Bo-первых, сударыня, наши жизни еще не ушли в прошлое. Во-вторых, ваш муж уже ничего никому не заплатит. Он сполна расплатился за ваши капризы и жажду развлечений. И, наконец, никто из присутствующих не намерен причинять вам зла. Впрочем, как и рыдать от сочувствия.

Выслушав эту речь, Абигайль растерянно заморгала, поняв лишь, что с ее мужем не все в порядке. Страшная догадка мелькнула в ее хорошенькой головке:

— О, что с моим мужем? Он хотя бы жив?

— Нет, сударыня, — безжалостно и сухо ответили ей. — Вы вдова.

— О! — воскликнула она. — О, нет! Нет! — и, закрыв лицо руками, она упала на кровать и залилась слезами. Еще день назад она называла своего мужа занудой и скучным типом и ругала себя за этот необдуманный, несмотря на долгое знакомство, брак, а вот теперь ей стало жаль его! Себя ей тоже было очень жаль, и было страшно.

Ксавьер Людовиг обернулся к Фредерику и указал ему на кресла:

— Пока наша дама переживает свое горе, прошу Вас, обсудим наши дела. Я узнал нечто чрезвычайно обеспокоившее меня.

— Но… — Фредерик растерянно переводил взгляд с рыдающей Абигайль на своего собеседника. — Не слишком ли мы жестоки по отношению к ней? Может быть, следует дать ей воды?