Рэки Кавахара - Ускоренный мир. Том 6. Жрица очистительного огня Страница 38

Раздался короткий щелчок, и стержень раскрылся с одного из концов, приняв форму веера. Точно, совсем как веер. Ничего похожего ни на пистолет, ни вообще на оружие. «Зачем делать из ценного лука какой-то веер!» – хотел воскликнуть Харуюки, но не стал из опасения нарушить концентрацию Утай.

Харуюки решил, что должен любой ценой сблокировать атаку Утана, и стал оглядываться по сторонам.

Если бы оверрей Утана был ярким, то даже в высокой траве его нетрудно было бы заметить, но черная аура прекрасно сливалась с сумраком арены. Звука шагов тоже слышно не было, а значит, определить, откуда пойдет выстрел, будет многократно трудней, чем в случае с кулачной атакой.

…Нет. Пусть шаги Утан может приглушить, то один-то раз перед самой атакой ему придется издать громкий звук. Произнести название приема. В отличие от обычных спецатак, для инкарнации это не является абсолютной необходимостью, но, чтобы запустить инкарнацию без восклицания, требуется высочайший класс. Для Утана, заполучившего «ИСС-кит» всего несколько дней назад, это нереально.

Харуюки, выпрямив пальцы правой руки, весь обратился в слух.

Свист ветра, шуршание травы, вообще весь посторонний шум изгнать из головы. Ждать только возгласа Утана, который он слышал считанные минуты назад и потому прекрасно помнил.

Долгие, очень долгие несколько секунд остались позади – и наконец ушей Харуюки коснулся долгожданный звук.

– «Дар-…»

И в тот же миг, распахнув глаза, Харуюки выкрикнул:

– «Лазерный меч»!!!

– «…к шот»!!!

Два названия инкарнационных приемов прозвучали практически одновременно.

Повернувшись вправо-назад, откуда в сторону Ардор Мэйден устремился черный луч, Харуюки резко выбросил правую руку. Из кончиков пальцев вырвалась серебряная аура и, приняв форму клинка, метнулась вперед. Острие этого клинка коснулось черной ауры –

Раздался душераздирающий скрежет, и атака отклонилась вверх. Луч чиркнул по плечу Утай и ушел в сумеречное небо. У вскочившего напротив Утана на лице было написано потрясение. Впрочем, он тут же снова нырнул в траву и мгновенно скрылся из виду.

Просьба Утай «один раз защитить ее» была выполнена. Однако инкарнационные приемы не расходуют шкалу спецатаки. Правильнее сказать, они расходуют невидимую «шкалу эмоциональной силы»; однако боевой дух Утана явно еще не ослаб. Можно не сомневаться, что через несколько секунд от него прилетит следующий луч.

Не понимая, что делать дальше, Харуюки бросил взгляд на стоящую рядом Ардор Мэйден.

Маленький аватар в маске поверх маски медленно водил веером в правой руке. Это движение чем-то напоминало танец.

Едва Харуюки так подумал, в голове у него вспыхнуло далекое воспоминание.

Вроде бы когда-то он уже видел эту картину. Ну да – это было в раннем детстве, когда вместе с родителями ходил в большой храм на новогоднюю молитву. Там как раз было что-то вроде представления. Играла странная музыка, танцевала женщина в белом платье и красных хакама и с веером в руке. Конечно, сама фигура нынешней Утай несколько отличалась. У той женщины на сцене не было маски, да и движения ее были не такими динамичными, как у Утай сейчас. Этот танец – быстрый, но с резкими остановками в важные моменты – был просто прекрасным.

Почти начисто забыв про то, что противник в любой момент может снова выстрелить своим лучом, Харуюки как зачарованный наблюдал за движениями Ардор Мэйден.

Внезапно – изо рта маски полился чистый голос. Не крик, нет, а разнесшаяся как будто по всей арене – звонкая и сильная песня.

– «Страданий врата отворились…»

Внезапно трава до самого горизонта закачалась. Марево – нет, огонь. Такого же цвета и яркости, как окутывающее Утай сияние, он распространился по всей арене. Это явно было свечение инкарнации, то есть «оверрей», но масштаб поражал воображение. Возможно, он был больше даже, чем у «Ржавого мира» – разъедающей пространство инкарнационной атаки, которую применил Раст Джигсо неделю назад во время гонки через «Гермес Корд».

До затаившего дыхание Харуюки донесся громкий голос.

– «…Спасенья от них не найти».

Мир – вспыхнул.

Со всех сторон в небо рванулось ослепительное пламя; трава вокруг сгорела вмиг. Вся арена стала ослепительно-красной, бесчисленные искры, точно звездочки, летели в небо.

Лишь пятачок радиусом в пару метров вокруг Утай остался не охвачен огнем. Но Харуюки все равно показалось, что он вот-вот сгорит, и он тяжело задышал.

Ардор Мэйден слегка шевельнула веером. Огонь завихрился еще яростнее; не только трава, но даже виртуальная земля пылала.

И сквозь огненную вуаль виднелась маленькая тень.

Буш Утан. Все его тело было окутано пламенем, рук не было вовсе – похоже, сгорели.

Но каким-то чудом сам он жара словно бы и не ощущал. Лишь смотрел на собственный аватар, превратившийся в огненный столб. Харуюки бросил взгляд на полосу хит-пойнтов справа-вверху, чтобы проверить – она с невероятной быстротой укорачивалась. Уже стала меньше 30%, краснее, чем пламя, и продолжала съеживаться. 20%, 10% – и в конце концов ноль.

Огненный столб в форме человека на миг ослепительно вспыхнул, потом исчез.

Харуюки ошеломленно перевел взгляд на Утай.

Маленький аватар продолжал свой танец. Способный лишь молча глазеть на эту фигуру, Харуюки почувствовал, что на несколько своих вопросов он нашел ответы.

Английское слово «мэйден» означает не только «юная девушка». Так еще называют женщин, прислуживающих богам. Неудивительно, что красно-белая броня вызвала у него ассоциации с синтоистским храмом. Ведь эта фигура принадлежала «жрице».

А значение слова «ардор» – «огонь». Жарче, чем просто огонь, яростнее, чем пламя, – «очистительный огонь».

Ардор Мэйден.

То есть – жрица очистительного огня.

Глава 7

18 июня, вторник.

Покидав в рот свой обычный завтрак из хлопьев с молоком и крикнув матери в комнату «Я пошел, пока!», Харуюки быстро вышел из дома.

Сегодня впервые за долгое время показалось солнце, но воздух все равно оставался влажным и липким. Индекс дискомфорта резко вырос – от любого, даже самого незначительного физического действия Харуюки бросало в пот; однако, несмотря на это, он направился к дороге перед домом почти бегом.

Не то чтобы он опаздывал. Торопился он не в школу, а кое-куда еще, по дороге в школу. Выйдя на седьмую кольцевую, Харуюки не свернул направо, как обычно, а зашагал по широкому тротуару на юг.

Он прошел под Центральной линией, дальше начался пологий подъем. Несколько минут – и Харуюки вышел на большой перекресток седьмой кольцевой и улицы Оме. Поднявшись по эскалатору на надземный переход, он остановился прямо над седьмой кольцевой и кинул взгляд на часы в нижнем правом углу поля зрения. Без четверти восемь.