Владимир Анин - Роза пустыни Страница 4

– Здорово, генерал! – рявкнул он в трубку таксофона.

– Захар?

– Узнал, бродяга!

– Как не узнать? Всё тот же командирский голос и пренебрежение к старшим по званию, – усмехнулся Лупанов.

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, никакого пренебрежения, – нарочито серьёзным тоном отрапортовал Захар.

– Ой ли? Захар, а то я тебя не знаю! Ты же никогда промолчать не мог, всё время что-нибудь да ляпнешь. С твоим талантом военного ты бы раньше меня генералом стал. Только твой язык без костей тебя подвёл.

– Нет, Боря, – возразил Захар, – генерал – это не для меня. Я уже своё отвоевал.

– Неужели я это слышу от тебя?

– Точно. Я теперь скромный пенсионер, пытающийся зарабатывать себе на масло, ибо пенсии хватает только на хлеб.

– Ну и как, получается?

– Не очень. Но это ерунда. Я тебя по другому поводу беспокою. Со своей трудовой деятельностью я уж как-нибудь сам разберусь. Мне помощь иного рода нужна.

– Говори.

– Не по телефону. Мы можем с тобой где-нибудь встретиться?

– Дай сообразить… Слушай, я через полчаса селектор провожу, а потом мне надо на один объект с неожиданной проверкой нагрянуть. Так я могу пораньше выехать, и мы с тобой по дороге где-нибудь пересечёмся. Скажем, в четырнадцать ноль-ноль. Ты где сейчас?

– На Тверской, около Центрального Телеграфа.

– Отлично! Как насчёт нашего любимого кафе, помнишь там, на другой стороне улицы, почти напротив? Ты как?

– Оно ещё функционирует? – удивился Захар. – Конечно, давай.

За пять минут до назначенного времени Захар стоял у входа в кафе и нетерпеливо всматривался в проезжающие мимо автомобили. Генерал появился ровно в два, минута в минуту.

– Как всегда точен! – похвалил Захар.

– Привычка, – пожал плечами Лупанов, захлопывая дверцу автомобиля.

– Ты всё на «Волге», – кивнул Захар. – А я, признаться, боялся, вдруг не узнаю тебя. Вдруг ты уже на «Мерседесе» разъезжаешь?

– Да куда же мне от нашего отечественного автопрома? – вздохнул Лупанов.

– Так их же вроде как уже и не выпускают.

– Не выпускают. Но мне моя старушка дорога, жалко расставаться. Поезжу ещё.

Они вошли в кафе и заняли столик у окна.

– Ну, что у тебя, конспиратор, выкладывай, – сказал Лупанов, когда они заказали по чашке кофе.

– Борь, мне срочно нужен загранпаспорт.

– Хм! – поморщился Лупанов. – За кордон намылился?

– Тут такое дело… В общем, мне нужно ненадолго за границу смотаться, а с этими паспортами жуткая волокита! Я думал через турфирму организовать, но они такую цену заломили… В ОВИРе, или как он там теперь называется, вообще, небось, не дождешься. А мне срочно надо.

– Ты же только два года как уволился. Тебе ещё год невыездным быть! В какую заграницу ты собрался? Что ты там потерял?

– Борис, – перешёл на официальный тон Захар, – если бы мне не было позарез нужно, я бы к тебе с такой просьбой никогда не обратился. Но у меня безвыходное положение.

– Захар, – мрачно вздохнул генерал, – ты бы знал, какие у нас сейчас дела творятся. Чистка за чисткой. За каждым шагом следят. Только и ждут, что ты где-нибудь оступишься, сделаешь что-нибудь недозволенное. Тут же сожрут с потрохами. Ты ведь прекрасно понимаешь, что, если я попытаюсь организовать тебе этот чёртов паспорт, это не останется незамеченным. А если узнают, что я закрыл глаза на то, что ты невыездной… я тоже стану пенсионером. А я к этой роли ещё не готов. Извини. – Лупанов залпом выпил кофе и поднялся. – Всё, пора – служба. Будь здоров, и привет Евдокии.

Он быстро вышел из кафе. Захар запоздало махнул ему рукой и уставился на недопитый кофе. Да, похоже, без денег никак не обойтись…

Глава III

Расплатившись, Захар вышел на улицу, и некоторое время стоял в нерешительности, рассеянно глядя на праздношатающихся прохожих. Вроде бы будний день, почему они не работают? Если у нас так много бездельников, как государство до сих пор выживает? И на какие средства существуют все эти тунеядцы? Неужели все они – богатые наследники, для которых забота о хлебе насущном давно перестала быть одной из целей в жизни? Да, стало быть, обеспеченный у нас народ, никакие кризисы и потрясения ему не страшны. И всё же встречаются ещё чудаки, вынужденные считать, если не каждую копейку, то, по крайней мере, каждый рубль. Вот хотя бы как Захар. А ведь когда-то полковник Захар Трутень был весьма влиятельным человеком. Только почему-то пользоваться этой влиятельностью в собственных интересах совесть не позволяла. Помочь кому-то справиться с трудновыполнимой задачей, уберечь от беды, от голода, как говорится, и от холода – это он завсегда. А выхлопотать хоть малую толику выгоды для себя – нет! Позор! Неблагородно! Даже подло!..

А вот другие не гнушались и вовсю пользовались добротой Захара, и даже преуспевали в дальнейшем именно с его подачи. Как, например, Фёдор, который когда-то, будучи на грани разорения, приполз к нему на коленях с мольбой о помощи. Захар, не раздумывая, снял трубку телефона, переговорил с нужными людьми и организовал для Фёдора подряд на строительство нового военного городка. С того дня фирма Фёдора резко пошла в гору и теперь стала одним из ведущих застройщиков в Центральном Федеральном округе.

Не любил Захар просить о помощи. Ох, не любил! Но жизнь загнала его в тупик, и предстояло выбирать: либо перешагнуть через себя, либо потерять жену. Каким бы гордым он не был, Захар выбрал первое.

Отыскав в записной книжке номер Фёдора, он подошёл к телефону-автомату.

– Здравствуй, Фёдор. Захар Трутень беспокоит. Помнишь такого?

– Захар? Как же, как же! Сколько лет… Как поживает наш бравый полковник? Поди, до генерала дослужился?

– Не угадал. На пенсии я.

– На пенсии? – голос Фёдора сразу сник.

– Ну да. Отдал Родине сполна. Теперь вот Родина меня подкармливает. Слушай, Фёдор, я к тебе по делу. Мне надо с тобой встретиться.

– Ну, я так прямо сразу не готов, Захар. Столько дел, знаешь ли. Давай-ка я тебе перезвоню через полчасика. У тебя какой номер?

– У меня никакого, я на улице.

– Мобильный?

– Нет у меня мобильного, я из автомата звоню.

– Как? Да, старик, ну ты отстал от жизни!

Захар усмехнулся: как быстро меняются люди! Раньше Фёдор ни за что бы не позволил себе назвать Захара «стариком», он обращался к нему не иначе как по имени-отчеству. А сейчас, небось, и отчество-то его не помнит. Да, меняются времена – меняются люди.

– Хорошо, – подумав, сказал Фёдор, – давай встретимся с тобой в «Кофемании» на Большой Никитской в двенадцать. У меня будет полчаса. Идёт?

– Идёт, – ответил Захар. – До встречи.

Он повесил трубку и вздохнул с облегчением. На часах было одиннадцать двадцать пять. Захар стоял на Тверской, и до Большой Никитской отсюда рукой подать. Главное, Фёдор согласился с ним встретиться и уж точно не откажет ему. Нет, просто так просить денег Захар не собирался – только в долг. Хотя и на значительный срок. На поездку ему нужно эдак тысяч сто, с учётом дурацкого паспорта. А что такое для Фёдора сто тысяч? Он сейчас, наверное, сотнями миллионов ворочает.

Захар не спеша дошёл до Большой Никитской, покрутился у памятника Чайковскому возле консерватории и в назначенное время подошёл к входу в «Кофеманию». Фёдор появился спустя десять минут – подкатил на роскошном «Мерседесе» с водителем.

Они уселись на открытой террасе. Захар заказал чашку чёрного чая, а Фёдор взял Ирландский кофе и шоколадные трюфели.

– Ну, я тебя слушаю, – сказал Фёдор, напряжённо глядя исподлобья на бывшего полковника.

– Я тянуть не буду, Фёдор, – начал Захар. – Мне нужны деньги. В долг. Сумма не слишком большая, но, учитывая моё нынешнее положение, вернуть долг я смогу только через два года.

– М-да. – Фёдор почесал макушку.

Случилось то, чего он ожидал и чего опасался. Больше всего на свете он не любил давать деньги в долг. Многие его знакомые погорели на своей доброте, ссужая средства не слишком благонадёжным должникам. Фёдор этого всячески избегал и в результате приобрёл репутацию закоренелого скряги. Но это его нисколько не смущало. Зато все деньги до копеечки были в целости и сохранности. Он сам решал, когда и куда их вкладывать и избежал неприятной зависимости от несостоятельных заёмщиков. Вот и сейчас он весь подобрался, ощетинился, вставая на защиту своего капитала. Фёдора совершенно не волновало, что именно Захар в своё время способствовал его процветанию. Деньги-то он сам зарабатывал, рассуждал Фёдор. Так что в том только его, Фёдора, заслуга, и больше ничья. Однако какие-то остатки совести всё же щекотали изнутри, где-то очень-очень глубоко и не слишком назойливо. Ладно, если попросит тысячу долларов, дам, пожалуй, решил Фёдор. Но ни копейки больше.

– Сколько? – спросил он, пытаясь выглядеть заинтересованным, однако лицо его приняло такое кислое выражение, что Захар невольно поморщился.