Валентина Мухина-Петринская - Встреча с неведомым (дилогия) Страница 4
- Категория: Приключения / Прочие приключения
- Автор: Валентина Мухина-Петринская
- Год выпуска: 1969
- ISBN: нет данных
- Издательство: «Детская литература»
- Страниц: 100
- Добавлено: 2018-08-03 03:05:16
Валентина Мухина-Петринская - Встреча с неведомым (дилогия) краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Валентина Мухина-Петринская - Встреча с неведомым (дилогия)» бесплатно полную версию:Нашим читателям хорошо известно имя писательницы-романтика Валентины Михайловны Мухиной-Петринской. Они успели познакомиться и подружиться с героями ее произведений Яшей и Лизой («Смотрящие вперед»), Марфенькой («Обсерватория в дюнах»), Санди и Ермаком («Корабли Санди»). Также знаком читателям и двенадцатилетний путешественник Коля Черкасов из романа «Плато доктора Черкасова», от имени которого ведется рассказ. Писательница написала продолжение романа — «Встреча с неведомым». Коля Черкасов окончил школу, и его неудержимо позвал Север. И вот он снова на плато. Здесь многое изменилось. Край ожил, все больше тайн природы становится известно ученым… Но трудностей и неизведанного еще так много впереди…
Драматические события, сильные душевные переживания выпадают на долю молодого Черкасова. Прожит всего лишь год, а сколько уместилось в нем радостей и горя, неудач и побед. И во всем этом сложном и прекрасном деле, которое называется жизнью, Коля Черкасов остается честным, благородным, сохраняет свое человеческое достоинство, верность в любви и дружбе.
В настоящее издание входят обе книги романа: «Плато доктора Черкасова» и «Встреча с неведомым».
Валентина Мухина-Петринская - Встреча с неведомым (дилогия) читать онлайн бесплатно
— Я могу вообще не выходить из своей комнаты! — воскликнула бабушка.
— Это совершенно не требуется! — пробасил отец. Опять голос мамы. Даже тогда, маленьким, я понимал, какой у нее красивый тембр голоса.
— Пойми меня, Лиля, правильно… — Отец начинал раздражаться. Он уже ходил по комнате, как дрессированный лев в клетке. — Я хочу иметь сына, которым мог бы гордиться, а не какого-нибудь слизняка, слюнтяя. Я хочу, чтобы мой сын вырос настоящим человеком — мужественным, волевым, настойчивым. Упорным в труде, готовым к борьбе как с природой, так и со всякой дрянью в обществе. Я хочу воспитать в нем смелость в суждениях и поступках, способность мыслить самостоятельно, умение дерзать не на словах, а на деле. Я хочу, чтобы он умел принимать решение и доводить это до конца! — Отец стукнул кулаком — должно быть, по столу.
— Я, я и я! Вы только с собой считаетесь! — выкрикнула побежденная бабушка и ушла со слезами.
Запахло валерьянкой.
Мой отец — человек действия и начал воспитывать меня со следующего же утра. Он разбудил меня ровно в шесть часов и, не давая мне опомниться, сонного потащил в ванную комнату под холодный душ. Я заорал, как оглашенный, за что папа закатил мне оплеуху. От удивления я замолк. Для первого раза папа только обдал меня ледяной водой и тут же растер до синяков жестким-прежестким полотенцем. Затем он заставил меня проделать гимнастику. Мама в это время капала валерьянку для бабушки.
С этого утра и начались мои многолетние мученья. Меня перевели из уютной, теплой бабушкиной комнаты, где стояли две батареи парового отопления, в холодную комнату рядом с кухней, которую зимой обычно использовали как кладовую и холодильник. Меня укладывали спать ровно в девять часов вечера, как грудного ребенка. Папа сам присутствовал при этом. Рука у него тяжелая, и я не рыпался. Мне сделали меховой спальный мешок, как в Арктике, которую я теперь ненавидел «всеми фибрами моего существа», как выражались герои бабушкиных романов. Как только я, вздыхая, залезал в этот проклятый мешок, папа раскрывал настежь окно — будь хоть мороз, хоть дождь, хоть буран.
Когда папа удалялся удовлетворенный (у себя он небось открывал только форточку: из-за мамы, как он объяснял), заходила мама поцеловать меня на ночь. Но я на нее дулся и не отвечал на поцелуй. Из бабушкиной комнаты доносился запах валерьянки…
Каждое воскресенье рано утром отец вез меня «к черту на кулички», и мы до изнеможения катались на лыжах или делали пробег. Когда я уже «умирал с голоду», отец объявлял «кросс до ближайшего ресторана» и нарочно заказывал борщ, черный хлеб и бифштекс. Бабушка говорила, что я не ем борща и мяса, так он доказывал ей, что я могу есть «как миленький» — «некультурное выражение, при ребенке не следовало бы так выражаться». Правильно говорили о моем отце, что он деспот.
Я всячески показывал ему, что сержусь, но этот человек ничего не замечал. Как-то раз я спросил его, не отчим ли он мне, и убеждал сказать правду. Отец расхохотался, как будто я сказал что-то очень смешное. Вместо ответа по существу он похлопал меня ниже спины и заметил, что «ничего, дело идет на лад». А какой уж там «лад»! Я похудел, обгорел, кожа моя обветрилась, нос лупился — и это среди зимы.
Весной он придумал новую забаву. Отправляясь из Дома с восходом солнца (то есть все раньше и раньше!), он брал с собой толстую веревку, какой обычно пользуются альпинисты. Найдя где-нибудь обрыв, он заставлял меня спускаться по веревке вниз. Когда я это освоил, он стал приучать меня и подниматься по веревке, что мне далось очень тяжело: я ободрал ладони, растянул все мускулы. У меня каждая косточка болела. Можно подумать, что он готовил из своего сына акробата. С конца мая он стал учить меня плавать. Я считал, что умею плавать, только боялся далеко отплывать от берега. Бабушка говорила, что могут случиться судороги, потонешь. Отец заставлял меня рядом с ним переплывать Москву-реку.
— А если я утону? — мрачно поинтересовался я.
— Я тебя вытащу и откачаю, — успокоил он.
Так и случилось, когда он первый раз послал меня на тот берег одного. Я не доплыл и до середины, как руки и ноги у меня стали ватными и я, крикнув по-заячьи, камнем пошел ко дну. Никогда не забуду ужаса, охватившего меня, и мучительного ощущения удушья, которое может понять лишь тот, кто когда-нибудь тонул. Я не успел потерять сознание, как отец нырнул за мной. Сильная рука его мигом вытащила меня на поверхность. Меня вырвало водой и какой-то гадостью. Отец дотащил меня до берега, дал полежать и, когда я немного очнулся, предложил вдвоем переплыть на ту сторону.
На этот раз я категорически отказался. Как раз неподалеку, на траве, расположился милиционер с семейством. Жена его расстелила прямо на траве скатерть и раскладывала закуски.
— Я позову этого милиционера! — возмущенно выкрикнул я.
Отец усмехнулся.
Вечером я все рассказал бабушке, взяв с нее слово не расстраиваться. Мы долго соображали вдвоем, что предпринять, но не придумали ничего лучшего, как поговорить с мамой.
Увы, единственно, чего бабушка от нее добилась, было краткое:
— Дмитрий Николаевич знает, что делает.
— У тебя совсем нет материнских чувств! — горячо заметила бабушка.
— Это неправда, — тихо возразила мама,
— Тогда ты просто жалкое, слабохарактерное существо, подобное Кларе Копперфильд.
— Ты хочешь сказать, мама, что Дмитрий — мистер Мордстон?
— Ты сама это сказала! — выпалила бабушка и ушла к себе, хлопнув дверью.
— Ты жаловался бабушке на отца? — спросила мама, укоризненно глядя на меня.
Я покраснел.
— И совсем не жаловался! Бабушка-то меня вырастила, почему я должен от нее скрывать?
Но в душе я знал, что жаловался, как бы искал защиты.
— Папа хочет сделать из тебя сильного, мужественного человека… — сказала мама и глубоко задумалась, забыв обо мне.
Я долго сидел на краешке кресла и смотрел на нее. Мама была красива — это уверяли все соседи и знакомые. Даже ребята-школьники не раз говорили мне: «Эх, Колька, какая у тебя мама красивая!» Про меня никто, конечно, не говорил, что красавец, но буквально все замечали, что я «вылитая мама». Ей это не нравилось, так как она хотела, чтобы я походил на отца. Но чего нет, того нет.
У меня и глаза, как у мамы, — зеленые, и волосы такие же черные, и ресницы, и брови (у отца волосы русые, ну брови чуть потемнее), и нос у меня, как у мамы, — прямой, не длинный (из наших двух носов можно сделать один папин). И даже, когда я наморщу нос, у меня делается на переносице такая же смешная морщинка, как у мамы. И подбородок у нас одинаковый, с ямкой посредине. У папы же нижняя челюсть выдвинута вперед, как у пещерного человека. Бабушка говорит, что у мамы слабохарактерный подбородок. Не знаю, значит ли это, что я тоже слабохарактерный?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.