Исуна Хасэкура - Волчица и пряности - Том 3 Страница 4

- Да, и я еду из Рубинхейгена.

- Вот как. Ну, тогда езжай по той дороге, которой мы приехали сюда, и через полдня доберешься до озера. Пообщайся с тамошними рыбаками, и наверняка сможешь приобрести у них немного рыбы. Карп в это время года очень хорош.

- О, нет, я покупаю не для того, чтобы потом торговать. Я просто надеялся, что ты поделишься несколькими рыбинами для нашего сегодняшнего ужина.

Улыбка юного торговца внезапно сменилась удивленным выражением; вполне возможно, такую просьбу ему прежде слышать не доводилось.

Для тех рыботорговцев, что перевозили на большие расстояния засоленную рыбу, подобная просьба была вполне обычной, но человек, просто ездящий между городом и близлежащим озером, едва ли был к такому привычен.

Впрочем, удивленное выражение лица юноши тут же сменилось задумчивым.

Скорее всего, задумчивость его была вызвана тем, что ситуация противоречила его деловому нюху, и сейчас он размышлял, нельзя ли ей воспользоваться, чтобы завести какое-то новое дело.

- Ты и впрямь настоящий торговец, - заметил Лоуренс. При этих словах юноша, охнув, пришел в чувство и смущенно улыбнулся.

- Прошу прощения. Да, ты хотел купить рыбу для сегодняшнего ужина, это значит, что ты останешься ночевать в Кумерсоне, я прав?

- Да, я приехал посмотреть большую зимнюю ярмарку и праздник.

Кумерсон – именно так назывался город, куда направлялся Лоуренс. И как раз сейчас в этом городе должна была открыться крупная ярмарка, которая проходила дважды в году, летом и зимой.

Одновременно с зимней ярмаркой всякий раз проходило и празднество.

С подробностями празднества Лоуренс был незнаком, но слышал как-то, что празднество это было языческим, и притом настолько буйно языческим, что любой служитель Церкви, попавший на него, лишился бы чувств на месте.

Кумерсон лежал всего в шести днях пути к северу от церковного города Рубинхейгена, который и сегодня использовался как база, откуда отправлялись карательные экспедиции против язычников. Здесь, однако, взаимоотношения между Церковью и язычниками были не столь просты, как в южных краях.

Обширные земли к северу от Рубинхейгена принадлежали стране Проании, среди правителей которой было немало язычников. И потому, вполне естественно, приверженцы Церкви и язычники нередко мирно сосуществовали в одном и том же городе.

Кумерсон принадлежал влиятельным аристократам Проании. Это был крупный город, стремящийся в первую очередь развивать торговлю и ремесла, но не ввязываться в сложные религиозные споры.

Именно поэтому храмов Церкви в Кумерсоне не было, и миссионерская деятельность церковников также была под запретом. Задавать вопросы наподобие того, церковный это праздник или языческий, было просто-напросто не принято – он считался «традиционным кумерсонским праздником», и все.

Поскольку, во-первых, событие это было редким, а во-вторых, язычники могли посещать его свободно, на этом так называемом «празднике Раддоры» всегда было очень многолюдно.

Поскольку обычно Лоуренс приезжал в Кумерсон летом, прежде он на этом празднике никогда не был.

Учтя все услышанное им, он специально постарался приехать заблаговременно; но, похоже, он недооценил положение.

- Позволю себе поинтересоваться, заказал ли ты себе комнату заранее? – озабоченно спросил юный рыботорговец.

- Но ведь праздник начнется лишь послезавтра, верно? Уж не хочешь ли ты сказать, что мест на постоялых дворах уже нет?

- Именно это я и хочу сказать.

Хоро рядом с Лоуренсом слегка поерзала. Видимо, ее встревожила возможность того, что им не удастся найти комнату на постоялом дворе.

Лоуренс не очень хорошо представлял, каково ей в волчьем обличье, но в человеческом она страдала от холода ровно так же, как любой обычный человек. Несомненно, ночевки под открытым небом в такую холодную погоду ей уже смертельно надоели.

Однако на этот случай у Лоуренса был запасной план.

- Ну, если так, то, думаю, иностранные отделения торговых гильдий дают комнаты своим членам на время праздника. Я попрошу о помощи свою гильдию.

Если Лоуренс попросит помощи у иностранного отделения торговой гильдии, его наверняка подвергнут тщательному допросу на тему его отношений с Хоро, и потому он предпочел бы этого не делать; но, похоже, сейчас иного выхода у него не оставалось.

- А, значит, ты принадлежишь к одной из торговых гильдий. Прошу прощения, но могу ли я поинтересоваться, к какой именно?

- К Гильдии Ровена, кумерсонское отделение.

При этих словах лицо юного рыботорговца просветлело.

- Какое счастливое совпадение, я тоже принадлежу к Гильдии Ровена.

- Ооо, это наверняка провидение Господне... эээ, может, такого рода слова в здешних краях под запретом, нет?

- А-ха-ха, все в порядке, я тоже приверженец Истинной веры из южных земель.

Посмеявшись немного, юноша прокашлялся и продолжил:

- В таком случае позволь мне представиться. Я Ферми Амати, торговец рыбой, занимаюсь торговлей в Кумерсоне. Торговые партнеры зовут меня просто Амати.

- Крафт Лоуренс, бродячий торговец. По делам меня зовут просто Лоуренс.

Оба они во время представления сидели в своих повозках, но совсем рядом друг с другом, так что завершили церемонию знакомства рукопожатием.

Затем настал черед Лоуренсу представить Хоро.

- Мою спутницу зовут Хоро. Мы путешествуем вместе. На то есть свои причины, но мы не женаты, - с улыбкой произнес он. Хоро чуть подалась вперед и улыбнулась Амати.

Да, когда Хоро вела себя тихо и воспитанно, она была само очарование.

Амати, конечно, удалось сбивчиво представиться вторично, но щеки его при этом заалели.

- Госпожа Хоро – монахиня?

- Ну, в общем, она странствующая монахиня.

Паломничество вовсе не было чем-то, что разрешалось лишь верующим мужчинам. Городские женщины совершали паломничество нередко.

Большинство женщин, совершающих паломничество, называли себя странствующими монахинями. Это избавляло от самых разных проблем куда надежнее, чем если бы они говорили всем, что просто горожанки-паломницы.

Однако любое одеяние, по которому его обладателя можно было опознать как имеющего отношение к Церкви, создало бы ему трудности, едва он оказался бы в Кумерсоне. Чтобы избежать этих трудностей, такие люди по традиции прикрепляли к одежде три пера и лишь затем входили в город. Хоро, естественно, тоже уже имела у себя на капюшоне три бурых, потрепанных куриных пера.

Амати, несмотря на юный возраст и на то что, по его словам, он был с юга, заметил все это мгновенно. Вопросов он больше не задавал – видимо, понимал, что у бродячего торговца наверняка имелись свои резоны путешествовать вместе с молодой женщиной.