Помощница ведьмака. Книга 2. Путь Мрака - Завгородняя Анна Александровна Страница 4

– Сегодня на приеме Его Величество объявит о твоей помолвке, – произнесла княгиня и посмотрела пристальным зеленым взглядом в лицо дочери. – Я надеюсь, ты будешь себя вести как уговорено и не удивишь меня всплеском своего характера.

– Я буду, как договорились, чистый ангел, – нежным голоском пропела Тереза и захлопала длинными ресницами, изображая покорность. Мать смерила ее долгим оценивающим взглядом. Когда-то Малгожата надеялась продать дочь подороже, а теперь приходилось отдавать просто так, по воле короля. И ведь ничего не изменить, не в том они положении.

 Княжна Тереза была красива. Глядя на дочь, Малгожата вспоминала себя в молодости и это почему-то навевало грусть на женщину. Она вздохнула и, отвернувшись от Терезы, склонилась обратно к зеркалу, рассматривая тонкие стрелочки морщинок в уголках глаз – ее единственное напоминание о настоящих годах. Пока единственное.

 Княгиня Гижицкая понимала, что скоро ей придется провести очередной обряд по омоложению и чем раньше она это сделает, тем легче будет вернуть молодость. Каждая ночь старила женщину, возвращая ее медленно, но верно, к истинному возрасту. А Малгожата не хотела стареть и превращаться в развалину, как те женщины, что приняли старение, как должное. Только не она, не княгиня Гижицкая, потомственная ведьма в пятом колене рода Вихняж. Уж если жить, так жить по полной.

 Так думал и ее муж. Князь Гижицкий приходился двоюродным братом королю Ришарду, но имея власть и богатство и будучи не лишенным амбиций, всегда мечтал о престоле. И однажды решился свергнуть брата. Он собрал единомышленников и уже даже назначил день, когда должен был совершиться переворот, но среди преданных Гижицкому людей оказался предатель. Малгожата подозревала, что сам король подослал кого-то, чтобы следить за братом. Не доверял… И оказался прав, на беду ей и ее мужу.

 Княгиня распрямила спину. Вспомнила позорную сцену своего унижения, когда целовала сапоги Ришарда, заливалась слезами и умоляла короля на коленях не губить ни ее, ни Терезу.

«Мы не знали!» – кричала она и лгала. Знала ведь. С первого самого дня, когда муж задумал недоброе, но обезглавленному князю уже не помочь, а ей хотелось жить. Жить, чтобы отомстить, иначе, какая после этого из нее ведьма?

– Мама, вы там что уснули? – дерзко поинтересовалась Тереза у княгини, застывшей перед зеркалом. Малгожата вздрогнула и повернулась к дочери.

– Прикрой свой рот и следи за тем, что оттуда вылетает, – сказала она раздраженно. – У слуг тоже есть уши. Несколько слов, сказанных как бы невзначай там, где не надо, и все мои ухищрения будут напрасными. А я не для того унижалась перед королем, чтобы ты, разрушила все мои старания.

 Тереза усмехнулась.

– Вы называете облизывание сапог стараниями? – проговорила она. – Тогда вы и вправду преуспели, мама.

 Глаза княгини Гижицкой опасно сверкнули и Тереза, хотевшая было что-то добавить к сказанному выше, закрыла рот, благоразумно решив промолчать.

– Еще раз услышу подобные речи, и ты пожалеешь о своей дерзости, – предупредила княгиня. В ее зеленых глазах разлилась тьма.

– Простите, мама, – Тереза опустила голову.

– Пойдем, – кивнула ей Малгожата, – заодно познакомимся с четой Биллевичей. Они будут присутствовать на приеме. Как-никак – родня!

 Тереза молча кивнула и шагнула следом за матерью прочь из комнаты.

 Хлопнув дверью, обе женщины поспешили спуститься вниз, где в приемном зале уже собрались гости. Малгожата надела на губы приторную улыбку. Дочь последовала ее примеру, и скоро они слились с толпой приглашенных, отыскивая знакомых в дворцовой сутолоке.

 Глава 2

К свадьбе все было готово. Сшит наряд для жениха, отправлены приглашения с назначенной датой, а родовой замок, украшенный слугами, утопал в цветах и лентах.

 Ришард Сапеги лично вызвался проводить невесту к алтарю, объяснив это тем, что лишив, по стечению обстоятельств, девицу отца, должен заменить ей его, хотя бы в такой малости.

 Гижицкие улыбались, Северин хмурились, а в итоге недовольны были и те, и другие, но при этом они не смели противоречить приказу короля, возжелавшему соединить две семьи.

– Такова моя воля, – сказал Ришард, когда старший князь Северин вознамерился было отказаться от союза с дочерью опального рода, посмевшего затеять недоброе против короля, но Сапеги не мог потерять последнюю представительницу семьи Гижицких и был неумолим.

– Она красивая и милая девушка, – заверил он Северина, – не чета своему отцу! Я не могу допустить, чтобы магия этого рода канула в небытие.

 Князь пожимал в ответ плечами.

– На одном дереве яблоки одного сорта, – говорил он, но Ришард, смеясь, положил руку на спину князя, уверяя его, что Тереза именно то самое яблоко, без червоточинки, которое придется по вкусу молодому Анджею, и никакие слова, и подозрения не могли изменить мнение и волю короля. Сапеги был добр и справедлив, но иногда становился упрямее осла, особенно когда встречал мнение противоположное его собственному.

 У князя Северина не было иного выхода, как подчиниться и дать свое согласие на эту свадьбу. И вот теперь, спустя два месяца приготовлений, был назначен этот самый важный в жизни молодых день. Анджей видел Терезу всего два раза на приемах во дворце, но и тогда они едва ли перекинулись парой фраз. Молодой княжич не затронул сердца юной девушки, но и она не нашла отголоска в его душе.

 Два чужих человека, брак за которых решили родные и каприз короля. Только кого можно было удивить подобным договорным браком. Анджей прекрасно понимал, что это его долг перед своей семьей и королем. Долг, которого не избежать.

 Да, быть богатым и родовитым всегда почет. Но в подобных привилегиях таились свои неприятные стороны. Выбрать жену по сердцу он не мог.  Оставалось надеяться, что его союз с Терезой станет таким же удачным, как союз его родителей.

 Свадьбу решили играть в доме жениха, а все расходы со стороны невесты милостиво принял на себя сам король, решивший сменить гнев на милость, а после кнута подсунуть пряник опальной семье Гижицких.

 Были приглашены родственники со стороны жениха. Малгожата Гижицкая промолчала, когда ей предложили позвать близких, умолчав о том, что в роду Гижицких теперь остались только женщины.

 Мать и дочь прибыли в замок князя Северина на рассвете, за два дня до церемонии бракосочетания. Король решил, что молодым надо приглядеться друг к другу, до того как они встанут перед алтарем.

– А она недурна собой, – Генрих покосился на друга, задев Анджея локтем и, кивнув на невесту князя Северина, улыбнулся так, чтобы друг понял – он не лжет.

 Молодой маг невольно поднял взгляд и посмотрел на девушку, что сидела напротив него. Заметив интерес жениха, Тереза широко улыбнулась, отложив столовый прибор.

«Слишком много улыбается», – промелькнуло в голове Анджея. Невеста не то, чтобы совсем не нравилась ему, нет, напротив, он не мог не признаться сам себе, что княжна хороша, молода и кажется ласковой. Но странное ощущение терзало его сердце. Он не мог понять, что именно остановило его и не позволило улыбнуться в ответ на приветливую улыбку невесты. Анджей каким-то подсознательным чувством догадывался, что Тереза не искренна с ним, только никак не мог взять в толк, отчего у него появилось это стойкое чувство.

– Ты сидишь, как обалдуй? – шепнул другу Генрих. – Сказал бы ей пару комплиментов. В конце концов, через два дня вы станете мужем и женой, а ты как чурбан глазами хлопаешь. Я не узнаю своего любвеобильного друга.

– Знаешь ли, мандраж бывает не только у невест, – тихо ответил ему молодой князь Северин, – к тому же в зале стоит такой гвалт, да и стол слишком широкий, чтобы мы сейчас могли общаться как положено, а кричать я не намерен. Это верх неприличия.

– Ого, – усмехнулся Генрих. – Даже так!

 Анджей пригубил вина, продолжая следить взглядом за Терезой Гижицкой, а затем покосился на ее мать, сидевшую рядом с дочерью и нарезавшую мясо с изысканностью королевы. Обе женщины были похожи, только старшая княгиня была шире в талии и на лице ее проступила сетка едва заметных морщин. У обеих оказались одинакового цвета зеленые глаза, похожие на свежую зелень. Красивые такие глаза, в глубине которых таилось нечто темное, неподвластное Анджею, но что он совсем не стремился познать.