Лунная лодочка - Таня Белозерцева Страница 4

тут же морально дистанцировалась от племянника, едва тот пошел в первый класс подготовительной младшей школы Литтл Уингинга. Сочла Петунья, что её долг по воспитанию лишнего нахлебника выполнен, и полностью переключила своё внимание на родного, горячо любимого Дадлика. А Гарри был подвинут в угол и забыт. Основные навыки она ему привила: одеваться-обуваться умеет, причесываться научен, ест сам, что ещё нужно-то?..

А так как подкидыш жил в доме и поневоле мозолил глаза (не умел он пока становиться невидимкой), то Петунье пришло в голову припрячь мальчишку к работе, убив тем самым двух гипотетических зайцев, во-первых, заполучила себе бесплатного домработника, а во-вторых, пацан был всё время занят и ерундой не страдал.

Чепухой в проблемах Гарри Петунья считала всё. Это только Дадлик был гениальным в её глазах, со всеми его фантазиями и прихотями. Вечные сынишкины «почему?» были для Петуньи прямо-таки кладезем мудрости, преисполненными самыми наиглубочайшими смыслами. Это тебе не Гарри Поттер с его дурацкими и жалкими вопросами! Племянник был для Петуньи досадным обстоятельством, которое однажды появилось на крыльце её дома в злосчастнопамятный вторник. Он был ненавистен, нелеп, неуклюж, весь никакушный и никчемный, абсолютно лишний и вообще не нужный.

Но, с другой стороны, Гарри подкупал своим покладистым нравом и солнечным неконфликтным характером, безропотно берясь за любую работу. Без жалоб подбирал остатки еды со стола, кротко донашивал одежду с плеча Дадли и целыми днями возился в саду на заднем дворике, исчезая так надолго, что порой казалось: у них нет никакого Гарри Поттера.

Гарри хоть и не показывал виду, на деле же очень страдал от такого к себе обращения. Но, не видя любви Дурслей, он вскорости научился отвечать взаимностью — ответной нелюбовью. И всё-таки чувства не подавишь, так что временами обида прорывалась, когда Гарри видел, как обнимают и целуют толстого Дадлика, треплют за пухлые щечки, гладят по головке. Гарри такой ласки не доставалось, и он начинал тосковать о тех, кто мог бы о нём позаботиться — о родителях. Он не знал, что с ними случилось, как не помнил того, в каких обстоятельствах очутился в доме дяди и тёти. А после того, как его в школе пожурили за то, что он ничего не знает о маме и папе, Гарри рискнул обратиться к тётке с вопросом.

— Тётя Петунья, а что случилось с моими мамой и папой? Как их звали? Меня в школе спросили…

Ну, ради учителей Петунья решила проявить толику уважения и нехотя ответила:

— Лили и Джеймс Поттер. Погибли в автокатастрофе. Ты выжил. Всё, отстань! Больше не приставай ко мне со своими дурацкими вопросами!

Гарри отстал. Ушел в осенний сад, забился в самый дальний уголок, съежился маленьким-маленьким комочком и отдался горю — родителей нет в живых, никто из них не бросал его, они просто погибли. За ним никто никогда не придет. Осознав это в полной мере, Гарри заплакал, изо всех сил обнимая колени и сжимаясь как можно крепче, но рыдания рвались наружу громким безудержным воем. Ведь было так больно…

Лунную лодочку манит луна,

Лунную лодочку качает волна.

Прозвучало в памяти полузабытое. Или придуманное?

Спи, мой котёнок, глазки закрой,

Мамочка сердцем рядом с тобой…

А это откуда? Тоже воспоминание? И какой прекрасный голос… Это мама? Это мама ему пела? Гарри сжался в совсем-совсем крохотный плотный комочек, обвил руками голову, и зашептал, как заклинание:

Лунную лодочку манит луна,

Лунную лодочку качает волна.

Не бойся, котёнок, глазки закрой,

Сердцем мама всегда со мной.

Это было единственное, что он помнил. Остальное, про маму, он придумал, присочинил к лодочке, так ему было легче. Как будто частичка мамы воссоединилась с его придумкой. Стала с ним одним целым.

Лунная лодочка… Какая она? По каким рекам плывет? И куда? Выбравшись из зарослей белого люпина, Гарри заторопился в дом. Прошмыгнул в комнату и начал лихорадочно рыться в ящиках стола Дадли. Вот альбом — быстренько оторвать лист. Теперь найти карандаши… Вот они! Отошел в свой угол, сел на кушетку и, подложив под бумажный лист большую книгу, принялся рисовать.

Если лодочка лунная, то она, наверное, похожа на луну, вернее, на половинку луны. Держа в уме этот образ, Гарри изобразил полумесяц, плывущий над волнами. Их Гарри вывел синим карандашом — три длинные волнистые линии. А потом черным, самым ярким и жирным карандашом, написал песню, пришедшую к нему в саду. Четыре строчки прекрасно уместились под рисунком, на чистой половине листа.

Насладиться моментом вдохновения Гарри, однако, не дали — принесло Дадли. Увидев, что Поттер вторгся на его территорию, толстяк устроил скандал с истерикой.

— Ма-а-ама! Он мои вещи портит! Ворюга, пусть убирается из моей комнаты!

На крики сыночка примчалась Петунья, обозрела выдвинутые ящики, раскрытый альбом и племянника, сжавшегося на кушетке с уликами в руках: похищенными карандашами и вырванным листом, и озверела.

— Ты! Маленький негодяй! Как ты посмел взять чужое?! Пошел вон из комнаты, вандал!

А так как Гарри оцепенел и с места не сдвинулся, тётка подошла и грубо схватила. Зажала под мышкой и вынесла прочь. Гарри пискнул, выпустил карандаши, но крепко сжал пальцами драгоценный листок с песней. Спустившись в прихожую, Петунья без раздумий зашвырнула мальчишку в чулан и захлопнула дверь.

В чулане оказалось не очень темно — в щели воздуховода на двери вовнутрь проникал свет. В полосатых лучах хаотично плясали пылинки, а освещения вполне хватало, чтобы разглядеть на полках банки с краской, коробки с кухонной химией, стопки половых тряпок, тазики и миски. Когда глаза привыкли к полумраку, Гарри присел на перевернутое ведро и прислонился к двери, подставив под лучи листок с рисунком. Лунная лодочка была с ним, её не отобрала разозленная тётка, видимо, не заметила. И стихи… крохотный кусочек из прошлого. Значит, вот такую песню пела ему мама? И звали её Лили Поттер…

— Я Гарри, — тихо сказал он. — Мою маму звали Лили, и она вместе с папой разбилась на машине. Папу звали Джеймс Поттер.

По крайней мере будет что ответить на вопросы воспитателей. Но песня так и осталась отдельно от Лили Поттер. В памяти Гарри не было образа матери, и он не смог связать её с голосом. Голосом, что нежно пел ему про лунную лодочку.

Вырванный лист из альбома Дадли и украденные карандаши стали последней каплей тёткиного терпения, и Гарри был навсегда выселен из детской комнаты. Кушетку тоже отправили в чулан вслед за мальчиком, и это несмотря на