Леонид Млечин - Поединок (сборник). Выпуск 14 Страница 40

— Я специально заехал на машине, а не самолетом.

Ты успеешь прийти в себя, — говорил тренер.

— Считаешь, у меня есть еще шанс?

— Иначе бы я приехал?

Наташа выпрямилась, подняла голову, сказала:

— Здравствуйте, пограничный контроль! Что же, попробуем. Взглянем, что там, за поворотом.

Врач ошибся, Бравин через месяц уже вышел с нарядом. Трофимова комиссовали по состоянию здоровья. Жизнь продолжалась.

Пограничники стояли на платформе, курили, о чем-то разговаривали, смеялись. Раздался протяжный гудок. Пограничники бросили сигареты, оправляя форму, расходились вдоль перрона. Состав вздрогнул, остановился, пограничники вспрыгнули на площадки.

Молодой пограничник открыл дверь купе, поднес ладонь к фуражке и сказал:

— Здравствуйте, пограничный контроль!

Петр Алешкин

Зыбкая тень

— Красавец какой! — вполголоса сказала женщина своей спутнице, когда автобус, покачиваясь и поскрипывая, поворачивал на перекрестке. Стояли они на задней площадке возле прораба Виталия Трофимовича Маркелова.

— Тут, говорят, таких целый микрорайон будет, — ответила спутница.

Маркелов понял, что разговаривают они о новом доме, который на повороте стал виден в окно автобуса. Отделочными работами в нем руководил Виталий Трофимович. Дом под утренним солнцем был действительно хорош: белый, светлый. Издали не были видны забрызганные шпаклевкой стекла. «На балконах стены выкрасим в зеленоватый цвет, совсем расцветет!» — подумал Виталий Трофимович и хотел сказать это женщинам, но автобус затормозил, заскрипел, двери, шипя, распахнулись. Маркелов вышел на тротуар и еще раз взглянул на освещенный солнцем дом. «Хорош! Хорош! И планировка хороша, не то что прежде строили!» — подумал он об устаревшем проекте, по которому до недавнего времени монтировал дома домостроительный комбинат.

Маркелов двинулся по тротуару мимо щитов с объявлениями и газетами. Возле одного из них, широко открыв застекленные рамы, парень прикалывал кнопками листок — объявление о розыске преступника. Несколько любопытных, ожидавших автобуса, стояли рядом. Парень закрыл рамы и отошел. Виталий Трофимович приостановился возле щита. У него были причины интересоваться уголовными историями. Между желтых, выцветших на солнце и известных Маркелову плакатов только что приколотый листок выделялся своей белизной. С размытой фотографии смотрел на Маркелова худощавый парень с коротко остриженными волосами. Облик его был знаком. Пораженный Виталий Трофимович не сразу оторвался от лица преступника, чтобы прочитать имя, а когда увидел черные слова: «Разыскивается особо опасный преступник Деркачев Дмитрий Иванович», у него перехватило дыхание. Шея одеревенела. Виталию Трофимовичу показалось вдруг, что разыскивается он, Маркелов, и об этом уже догадались все: вывернут ему сейчас руки за спину и поведут в милицию. Неодолимо захотелось отойти потихоньку, на цыпочках, от щита и бежать, пока не скроешься. Маркелов сглотнул несколько раз, освобождаясь от внезапно подступившей тошноты, и стал читать дальше, надеясь узнать, что Деркачев совершил на этот раз. Но об этом не говорилось. Маркелов с Деркачевым неотрывно смотрели друг на друга. И был Деркачев точно таким, каким его запомнил Виталий Трофимович.

«Придет! Точно придет! — с тоской подумал Виталий Трофимович, отходя от щита. — За деньгами ладно бы, отдам хоть все... Как бы отсиживаться не пришел!» Вдруг вспомнилась ему Лида, жена, вспомнилось, как утром за завтраком отчего-то грустно стало, когда он увидел дочурку Леночку, заспанную, в длинной ночной сорочке, — она босиком шлепала по паркету, направляясь в туалет, и остановилась перед дверью, глядя на него прищуренными спросонья глазами. Грустно стало, словно в командировку собирался. Никогда с ним такого не было. Нехорошо это! «Не предчувствие ли встречи с Деркачевым? — думал Маркелов. — Придет! Нужно приготовить деньги!..»

Познакомились Деркачев с Маркеловым пять лет назад в милиции. Оба попали в изолятор в первый раз. Обстановка там была им одинаково непривычна. Оба сторонились шумных, старающихся казаться бывалыми временных соседей. Чтобы не быть в одиночестве, потянулись друг к другу... Прораб Маркелов попался на краже линолеума, а Деркачева обвиняли в ограблении колхозной кассы. Когда стало ясно, что Деркачеву не выпутаться, а Маркелова управление возьмет на поруки, Деркачев рассказал новому приятелю, где спрятал довольно большую часть денег из колхозной кассы. Рассказал потому, что опасался, что до его выхода из колонии денег в тайнике не окажется. Ненадежное было место. Прятал впопыхах. Маркелов мог пользоваться теми деньгами, но вернуть должен был половину по первому требованию Деркачева.

Виталию Трофимовичу деньги тогда были нужны.

Маркелов весь день на работе нервничал, не покидало ощущение, что за ним наблюдают, постоянно хотелось оглянуться. И он не выдерживал, оглядывался. На другой день, в четверг, тревога притупилась, стала отпускать, а в пятницу утром начальник потребовал, чтобы он обеспечил работу в выходной день, в субботу, иначе отделку дома в срок не закончить. Виталий Трофимович, бегая по этажам, забыл о Деркачеве.

Начальник уголовного розыска Батурин вызвал к себе оперуполномоченного Морозова. Когда тот вошел в кабинет начальника, там сидел паренек: аккуратненький пиджачок, галстучек.

— Познакомься, Валерий Григорьевич! — сказал Батурин Морозову, и паренек быстро поднялся. — Петр Егорович Сучков, оперуполномоченный, пока по документам, а настоящего оперуполномоченного из него должен сделать ты!

— Сделаем! — усмехнулся Морозов, пожимая руку Сучкову.

Лицо парня ему понравилось.

— Это одно! — продолжал Батурин и указал рукой на стул: — Садись... Не успели мы объявление о розыске Деркачева вывесить, как вот, первый сигнал! — Батурин поднял над столом листок из школьной тетради и заглянул в конец письма. — Гражданка Стыркина пишет, что видела Деркачева возле кинотеатра «Зенит» с женщиной в розовом сарафане. Мужчина среднего роста, кареглазый, нос прямой, лоб высокий, коротко остриженный, худощавый... с усами... Приметы совпадают, а усы отрастить недолго... Как видите, Валерий Григорьевич, Деркачев объявился у нас... к сожалению, конечно... Раньше занимался им ты, займись снова...

Петя Сучков слушал Батурина внимательно, чуть нахмурив брови, старался не пропустить ни слова. Начальник уголовного розыска был похож на учителя истории, перед которым Петя сильно робел в школьные годы и всегда смущался, когда учитель обращался к нему, хотя говорил он ровным, даже ласковым голосом. Батурин говорил точно так же, неторопливо и обстоятельно, словно объяснял новую тему урока.