Леонид Панасенко - Искатель. 1988. Выпуск №4 Страница 40

Начав с попыток восстановить память тем, кто её потерял, он теперь старается стереть её у людей здоровых. Можно было и не спрашивать, какова цель подобного исследования. Министерство обороны, конечно же, не преминет заинтересоваться его работой. Это принесёт семейству Эрмеленов ещё больше денег.

Вернувшись в лабораторию, Поль вдруг выпалил:

— Я пошёл продавать брошюры вместе со студентами.

И Дармон с Жинесте с изумлением увидели, как он решительным шагом направился к двери.

Но Поль так и не добирается до больничного двора. Лестница вдруг обретает вид той, что была в доме, где жил Жером. Поль с Изабеллой спускаются вниз.

— Странное поручение, — говорит Изабелла.

— Нам не пристало спорить, — возражает ей Поль. — Или мы с ними, а значит, одобряем их действия, или мы уклоняемся от борьбы.

— Мы могли действовать и по–другому, — не соглашается Изабелла.

— Как по–другому?

— Я пока не думала об этом.

— Ну вот. Я тоже не думал.

Они выбираются на улицу и усаживаются в автомобиль. «Пежо», и можно сказать, в приличном состоянии.

— Ты уже сжился со всем этим? — спрашивает Изабелла.

— А тебе кажется, я играю?

— Я хочу сказать, не раздваиваешься ли ты на себя теперешнего и на того, что явился сюда из шестьдесят второго года?

— Ни капельки. Просто у меня такое впечатление, что я это уже однажды пережил.

— Так и должно быть, — заключила Изабелла, — у нас ведь сейчас сохранились воспоминания о том, что в шестьдесят втором осталось в нашей памяти от сегодняшних дней.

— Конечно. Я теперь знаю, что за надобность мне была смешивать «мемо–2» и «мемо–4». Воспоминания о решении, принятом в шестьдесят втором году, вполне достаточно, чтобы осуществить его в семьдесят седьмом.

— Мне кажется, без этого путешествия во времени нам было бы труднее. Оно открыло нам глаза. Легче отдаёшь себе отчёт в создавшемся положении, когда видишь всё как бы со стороны.

Поль останавливает машину у тротуара. Сам берёт топор, который ему дал Жером; в руках у Изабеллы нож с острым как бритва большим лезвием.

Они напяливают на себя шапки–ушанки. Входят в здание, едут в подрагивающем лифте и звонят в первую попавшуюся дверь. Дверь им открывает женщина в халате, глядящая на них мутным взором. Поль здоровается.

— Служба пробуждения, — весело представляется он.

Женщина издаёт истошный вопль и пытается захлопнуть дверь. Но Поль успевает просунуть ногу. Вместе с Изабеллой они наваливаются на дверь. Не выдержав натиска, женщина устремляется в комнаты с криком:

— Гастон! Гастон!

Вскоре в проёме двери появляется и Гастон. Взгляд у него явно затуманен. Жена принимается его трясти. Он валится на паркет.

Изабелла захлопывает за собой входную дверь.

— Успокойтесь, мадам, — говорит Поль. — Ничего страшного тут нет. Мы пришли вам помочь.

Он видит, как глаза женщины расширяются от ужаса. Поль оглядывается. Изабелла как раз набрасывается на обои в цветочек, которыми оклеен вестибюль. Нож у неё что надо, по всему видно. С одного раза отхватывает добрый квадратный метр обоев.

Женщина снова вопит что есть мочи. Поль поднимает топор.

— Не надо кричать, мадам, — говорит он спокойно, словно пытаясь образумить ребёнка. — А то я размозжу вам голову вот этой штукой.

Откуда женщине знать, что на такое Поль не способен. Поэтому она сразу умолкает.

— Вот и хорошо. Идите за нами, — говорит он.

Войдя в кухню, Поль обрушивает топор на фаянсовую раковину. Та раскалывается на три части. С уст стоящей за его спиной женщины срывается крик: словно сама раковина кричит её голосом.

— Осторожно! — предупреждает Изабелла.

Он оборачивается и видит, что Гастон с трудом, но поднимается. Поль подскакивает к нему и толкает. Гастон снова растягивается на полу. Поль переключается на кастрюли, по которым методично лупит своим топором.

Женщина между тем исчезла. Поль прекращает громить мебель, чтобы посмотреть, куда она делась, и тут слышит из глубины квартиры крик Изабеллы.

Он спешит на помощь. Хозяйка стоит на коленях на полу, держа вцепившуюся в кровать Изабеллу за ноги.

— Послушайте, мадам, — обращается к хозяйке дома Поль. — Не следует препятствовать работе нашей службы.

И он уводит женщину с собой. Изабелла тут же набрасывается на одеяла, матрасы, подушки. Через миг всё это уже искромсано вконец.

— Вот это работа! — одобрительно замечает Поль. — Можно подумать, ты всю жизнь только этим и занималась.

Теперь настаёт очередь шкафа с зеркалом, который он разламывает ударом топора. Пошатываясь, входит Гастон. Изабелла отпихивает его к покорёженной кровати, куда он и валится, поднимая в воздух пух, который тут же опускается на него слоем снега.

— Пошли, — говорит Поль, — а то уж больно беспокойные тут люди живут.

И под причитания женщины и мычание её супруга они покидают квартиру, имеющую такой вид, словно здесь хозяйничала целая орда.

На площадке они сталкиваются со спешащими домой жильцами соседней квартиры. Полиция пока не подошла. «Пежо» срывается с места и вскоре исчезает в потоке автомобилей.

В машине Изабелла прыскает со смеха.

— Никогда не думала, что так приятно крушить всё, что попадётся под руку.

— Я тоже, — сознаётся Поль. — Получаешь какое–то удовлетворение.

— Бедные, — заступается вдруг за хозяев Изабелла. — Они ведь не сделали ничего плохого. Не знаю, выйдет ли из этого что–нибудь путное.

— Ты же слышала, что сказал Жером: то, что делает наша служба, — своеобразный электрошок. Нельзя бороться с наркотиками, пытаясь разумными доводами убедить тех, кто их принял. Логика, необходимость выжить, процветание страны — всё это для них пустой звук. Нужно их хорошенько встряхнуть, сделать невыносимым всё их существование, начиная с мелочей повседневной жизни. Надо, чтобы они столкнулись с трудностями, пусть самыми простыми, которые им преодолеть будет привычнее, чем решать какие–нибудь глобальные проблемы. И как только они начнут их преодолевать — считайте, полдела сделано. И пусть это выйдет нам боком. Возьмите полицию, армию… всех этих функционеров: ведь им под страхом тюрьмы запрещено принимать «мемо».

— Но некоторые из них всё равно принимают…

— Таких мало. К тому же их сразу видно…

Изабелла задумалась.

— Вроде бы эта зараза добралась и до восточных стран.

— Да, но там всё по–другому. Там это привело лишь к тому, что людям стало на всё наплевать. А в Штатах — там как у нас. Газеты забили было тревогу, но это вылилось лишь в установление такого же режима, как во Франции.