Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский Страница 40

— Я об этом догадывался, — столь же иронично отблагодарил ее Коллин.

— …Вы превратили бы Согреда и меня в истинных спасителей этого негодяя, поставив перед выбором: то ли срочно убирать вас обоих, то ли жить под вечным страхом разоблачения. В этом заключалась ваша месть, разве не так?

— К вам она относится менее всего. К Согреду — другое дело, не отрицаю. Слишком уж рьяно он подталкивал меня к гибели. Не покидало ощущение, что меня тянут на жертвенник, как священного барана. Порой у меня у самого возникало желание заманить его на моторку, и уж тогда я бы позаботился, чтобы мина действительно сработала. Как можно скорее.

— Странно: еще недавно вы утверждали, что Согред очень многое сделал для вас.

— А кто отрицает? Сделал. Многое. Чтобы держать при себе, используя для всех тех случаев, когда нужно подставить под гильотину чью-либо голову, кроме своей. Как в случае с Шеффилдом. На этом острове нет человека, которого я бы ненавидел так, как ненавижу Согреда.

— Но ведь втянула его в историю с Шеффилдом я. Это я совратила вас у ворот ада. Всех: Согреда, вас, Эварда, палача, и даже Шеффилда. — Эллин произнесла все это не без тени гордости, которую Коллину следовало бы заметить. Однако он слишком был поглощен собственной местью.

— Вы, как я теперь понимаю, втянули, действительно вы. Тем не менее именно вы пытались подарить мне этой ночью еще, как минимум, два месяца жизни.

— Согласитесь, что в вашем положении это немало.

— Когда со дня на день ожидаешь смерти… — передернул плечами тюремщик.

Эллин подошла к балконной двери, остановилась рядом с Коллином и, запрокинув голову, тоже какое-то время всматривалась в звездное небо с той же любознательной жадностью, с какой продолжал созерцать его обреченный.

— Теперь, когда вы озарили ночь своего возрождения правдой, можете блаженно уснуть, — снизошла она до еще одной милости, не отрываясь при этом от небес. — И не забудьте, — когда речь зайдет о завещании, — что теперь вы способны быть признательно щедрым. Будем считать это платой за все те свечи известности и непорочной криминальной чистоты, которые мне придется поставить на алтарь вашей славы. Но подробнее об этом мы поговорим поутру.

36

Мак О’Ннолен оказался предельно пунктуальным. Ровно в половине пятого Эллин услышала звонок в дверь и в ту же минуту открыла ее, чтобы впустить к себе то ли слишком запоздалого, то ли слишком раннего визитера.

— Не волнуйтесь, мисс Грей, я прошел совершенно незамеченным, — дохнул на девушку коньячным перегаром заместитель прокурора. На тайное свидание он явился в высоких рыбацких сапогах, в теплом свитере, брезентовой куртке и длинном рыбацком плаще из прорезиненной ткани. Прежде чем поцеловать девушку в подставленную щечку, он старательно пристроил в углу прихожей спиннинг и большую пластиковую сумку для улова.

— Можете убедиться, что я упрямо ждала вас, рассчитывая, что появитесь хотя бы на половину часика раньше.

— Но ведь мы договорились на четыре тридцать.

— Считайте, что украли у себя как минимум час любовных услад, — призывно улыбнулась Эллин своей широкой, удивительно белозубой улыбкой. — Вот уже полтора часа я томлюсь без вас, потягивая вино в невыносимом женском одиночестве.

О’Ннолен вновь поцеловал ее, на этот раз в шею, и был удивлен, что Грей не жеманится, не пытается заводить с ним столь любимые женщинами любвеспасительные разговоры.

— Проходите прямо в спальню, там и разденетесь. Сейчас я включу свет.

— Только не нужно света! — возразил заместитель прокурора. Но было поздно, Эллин уже зажгла его.

— Раздевайтесь, не стану смущать вас.

Поднявшись на второй этаж, Эллин набрала номер домашнего телефона барменши «Островитянина» и всмотрелась в окно напротив, то самое, в котором когда-то заметила подсматривавшую за ней Эльзу.

— Какого дьявола?! — послышалось в трубке.

— Это говорит Эллин Грей, — полушепотом, прикрыв рот ладошкой, проговорила звонившая. — Вполне возможно, что мне понадобится еще одна бутылка вина. Помните нашу вечернюю договоренность?

— Это вы о чем?

— Об О’Ннолене.

— Я уже говорила, что этот старый импотент способен лишь накачиваться и давно забыл, что такое накачивать, — брезгливо просветила ее перезревшая островная путана.

— Ты была права, подруга. Относительно добавки вина позвоню чуть позже.

Взяв бинокль, Эллин проследила, как в спальне Эльзы зажегся ночник, и даже сумела заметить вырисовавшуюся в окне фигуру женщины. В эти минуты Эльза тоже припала к окулярам бинокля и наслаждалась созерцанием того, как О’Ннолен раздевается в ее спальне. Стив Коллин как-то намекнул Эллин, что в одно время барменша слыла любовницей заместителя прокурора. Теперь Эллин не сомневалась, что лучшего свидетеля, подтверждающего ее алиби, нежели Эльза, вообразить себе невозможно. Даже если она и не позвонит жене О’Ннолена. Даже в том случае, если не позвонит…

— Не правда ли, странная, прихотливая это вещь — судьба, — воинственно улыбнулась Эллин, войдя в спальню, свет в которой погасить Мак так и не решился. Хотя уже лежал в постели, стеснительно подтянув одеяло до кончика носа. Кого-то казнят, кому-то достается любовница казненного.

— Но, простите, мисс Грей, вы сами предложили…

— Не смешите публику, Мак: «Сами предложили»… — рассмеялась Эллин, гася свет и на ходу сбрасывая с себя легкий японский халатик. — Не предложила, а сжалилась. После того как вы в сотый раз трепетно прошлись ладонью по моим ягодицам. Прошлись или нет? — с капризной настоятельностью потребовала она правды и покаяния.

— Я бы не стал драматизировать, Эллин. Но в любом случае ваше предложение… пардон, согласие, ужасно удивило меня. По логике вещей, вы должны были ненавидеть меня, не желая прощать гибели Шеффилда.

— А я и сейчас ненавижу вас.

— Простите?.. — приподнялся Мак.

— Я сообщила, что и сейчас ненавижу. — Через плечо забросив трусики куда-то в темноту комнаты, женщина сорвала с О’Ннолена одеяло и принялась неспешно, почти целомудренно, ласкать его. — Тем не менее Шеффилда я вам простила. Можете считать, что это — единственная смерть в «Рейдер-Форте», которая вам простится.

— Удивительные фразы вы изрекаете. Но оставим неприкаянную душу этого убийцы. Вы легко могли избрать другого мужчину. У вас широкий, солидный выбор.

— Всех, кого можно было выбрать этой ночью, включая самого палача, я уже выбрала, — поражала Грей своей беспардонной откровенностью. — Даст бог, вы окажетесь последним. Этой ночью я справедлива и праведна, как Иуда после поцелуя. А еще… этой ночью я доступна для всех, кто оказался втянутым в сию грандиознейшую из авантюр.

— О какой авантюре вы говорите? — успел спросить О’Ннолен, но, прежде чем ответить, Эллин оседлала его, как мустанга. Это произошло в мгновение ока, так что Мак не успел